Любовь в настоящем времени
Шрифт:
— Согласен. Даже если у тебя быстро восстановится зрение. Твоим глазам нужно бережное отношение. А с твоим характером и драчливостью… В этом вопросе я не могу на тебя положиться.
— Мне надо поговорить с тобой насчет всего этого.
На глазах у него металлические колпачки. Под колпачками повязка и еще защитная металлическая сетка, чтобы глаз дышал, и лента, удерживающая эту сетку. Кусок ленты торчит наружу.
— Если не хочешь, не заставляй себя.
Мы молчим. Я подтыкаю ему простыню.
Потом говорю:
— Джейк, Мона и я считаем, что будет неплохо, если во время выздоровления ты поживешь у меня. Я ведь смогу работать дома. Ты — в кровати, я с ноутбуком — рядом. Всегда будет кому присмотреть за тобой.
— Джейк и Мона согласны?
— По их мнению, это хорошая мысль.
— Я удивлен.
— Они же любят тебя.
— Наверное, — соглашается он. — И даже наверняка.
День выписки. Я подсаживаю Леонарда в машину.
— Что это? — спрашивает он.
— Ты о чем?
— Что это такое? Во что я сажусь? Это ведь не твоя новая машина.
— Нет. Это такси.
— А где твоя новая машина?
— Не суть важно. И никогда не было важно.
Сообщаю таксисту свой адрес. Леонард поворачивается к окну, словно смотрит в него. Словно что-то видит сквозь повязку и металлическую сетку и не может насмотреться на знакомые улицы.
— Прости, Митч, — говорит он.
— За что?
— Ведь это была твоя новая машина.
— Говна кусок, а не машина, — рычу я. — Она мне была без надобности. Я ее и купил-то только ради Гарри. На хер Гарри. Не бери в голову. Забудь навсегда.
— Хорошо, что у нас нет под рукой штраф-копилки.
ЛЕОНАРД, 18 лет
Кольцо вокруг Луны
Сижу на корточках на краю обрыва. Меня накрывает ночь. Кто знает, может, я уже не вернусь сюда и этот ночной пейзаж останется со мной навсегда. Если я уйду, каково мне будет без тех, кто останется на земле? Без Митча, например. Только с Митчем-то я не расстанусь. Взаправду.
Ведь я дал ему слово.
Передо мной простирается океан.
Сегодня Луна заключена в кольцо. С этим явлением я уже знаком. Сам видел. А когда не мог видеть, слушал описание. Причины мне известны: кристаллики льда в верхних слоях атмосферы. Но я склонен видеть в кольце нечто большее, чем природный феномен. Это мне весть от Бога. Перл в нимбе. Предначертание.
Кольцо вокруг Луны уже появлялось, когда я ослеп и жил у Митча. Выздоравливал после операции.
Жизнь в четырех стенах мне осточертела, и я попросил его погулять со мной.
Помню, как он взял меня под руку, помню шумное дыхание Глюка. И помню свой страх.
Я всегда полностью доверял Митчу. А тут оказалось, что у моего доверия есть границы. И в трудную, тяжелую минуту мне не на кого положиться, кроме как на Перл. Ну и на себя самого.
— Не бойся, я рядом, — сказал Митч. — С тобой ничего не случится.
— Знаю.
И останавливаюсь как вкопанный. Мол, смотри, какое я брехло.
— Перед тобой ничего нет, — заверил Митч.
И я сделал маленький шажок. Только препятствия мне так и мерещились. Торчащая ветка дерева. Летящая птица. Брошенный кем-то камень. Ведь глаза мои были так уязвимы…
Я опять остановился и прикрыл глаза рукой.
— Вернемся? — спросил Митч.
— Нет, — отказался я. — Нет.
Ведь я столько времени не выходил на улицу. И обратно в постель меня гнало только недоверие. Я ненавидел постель. Сколько можно валяться? И я позволил Митчу взять меня за локоть и храбро шагнул вперед. И ветка не ударила меня по лицу. Путь был свободен, как и сказал Митч.
Впервые в жизни у меня был поводырь. Ну разве что Перл вела меня по жизни. Только после ее смерти я научился сам заботиться о себе и старался не слишком грузить Митча. За ним осталась лишь материальная сторона. Да, он одевал меня, кормил и обеспечивал всем необходимым. Он купил мне очки, оплатил операцию, пожертвовав своим новеньким автомобилем. Но в более глубоком смысле я знал, что предоставлен самому себе. Так было всегда начиная с пятилетнего возраста.
Вечерний воздух холодил лицо. Наверное, именно тогда я впервые почувствовал, что операция может не дать результата и для меня будет лучше, если я научусь полностью доверять Митчу. Сказал же он, чтобы я не лез ни в какие истории. Даже если я поправлюсь, это должно стать для меня правилом на всю оставшуюся жизнь.
Странное дело, но все эти на первый взгляд страшные мысли как-то меня успокоили. Наверное, сознание того, что мне предстоит долгая и счастливая жизнь, сыграло свою роль.
Мы сели на лавку в сквере недалеко от дома Митча.
Глюк расположился у моих ног и пихнул меня носом в ладонь. Я почесал ему за левым ухом. Почему-то он предпочитает, чтобы его почесывали именно за левым ухом. О правом даже речи не идет.
— Что особенного сегодня? — спросил я у Митча.
— О чем ты?
— Я ведь четко выразился. Что необычного вокруг?
— Ничего, — говорит Митч. — Нормальный вечер. Такой же, как и все остальные.
— Это невозможно. Ответ неправильный. Ни один вечер не похож на другой. Ты просто невнимателен. Присмотрись.
— Присматриваюсь. И не вижу разницы.
— Если бы я был зрячим, то обязательно бы обнаружил что-нибудь. Сам знаешь.
— Это точно. Уж ты-то обнаружил бы.
— Ну так посмотри на все как бы моими глазами. Давай же, Митч. Тебе пойдет на пользу.