Любовь в преисподней
Шрифт:
Потоки воды заливали пустынный переулок. Не то что прохожих, даже машин не было. «И зачем Леська выскочила в этот вселенский потоп?» – Эта мысль и потом не давала Лизе покоя бессонными ночами. Все произошло за считанные мгновения. И спустя недели зыбкие картинки трагедии вспыхивали в мозгу Лизы болезненными импульсами. Одна вспышка за другой.
Пустынный переулок. Бездонные потоки водопада с небес. Тонкий абрис Лесиной фигурки. Плохая видимость. И вдруг – откуда ни возьмись! – мистический «джип». Этот вид автомобилей всегда возбуждал в Лизе странные эмоции. Тяжеловесный монстр с массивным щитом перед фарами мчался по переулку. Он будто свалился сверху вместе с новым зарядом воды. Во всяком случае, «джип» поравнялся с Лесей почти мгновенно. Водитель за тонированными стеклами или слишком поздно заметил Лесю, или опоздал с торможением. Все дальнейшее
От неожиданного потрясения Лиза даже не могла вскрикнуть. Она только разевала рот. Затем все ее тело прошила острая сердечная боль, и Лиза обеими руками схватилась за грудь. Порыв отчаяния поднял ее с места. Лиза все делала автоматически. Спустя несколько часов она смогла восстановить лишь фрагменты того, что произошло дальше. Видимо, подсознание подсказало ей, что надо отсечь номер «джипа». Сквозь дождь Лиза вроде бы разглядела пару цифр: пятерку и двойку. Но в какой последовательности эти цифры чередовались на номерном знаке, она не ответила бы и под дулом пистолета. Как подскочила к подруге, тоже не помнила.
«Джип» скрылся в туманной мгле.
Леся лежала на обочине проезжей части, рядом с тротуаром. Но это уже была не Леся Рюмина, которую Лиза всегда помнила «летней», смешливой, в зараевских интерьерах. Это была какая-то бесформенная груда, прикрытая тонкой кожей «шевро». Дождь хлестал по бежевой коже ее модного пальто, по бледному, с синим оттенком, лицу и по рыжеватым волосам. Лиза, кажется, завыла вслух. Потом попыталась поправить на ее щеках липкие пряди волос. Крови нигде не было.
Откуда-то взялся народ. Люди суетились. Кто-то из кафе, где Лиза сидела с Лесей в последний раз, вызвал «скорую». Но по репликам собравшихся – а здесь были и врачи – Лиза поняла, что Лесе уже не страшен дождь. Все самое страшное уже позади для Леси Рюминой… Лиза наклонилась над Лесей и начала звать ее, все громче и громче. Стала поправлять на шее умершей тот самый платок от Ферре, который теперь казался просто мокрой тряпкой.
И тут Лизу ожидал мини-сюрприз. Она увидела на шее Рюминой точно такой же медальон, как и у Макаровой в тот давний осенний вечер. Металлическое «сердечко» – среднеевропейский стандарт сентиментальности. Медальон настолько приковал Лизино внимание, что она протянула руку. Но в этот момент почувствовала чью-то железную хватку. Рядом стояла Валентина.
– Ничего не надо снимать с покойной, – жестко сказала она, и Лиза невольно отдернула руку.
Между Леонтьевой и этой служащей сразу, еще с минуты встречи около двери фирмы, которую Леся назвала «Шахерезадой», возник антагонизм. На подсознательном уровне. Эта подспудная борьба продолжилась, когда подъехала «скорая». Валентина хотела помешать Лизе сопровождать подругу до больницы. Но Леонтьева была непреклонна.
– Вам не стоит ехать, – отрезала Валентина.
– Я – близкая подруга Леси, и это мой долг! – с пафосом заявила Лиза, влезая в пикап. Валентина последовала за ней.
Служащая не отставала от Леонтьевой. Когда позднее Лиза проанализировала ситуацию, то пришла к выводу. Валентина прилепилась к ней не слабее японского лейкопластыря, скорее всего, из-за этого банального медальона.
Среди мокрой суматохи Лиза не сумела засечь, кто и когда снял его с шеи Леси. Видимо, это сделала Валентина. Как бы то ни было, медальон исчез.
Глава 4
Тем дождливым днем Лиза не придала этому особого значения. Нежданная трагическая смерть Леси перекрыла все другие впечатления. Кроме того, Лиза поехала в больницу промокшей до нитки. Создавалось впечатление, что на ногах у нее поселились две отвратительные жабы вместо кроссовок. Эта поездка не принесла Лизе ничего, кроме депрессии и жуткой простуды. Чуда не случилось. Лесю Рюмину не удалось реанимировать.
