Любовь в условия не входит
Шрифт:
Она открыла профиль соседки в инстаграм – всё знакомо. На мгновение задумалась, а потом набила в окошке поиска нужный ник только в латинской транскрипции.
Ага, есть. И даже настоящее имя указано – Настя, и город – Красноярск. Хотя где гарантия, что это именно то Зимнее_солнце, но легко верится. Публикаций уже за тысячу, в основном, пейзажи или микросъёмка цветочков, листиков, морозных узоров. Красиво. А вот и селфи. Девушка за двадцать – точнее Полина бы сказать не смогла – симпатичная и серьёзная, ещё и в очках, достаточно крупных. Но ей идёт. Пышная рыжевато-русая шевелюра. Чисто
Захлопнув нетбук, она поднялась с диванчика, но до комнаты не дошла, остановилась в маленькой нише сразу за дверями с лестничной площадки, уселась на подоконник, вынула из кармана мобильник.
Чернильная темнота за окном казалась густой и плотной, а выключенный экран телефона отливал серебром. Какое-то время Полина бессмысленно водила по нему пальцем, словно ждала, что он сам сработает, выдаст яркую позитивную картинку. На ней уже давно наступила весна, распустились нежно-голубые цветы. А на самом деле снег то начинал таять, то засыпал город по новой. Небо по-прежнему хмурое, ни луны, ни звёзд. За них, как обычно, окна и фонари. От стекла тянет холодом, а ногам горячо от добросовестно работающей батареи.
Ладно, достаточно лирических отступлений. Полина положила нетбук на подоконник, надавила на нужную кнопку в боку телефонного корпуса. Экран загорелся, расцвёл цветами.
Последний входящий – «Ваня». Теперь и исходящий. Гудки – слишком долго. Так занят? За рулём? Папа стоит над душой и контролирует, чтобы сын не отвлекался и опять не наделал ошибок? Не хочет разговаривать?
– Да?
– Это я, – выдохнула Полина, услышала в ответ:
– Я знаю – нежное и вроде бы радостное.
– Ты ещё на работе?
– Ага.
Издалека долетел голос – женский – сильно приглушённый, но слова Полина разобрала:
– Кофе кому надо?
Ответы слились в неразборчивый шум, а голос приблизился:
– Вань! А тебе?
Скорее всего, Ваня отодвинул мобильник, потому что его ответ прозвучал гораздо тише:
– Хорошо. Давай.
– Я отвлекаю? – спросила Полина.
– Нет! Что ты? Наоборот. Хорошо, что ты позвонила.
Кажется, он улыбался. Полина представила, как. Легко получилось, но всё-таки это не то, лучше бы был рядом.
– Устал?
– Ничего. Не переживай. Я справлюсь. Тем более, чуть-чуть осталось.
– Угу. – Можно же слушать голос, без конца задавая короткие глупые вопросы. Но… – Тогда, до завтра.
– До завтра, – откликнулся Ваня и тут же опять бросил куда-то в сторону: – Сейчас. – Отключился.
Опять появилась эта, с кофе? Кто она вообще такая и что там делает?
Видимо, работает. Наверное, смазливая длинноногая секретарша. Туфли на шпильках, пухлые губы ярко накрашены, белоснежная шёлковая блузочка туго обтягивает пышную грудь. И её обладательница, когда ставит на стол чашку с кофе, специально наклоняется пониже, чтобы под расстёгнутыми верхними пуговками хорошо просматривалась аппетитная ложбинка… или нет, ложбинища между упругими…
Хватит страдать ерундой, Ермакова!
Полина фыркнула, спрыгнула с подоконника, двинулась в сторону коридора, но вовремя опомнилась, вернулась за забытым нетбуком. А теперь можно и в комнату.
35
35
Изольда подвалила прямо утром, ещё перед занятиями, в холле возле главного входа. Сама.
– Ну ладно, убедила, – произнесла с таким выражением, словно это Полина без конца таскалась за ней, дёргала за рукав и умоляла обратить внимание или бомбила в переписке фотками со свиданий. – Уже слухи ходят, что вы с Преображенским вместе. – Изольда вытащила из сумки и протянула три купюры по пять тысяч. – Держи. Поздравляю.
Слухи ходят? И это самое убедительное доказательство? Словно их на пустом месте нельзя напустить. А то, что Казарян несколько раз видела собственными глазами – не считается?
Полина на автомате забрала деньги, так же на автомате ответила:
– Спасибо.
Хотя странно, наверное, благодарить проигравшего.
Изольда тут же развернулась, удалилась, даже спиной выражая гордое безразличие. Неужели ничуть не разочарована? И денег не жалко? Даже с учётом, что они втроём складывались.
Для Полины слишком непривычно вот так швыряться деньгами, даже если по мнению кого-то пять тысяч – сущая мелочь. Для неё – нет.
Она сложила купюры в кошелёк, и тот сразу стал выглядеть гораздо солиднее. И, конечно, мысли полезли, что теперь с ними делать. Как обычно, расчётливо отложить на потом? Или потратить в ближайшее время? Например, обновить гардероб. Когда ещё подобный шанс выпадет?
Если попасть на распродажу или съездить в дисконтный центр, можно неплохо закупиться, а потом… потом предстать перед Ваней при полном параде.
Или лучше походить по магазинам вместе с ним. Как в кино частенько показывают. ОН сидит в кресле, а ОНА раз за разом выплывает из примерочной, меняя наряды, один другого стильнее.
Только вот Ваня вряд ли ходит по тем магазинам, что и Полина, по обычным сетевым и дисконтам, а в каких одевается он, даже с её пятнадцатью тысячами делать особо нечего. Если только рассчитывать на то, что впечатлённый парень скажет: «Бери всё, что хочешь. Я оплачу». Но в том-то и дело, Полина желает расплатиться сама, а потом, изящно шагая с кучей красивых пакетиков с покупками, думать о том, что купила всё ЭТО на свои. Ну, почти свои.
– Ермакова! – окликнул читавший лекцию преподаватель. – У вас вопрос?
Полина озадаченно вскинулась.
– Нет.
– Так чего вы рукой размахиваете?
– Я? Размахиваю? – смутилась Полина. – Это случайно. Задумалась.
– Вы лучше записывайте. Думать потом будете.
– А! Конечно. Я записываю.
Но на самом деле – нет. В тетради ни строчки не прибавилось. Двадцать минут Полина просидела, пялясь в пространство невидящим взглядом, утопая в фантазиях.
Надо ж было так замечтаться? Половину лекции пропустила. Теперь придётся у кого-то выпрашивать, чтобы сфоткать. И сейчас надо взять себя в руки, чтобы не воспарить опять в заоблачные сферы, а записать, что препод там наговаривает.