Любовь в мегабайтах
Шрифт:
— Если бы оставила, отдохнуть вряд ли получилось.
— Я рад, что ты вернулась, — он снова обнял меня, — я часто вспоминал, как сидя на крылечке в Житино, ты сказала мне, что любишь, и что бы я помнил об этом, что бы с нами ни случилось.
— Столько времени прошло… — неопределенно сказала я, уклоняясь от объятий.
— Ты закрутила роман с итальянцем? — прямо спросил он, не опуская рук с моих плеч.
— Нет.
— С русским туристом? — это прозвучало грозно.
— Нет.
— Не ври! — повысил голос он, тряхнув меня за плечи.
— У
Станислас отпустил меня. Сел в кресло, предложив мне место рядом. Секретарь принес поднос с кофе, поставил его на столик и вышел, притворив дверь.
— Все равно услышишь. Лучше сам расскажу, — начал Станислас — Натали…
При упоминании имени его мачехи, я вздрогнула. — …как-то пришла ко мне домой, а мне тоскливо так было, прогнать ее неудобно, а она как на грех Станислас то, Станислас сё, бюстом своим передо мной колышет, а у меня три недели воздержания. Ну, я и сорвался, — он тяжело вздохнул, признавая свою вину. — Потом прошу ее, уйди, забудь, а она в слезы. Дверью хлопнула, а ночью приехала на такси, стоит под дверью и говорит «я ушла от Владимира, мне негде жить, пусти на время». Что делать? Я пустил. С тех пор она живет у меня.
Я хорошо представляла, как Натали может соблазнять, но меня интересовало другое:
— И как Владимир Станисласович отреагировал на это?
— За мои выкрутасы с файлами «Хадраш текнолоджи» он меня пожурил, а сейчас лишил наследства. Говорит, не сын ты мне больше. Так что с «Хадраш» я не в теме.
— Что делать думаешь, жениться?
— С ума сошла! Я люблю другую женщину.
— Любишь одну, а живешь с другой, старинная народная мужская забава.
— Саша! — он умоляюще сложил руки. — Что я должен был сделать, выгнать ее на улицу?
— Уйти самому, оставить квартиру ей, если ей жить негде. Покуковала бы, да и вернулась к Владимиру Станисласовичу. Плохо ли ей, молодой любовник, теплое гнездышко!
— Саш, ну не мог я сообразить!
— За тебя твой малыш соображал, — зло сказала я.
Станислас покраснел, я видела это впервые.
— Ну, да ладно, — я встала, к кофе мы так и не притронулись. — Совет вам, да любовь.
И с улыбкой поклонилась Станисласу. Он сидел, опустив плечи. Я прошла к двери, на пороге обернулась, но, не сказав ничего, вышла.
Слухами полнится земля. Мы не виделись и не общались четыре месяца. Мне было чем заняться, кроме как плакать по Станисласу. Я готовилась стать матерью.
Он возник на моем пороге перед Рождеством. Мы разговаривали с Галиной в моей квартире, она собиралась уходить, приоткрыла дверь, шагнула на лестничную клетку и уперлась в грудь Станисласа.
— Ой, вот и папаша… — ойкнула Галина и бочком протиснулась к своей двери.
Никем не останавливаемый, Станислас прошел в мою квартиру и закрыл дверь. Я стояла и не могла ничего поделать. Глупо прикрывать живот руками. Он смотрел на выпуклый животик, на простенькое домашнее платьице для беременных, на тапочки с веселыми зайцами. Я смутилась.
— Так, так. Не врут, значит. И когда же ты собиралась мне рассказать?
Рассказывать я ему не собиралась, и промолчала.
— Значит, скрыть хотела, — констатировал он.
— Прости, как понять твой интерес? Между нами ничего нет, — сказала я, возмутившись, что он уличает меня в нечестном поступке.
— Но было, — он вздохнул, и с укором посмотрел на меня. — Я знаю, это мой ребенок.
— Похвальная уверенность, — съязвила я. — Ты живешь с другой женщиной, зачем тебе это?
— Я не живу с Натали.
— Она переехала? — не поверила я, зная правду от вездесущей Галины.
— Нет. Она живет в моей квартире.
— Понятно.
— По-ня-яя-т-но, — передразнил меня Станислас, — что ж ты делаешь, Сашка?
— Тебе лучше уйти, — посоветовала я ему, — пока еще можно остаться друзьями.
— Я знаю, что мне лучше. Ты как с мужчиной разговариваешь? Ох, и надрал бы я тебе задницу!
— Отстань, мне нельзя волноваться, — воспользовалась я своим положением, — и ребенку тоже, ему нужны положительные эмоции.
— Если бы не это, — он ткнул пальцем в сторону моего живота, — я бы тебе такие положительные эмоции устроил!
— Хорошо, — успокоила я его, — пришел, так пришел. Может, скажешь зачем?
— Просто из вежливости пригласила бы войти, а не томила бы в коридоре, — сказал Станислас.
Мне не оставалось ничего кроме как пригласить его в комнату. Аккуратно повесив светлую дубленку в шкаф, сняв щегольские казаки, он прошел, огляделся, сел на тахту.
— Ничего не изменилось, — сказал он, и похлопал по мягкому индийскому пледу, приглашая меня сесть рядом. «В моем положении он меня и пальцем не тронет», подбодрила себя я. Села. Платьице собралось складочками, увеличивая живот. Я была неповоротлива, что бы было удобно, я устраивалась еще некоторое время.
Станислас смотрел на изменившуюся фигуру, на мои попытки поместить пополневшее тело. Бог знает, о чем он думал. С кухни вернулся, спрятавшийся было, Базиль.
Подошел к Станисласу, обнюхал.
— Привет, — сказал ему Станислас. Базиль вспрыгнул на тахту и полез к нему на руки. Предатель! Станислас погладил подставленную для ласки кошачью голову, Базиль положил лапки на грудь Станисласа, переминая ими, замурлыкал, и выпустил коготки, цепляясь за петли джемпера Станисласа.
— Базиль! — грозно окликнула его я, он недоуменно посмотрел, отпустил джемпер, но с рук его не сошел.
— Ты будешь строгой матерью.
— Я буду разумной матерью, в меру строгой, и в меру буду баловать.
— Кого? ЕЕ или ЕГО?
— Не знаю. Мне все равно, кто родиться. Я буду любить их вне зависимости от пола.
— И когда?
— В апреле.
— У нас есть время. И на свадьбу, и на медовый месяц и подготовиться к рождению малыша.
— Я замуж не собираюсь.
— Хорошо. Тогда будем жить в гражданском браке. Квартиру куплю большую, с детской комнатой.
— Никаких браков. Ни законных, ни гражданских.