Любовь в прямом эфире
Шрифт:
— Да.
Надя засмеялась.
— Но ведь меня не заставят делать что-то такое, что…
— Надеешься? — насмешливо поинтересовался Саша.
Надя внезапно почувствовала легкий холодок, пробежавший по спине. Она невольно поежилась и внимательно посмотрела на Сашу.
— Смеешься надо мной, да? Хочешь напугать?
— Конечно, — пожал он плечами. — Испуганный человек всегда в твоей власти.
— А… ты любишь власть?
— Я? — Он усмехнулся. — Знаешь, чем мужчина отличается от женщины? — сощурился он.
— Догадываюсь, — Надя насмешливо посмотрела на него.
— А вот и не тем, о чем ты подумала.
— А о чем я подумала?
— Сама знаешь. — Саша протянул руку через стол и накрыл ею Надину кисть. — Пальцы холодные, — заметил он и сильнее стиснул их. — Сейчас, сейчас мы погреем… Так вот, продолжаю, женщина никогда не догадается о главном отличии… — Он подался через стол к ней. — Так ты хочешь узнать, Надя?
— Хочу! — Она смело взглянула на Сашу.
— Мужчины любят власть так же сильно, как сладкое.
Она пожала плечами и сказала:
— Как просто. Но женщины тоже любят власть, неужели ты не знаешь?
— Только в отместку. Ну, и может быть… Они любят ее по-детски. Как ребенок, который тянет в рот чужую игрушку.
— Ты в этом уверен? — Надя с искренним удивлением посмотрела на Сашу.
— Не только я. Мы все в этом уверены.
— Вы все? На телевидении?
— В жизни.
— Но… — Надя внезапно вскинула голову, будто ее осенила бесспорная мысль. — А вот когда вы с Игорем вошли в электричку и запели, вы оба попали в нашу власть. В вагоне ехало больше женщин. Это мы вам могли дать деньги, а могли не дать.
— А мы не за ними пришли, — засмеялся Саша. — Мы пришли за тобой.
— За мной? — Надины светло-зеленые глаза стали круглыми, как недозрелые сливы.
Саша хмыкнул и запил смешок чаем.
— А пирожное невероятно вкусное, — похвалил он. — Ты еще не попробовала свое. Сло-е-но-е. Я заметил, девушки твоей комплекции, — он окинул ее таким взглядом, что Надя испугалась, как бы не покраснеть, но удержалась, — любят слоеные пирожки с капустой… Но ты заказала…
Надя засмеялась.
— Да. Я тоже люблю слоеные пирожки с капустой. Но… я их ем в обычной компании.
— А моя компания, значит… Что ж, я польщен, — заулыбался он. — Ну так ты согласна, что попала под нашу с Игорем мужскую власть?
— Д-да… — сказала Надя. — Пожалуй. Но скорее — под власть песни, в которой были две строчки… Важные для меня в ту минуту. — Она поднесла чашку ко рту. — Вкусный чай, — похвалила она, на самом деле ощутив аромат хорошего чая.
— Дарджалинский, без обмана, — согласился Саша. — За что и люблю эту кофейню.
Надя кивнула, хотя название чая не говорило ей ни о чем особенном. Она смотрела, как он подцепил на вилочку кусочек бисквитного пирожного и понес ко рту.
— Когда мы просмотрели пленку, которую сняли скрытой камерой, мы оба увидели тебя. Сразу.
Она молчала, ожидая продолжения.
— Ты ведь уже знаешь, что подтвердила нашу мысль, которая подтолкнула нас к теме передачи. — Саша проглотил кусочек и промокнул губы салфеткой. — О том, что все-таки текст песен первичен, а музыка вторична.
— А разве с этим кто-то спорит? — Надя вскинула брови. — Моя знакомая девушка-акын…
— Что? Что ты сказала? — Он открыл рот, готовый расхохотаться. — Девушек-акынов не бывает.
— Бывают. Хотя редко, — ответила Надя так напористо, что Саша поднял руки, и Надя увидела золотые от солнца волоски выше запястья. Она почувствовала, как рот наполнился слюной, словно в горле застрял кусочек слоеного пирожного. Сухой, без нежного крема. Он перекрыл горло, и Надя не могла продохнуть. Глаза ее метнулись к расстегнутому вороту рубашки. Из него тоже выглядывали волоски, но они были темные, не позолоченные солнцем.
— Ладно, так что девушка-акын?
— Когда она поет, то все ловят каждое слово. Она иногда говорит такое, что…
— Что?
— Что сбывается.
— А разве то, о чем поется в других песнях, не сбывается?
— Редко. — Она отмахнулась. — Но…
— Например? Говори, — потребовал Саша.
— Я не помню, — поморщилась Надя.
Он настойчиво повторил:
— Говори.
— Ладно. Две строчки из вашей с Игорем песни. — Она улыбнулась. — «Кто вам сказал, что надежда потеряна»…
— … «Кто это выдумать мог», — подхватил тихонько Саша. — Здорово совпало. Тебя зовут Надежда. Да и твоя надежда точно не потеряна.
— А тогда она была почти потеряна, я тебе уже рассказывала.
— Но не Надежда с большой буквы, — настойчиво повторил Саша, поднимая вверх указательный палец.
— Нет.
— Ты очень взрослая, Надя. — Он улыбнулся и пожал Надины пальцы. — Слушай, они уже стали совсем горячие.
— Да. — Надя с трудом проглотила слюну. Она выдернула руку из его ладони и взяла вилочку. Наколола кусочек пирожного и отправила в рот. Она стиснула его зубами, и ей показалось, что челюсти свело. Она замерла, не зная, что услышит дальше.
— Есть люди, которые до глубокой старости остаются детьми или подростками.
— Это ты о…
— О степени человеческой зрелости, — пояснил Саша.
Надя проглотила, помолчала, втыкая вилку в пирожное и отделяя новый кусочек.
— Какие еще бывают степени зрелости? — наконец спросила она.
— Как и в обычной жизни. Все стадии, которые проходит человек от рождения. Взрослые люди до конца дней могут оставаться на уровне грудного младенца, малыша, который только что научился ходить, подростка, юноши. Но есть и по-настоящему взрослые люди. Это ты.