Любовь в прямом эфире
Шрифт:
— Не трудитесь, — сказал он. — Мне нужно с вами поговорить. Это очень серьезно. — Он подступил к ней вплотную
Надя впилась руками в руль и попятилась. Она тревожно оглянулась, на всех участках копошились люди. Еще бы нет — суббота, и девушка немного успокоилась. Нельзя сказать, что она опасалась этого дачника, но… всякое бывает. Она слегка расслабила руки на руле.
Мужчина засмеялся.
— Не бойтесь, я не сумасшедший. Я просто очень… ну очень рад… — Он снова засмеялся. Его прежнее выражение лица, тоже как будто закаленное, смягчилось. Надя заметила, что у него серые глаза и приятная улыбка.
— Вы… — она чуть не задохнулась от удивления. — Так это вы… неужели? — Она покачала головой. — Вы пели в электричке! Вместе с парнем… — Она неуверенно засмеялась, не зная, как по-другому скрыть изумление и некоторую растерянность. Она еще никогда не встречалась так близко с человеком, который зарабатывал столь странным способом. — Вы… играли на баяне… Только… только у вас была другая прическа.
— Да, — кивнул он и прошелся рукой по волосам. Волосы подчинились, а, когда рука оставила их в покое, Надя увидела, что лоб прикрыт челкой, как тогда. — Специально, чтобы походить на тех, кто поет в поездах.
— А вы… разве вы… Ведь вы тоже поете…
— Пою, — согласился он. — Но за очень большие деньги.
— А я дала…
— Вы дали пять рублей. — Он сощурился и хитро посмотрел на Надю.
— Да, пять. У меня не было мельче.
Мужчина засмеялся.
— Но вы ведь не из тех, кто вообще подает деньги.
— Нет, — честно призналась Надя.
— Так почему вы дали?
— Потому что… — Она замялась, сомневаясь, нужно ли признаться в главном. Потом кивнула и, словно разрешая самой себе, сказала: — Я заплатила вам за две строчки из песни.
Он высоко вскинул брови, и от этого лицо стало таким простецким, что Надя с трудом удержалась от улыбки и только усилием воли не позволила губам дрогнуть.
— За какие? — спросил он нетерпеливо.
— Не скажу! — Надя покачала головой. — Они мои. Я их купила. За пять рублей.
Мужчина вернул брови на место, смахнул волосы со лба и расхохотался.
— Вы мне нравитесь. Вы именно та, кто нам нужен!
— Кому это — вам? — быстро спросила Надя, давно ожидавшая какого-то подвоха от странного человека.
— Нам с Игорем. Моим напарником по пению.
— Зачем же? Я не пою, между прочим. — Надя бросила взгляд на сумку с мороженым, накинула крышку. Хотя это была сумка-холодильник, правда недавно купленная, Надя еще не привыкла доверять ей. Дело в том, что сперва она возила мороженое в торбе, которую нашла в сарае у Клавдии Михайловны, бордовой, из толстого дерматина. Когда-то муж тетки держал в ней инструменты. Наде приходилось все время следить за тем, чтобы торба была закрыта, иначе товар мог утечь.
— Нет, петь не надо. Мы тоже больше петь не собираемся.
— Не собираетесь? — Надя свела брови, пытаясь понять причину. — Вы нашли новую работу?
Мужчина засмеялся.
— В некотором роде, — кивнул он. Потом повернулся к дому и указал рукой: — Пойдемте. Я вам все объясню.
— Нет, — сказала Надя. — У меня еще полсумки мороженого. Я не повезу его обратно.
— Покупаю, — односложно бросил мужчина.
— Покупаете? — Надин взгляд метнулся к сумке. — Все, что осталось?
— Да.
— Но куда вам столько? — удивилась Надя и тут же одернула себя. — Конечно, ваше дело. Если хотите — берите все.
— Вы сами сказали, я хорошо запомнил, что мороженое закаленное, оно может храниться долго.
— Полгода, не меньше, — подтвердила Надя. — А вот импортное — год, потому что в нем есть консервирующие добавки, а в нашем нет.
— Я успею, — кивнул он. — За полгода — точно. — Он потянулся к рулю Надиного велосипеда. — Давайте-ка я вам помогу.
— Но его надо хранить при температуре минус двадцать четыре градуса, — уточнила Надя, — и…
— У меня на веранде стоит морозильник, — прервал ее мужчина, решительно направляя велосипед в открытую калитку.
…Надя улыбнулась, вспоминая эту сцену. Саша по-прежнему не отрывал глаз от дороги. Могла ли она предположить, входя в ту самую дачную калитку из штакетника, что входит в совершенно другую жизнь?
6
Выслушав свою дочь, Антон Данилович Гребнев некоторое время молчал. Сказать по правде, он и сам не знал, чем зацепила его эта история. Да и что сегодня может по-настоящему зацепить такого человека, как он? Кажется, уже про все слышал, про все знает. А если чего и не знает, то всегда найдутся в его окружении сведущие люди.
Он сидел на кожаном диване, держал в большой пухлой руке пульт дистанционного управления и машинально нажимал кнопки. Перед глазами мелькали картинки. Он, не отдавая себе отчета, искал то, чего избегают другие телезрители.
Антон Данилович искал рекламу. Но то, что видел, его не вдохновляло. Ему хотелось чего-то такого… такого, за что не жаль было бы отдать деньги.
Предложений туча, но… Ну почему у всех в голове засел стереотип — мороженое — это что-то вроде сладкой сказки детства. Вот это ему и предлагают разные рекламные агентства. А разве хочется платить за детские физиономии, перепачканные «сладким лакомством»? Фу… Он передернул широкими плечами, обтянутыми белой футболкой. Не то, все не то… Особенно сейчас, когда он собирается поехать на сходку мороженщиков в Париж, ему хотелось увезти с собой такой сюжет, от которого зашлось бы сердце каждого француза…