В семь вечера Лиза вернулась домой, на Преображенку, окончательно разбитой. «Мокрая поездка» дала себя знать почти сразу же. К девяти у Лизы поднялась температура. Вместо положенных каждому нормальному человеку тридцати шести и семи десятых градуса – аж тридцать девять. Электронный термометр жалобно запищал. Она вынула его из-под мышки и по достоинству оценила высоту алого столбика. «Оп-ля! Кажется, намечается еще одна жертва», – с мрачным юмором подумала Лиза,
Ее слегка обрадовало, что в холодильнике еще нашлись остатки обезжиренного молока. Вскипятив его, Лиза чуть не обожгла горло. Затем начала прихлебывать огненную жидкость мелкими глотками. Горячее молоко стимулировало мыслительную деятельность. Хотя до сих пор дневное происшествие казалось Лизе кошмаром. Но вместе с каждым глотком к ней постепенно возвращалась способность анализировать.
Случайно ли погибла Рюмина? Вполне возможно, что да. Какой-нибудь бритоголовый браток на всей скорости повернул за угол переулка и уже не успел притормозить. Шел ливень. Видимость была отвратительной. Скорость у «джипа» – огромной. Если добавить еще легкое скольжение по мокрому асфальту, то катастрофа неизбежна. Совершив наезд, «джип» не остановился. В этом тоже есть свой резон. Лиза много раз слышала, что богачи на роскошных лайбах иногда смываются с места преступления. В подобных ситуациях у них три пути. Сесть в тюрягу. Это вообще нереально для состоятельного господина. Откупиться. Сунуть в пасть родичам покойной крупный куш. Но далеко не каждый с легкой душой может продать труп родственника. И наконец, смыться с места трагедии. Последнее предпочел водитель «джипа». Он сгинул в туманной дымке за поворотом.
По мнению Лизы, куда спокойнее для водителя было бы остаться на месте наезда. Как-никак он мог выдвинуть в свое оправдание целый ворох аргументов. Шел проливной дождь. Леся переходила дорогу не на светофоре. А насчет превышения скорости – дело спорное. Лиза сделала долгий медленный глоток молока. Но он предпочел удрать…И жить с этим грехом на душе.
«Что-то здесь нечисто». Беспокойный внутренний голос твердил Лизе: наезд совершен не случайно. Возможно, на анализ ситуации повлиял жар, который все возрастал в измученном Лизином теле. Через полчаса ей стало подозрительно буквально все. Странная контора в длинном тоннеле коридора. На двери не было никаких опознавательных знаков. Сентиментальное название «Шахерезада». Какими такими сказками потчевали друг друга сотрудники этой фирмы? Или Рюмина с иронией назвала так свою контору, которая носит какое-нибудь другое официальное название. Лиза горько пожалела о том, что несколько часов назад, при жизни Рюминой, не проявила в расспросах ни настойчивости, ни дотошности. Теперь гадай. Остается одно. Выздороветь в пожарном порядке. Пойти в эту самую «Шахерезаду». Дозвониться в бронированную дверь. Если не будут пускать, вломиться любым способом. И призвать грубиянку Валентину к ответу! Пусть не думают, что у Рюминой нет защитников.
«Это будет крутая разборка!» – кровожадно подумала Лиза, представляя, как бросит в лицо Валентине охапку обвинений. Пусть та покрутится! Даже если наезд случаен, не помешает слегка потревожить эту хамку, которая так беспардонно отчитывала Лесю за несколько минут до ее смерти.
Дрожащими от лихорадки пальцами Лиза сжала бокал с молоком. И в этот момент ее пронзило острое воспоминание. Так грела руки покойница Зинка Макарова, в тот далекий осенний вечер. Эта ассоциация заставила Лизу поежиться. «Да брось ты! Это все твоя мнительность!» – одернула она себя. Но прославленная в веках женская интуиция не дремала. Причем тут мнительность или повышенная возбудимость? Налицо факты. Осенью умерла Зинка Макарова. Она намекала Рюминой на то, что ее смерть якобы спровоцирована. Прошло несколько месяцев. Мир отошел от зимней замороженности, возродился. Но в этот гимн жизни острым диссонансом вклинилась смерть Леси. Макарова и Рюмина были подругами. Работали в одном месте. Это наводит кое на какие сомнения. Если действовал умный и осторожный преступник, он вполне мог разнести две смерти во времени. Меньше подозрений. Осенняя простуда Зинки и весенний наезд на Лесю. Кто заметит взаимосвязь между двумя драмами? Никто.
Никто, кроме Лизы! Тут преступник просчитался. Тренированный Лизин ум быстро сопоставил два трагических происшествия. Кроме того, есть и еще одна деталь. Медальоны. Или медальон. Вполне возможно, что это – одно и то же «сердечко». И Рюмина унаследовала его от Макаровой. Надо будет порасспрашивать у их «дачной тусовки». Вдруг кто-то что-то слышал об этом медальоне. Лиза не должна отметать и еще одну вероятность. Зинка и Леся вполне могли купить одинаковые украшения. Но для обеих подруг металлическое «сердечко» уже было неподходящим аксессуаром. Они вполне могли позволить себе более изысканные украшения. И это настораживает. А больше всего удивляет пропажа медальона. Тут чувствуется рука свирепой Валентины.