Любовь в прямом эфире
Шрифт:
Хотя, как на это посмотреть, ведь минуту назад в объятиях Льва я была близка к помешательству. Кричала, молила, стонала, подгоняла, извивалась и таяла под его очень чутким руководством одного хищника.
Но это уже была не тридцатилетняя Софья, а циничная Сонька, которая хотела взять от этого мужчины все, что он может дать. И он, конечно, дал. Лев вновь то рычал, как царь зверей, то шептал на ухо о любви, прощении и искуплении. А я смотрела на него затуманенным взором и боролась с собой, чтобы только не сказать
Когда мы оба получили то, чего хотели, — взлетели и упали вместе — я собиралась отстраниться, но Лев перехватил инициативу и своей огромной лапой пригвоздил меня к себе. И вот теперь моя голова лежит на его плече. Он гладит мои волосы, пропуская их через длинные пальцы. Мне и самой очень хочется положить ладонь на его грудь, но я держусь и выгляжу нелепо, потому что не знаю, куда деть руки. Не придумав ничего получше, натягиваю на себя одеяло, прикрывая грудь. Лев смеется:
— Что я там не видел?
— Лучше тебе не знать, — глухо отзываюсь я.
— По-моему там все прекрасно, — не унимается Лев, и я бросаю на него гневный взгляд.
— Это была разовая акция, Лев Николаич. Спасибо, конечно, но тебе пора на работу, — сажусь на кровати, прикрывшись плотной тканью.
— Я уже сказал, что меня сегодня не будет, — Лев поворачивается на бок и подпирает голову ладонью.
— Только я не предлагаю тебе остаться на чай.
— Зачем чай? Есть другие способы провести время, — нагло подмигивает мне.
— У меня в зале больной кот, — показываю рукой на дверь.
— Да, точно. Кот, — обреченно вздыхает бывший.
Я хочу встать с кровати, но Лев ловит Мышку за запястье, и за какую-то ничтожную долю секунды я снова оказываюсь под ним.
— Попалась! — улыбается он.
— Тебе правда пора. Кеша хоть и слабый, но ботинки твои найдет с закрытыми глазами, — предупреждаю я.
— Кеша — мужик. Он помнит добрые дела. И потом я держал его на руках. Мы считай породнились.
Лев заскользил по мне взглядом, отчего лицо вмиг вспыхнуло слабым румянцем, а глаза сощурились в ожидании подвоха.
— Что ты хочешь? — спрашиваю серьезно и мужчина сокращает расстояние между нами.
— Тебя, — шепчет в губы и снова целует.
А дальше все снова как в тумане. Надо всерьез задуматься о смене гормональных, которые вызывают во мне очень сильное желание. Еще пара таких фокусов от моего организма, и Лев у меня пропишется, потому как мы уже переступили черту, разделяющую наши разборки и постель. И в постели у нас получается ладить намного лучше.
— Я в душ, — сбегаю прежде, чем он снова заграбастает меня своими львиными лапами.
Забегаю в ванную, поворачиваю замок на двери и смотрю на себя в зеркале. Опухшие губы, взлохмаченные волосы, довольный блеск в глазах, а внутри бабочки не просто порхают, а истерично взмахивают крылышками, требуя продолжения банкета. Ага,
Привожу себя в порядок и выйдя в коридор сталкиваюсь с бывшим…как он есть, то есть как мать родила. Я вмиг становлюсь пунцовой и еще раз убеждаюсь в расхожем мнении, насколько все-таки некоторых мужчин украшает возраст. Лев — живое тому подтверждение. Считав мою реакцию, он довольно хмыкает и скрывается за дверью.
Я захожу в зал и проверяю Иннокентия. Котик, почуяв хозяйку, открывает глаза и смотрит с осуждением:
— Му-у-ур, — жалуется он, что в переводе на человеческий значит “Нифига себе ты орешь, мать! Меня не стесняешься, хоть соседей пожалей”.
— Прости, Кеша, мать твоя сегодня согрешила, — признаюсь я и опускаюсь на пол, прислонившись спиной к дивану и вытянув ноги.
Питомец взирает на падшую женщину снисходительно. Вроде не осуждает, но недовольство выражает.
— М-я-я-яу-у, — распевается Кешка, обвиняя в том, что у меня ни стыда ни совести. “Гони двуного” — читаю в его фырканье.
— Он если что жизнь тебе спас! — защищаю я Льва. — А ты у меня еще получишь за то, что жрешь всякую каку.
Кеша встает на лапы и переходит с лежака на мои колени. Мурлычет, требует ласки, подставляет чувствительные зоны для того, чтобы я их погладила и почесала.
— Я хотел спросить, — поворачиваю голову на голос и вижу Льва в дверях. Чистенький, свеженький и даже издалека вкусно пахнущий.
— Спрашивай, — киваю я.
— А у тебя есть какой-то другой вариант? — он делает глубокий вдох. — Или возможность обойтись без постороннего мужика?
— Только непорочное зачатие, — с серьезным видом заявляю ему.
— А если порочное? — привалившись к косяку, он прячет руки в карманах брюк.
— О-о-о нет, — усмехаюсь. — Если бы можно было, я бы уже давно нашла себе мужика для здоровья и для зачатия, и не парилась.
Смотрю, как темнеет его взгляд от этих слов.
— Но увы, — добавляю чуть тише.
— А если я буду донором?
Молчу несколько секунд, а потом взрываюсь хохотом. Кот вздрагивает от демонического смеха хозяйки и спрыгивает на пол.
— Тебя не возьмут. Ты старый. Донорами теперь могут быть только дети 90-х. А твое семя, прости за правду-матку, может и не выстрелить.
— А чисто гипотетически? Как твой…мужчина?
Встаю с пола и прожигаю его насквозь. Идем навстречу друг другу и встречаемся посередине зала.
— Зачем это тебе? У тебя же есть дети, — не прерывая зрительный контакт, спрашиваю.
— Хочу помочь любимой женщине, — пожимает он плечами.
— Давай без этого. За секс спасибо, с остальным я сама разберусь.