Любовь ювелирной огранки
Шрифт:
Только вот случайность ли? В Пелагее крепло ощущение, что на нее ополчилось само мироздание. Дескать, зажилась ты, дорогуша, на свете, пора и честь знать.
Мироздание-киллер — занятно звучит, да?
Какое там у него расписание, не подскажете? Одно покушение в день? Два? В голове гудел рой беспокойных мыслей. И что печально — наружу их не выпустишь. Все надежно заперты в черепной коробке.
Чтобы отогнать подкатывающую панику, Пелагея принялась за дыхательную гимнастику. И с прискорбием обнаружила,
Пелагея с досадой глянула на изумруд в оправе: если чары здесь ни при чем, очень может быть, что ей вернули вовсе не ее, а чью-нибудь чужую память. И сейчас эта память застилает настоящую.
Она потянула перстень с пальца. "Ну снимайся ты уже!"
Нет. Ни в какую.
***
Когда она вернулась на Звездную Поляну, ночь сгустилась до черноты. И в этом беспросветном мраке Вековечный Клён вместе с пространством под кроной выглядел как безопасный островок. Он обнадеживающе светился мистическим неоновым пламенем от основания до кончиков ветвей.
Для Юлианы, Кекса и Пирога — ничего удивительного. Они такое зрелище каждую ночь наблюдают.
Для Эсфири, которая заглянула на позднее чаепитие, — вполне возможно, что шок на всю оставшуюся жизнь. Она напрочь забыла про чай и гипнотизировала дерево, как завороженная.
А что касается Пелагеи, то вопрос: "Почему дерево светится?" перед ней не стоял.
Она задавалась вопросом несколько иного рода: защитит ли ее Клён от мироздания? Или следует искать защиты у кого-нибудь другого?
Нанять, скажем, телохранителя. Кого? Да хотя бы того невежу в парче.
При одной мысли о нём к щекам приливала кровь.
"Пелагея, а не поздновато ли влюбляться? — осадила она себя. — Двести лет в режиме "овощ замороженный, бесчувственный" — это все-таки срок".
***
— Ага, пришла! — активизировалась Юлиана, завидев Пелагею на поляне. И выбралась из-за стола. — Где ж тебя столько времени носило? Мы с Эсфирью уже успели план набросать. Кстати, знакомься… Ах да, вы ведь знакомы.
Эсфирь отвлеклась от созерцания светящегося дерева, обернулась и сдержанно кивнула.
— Мы, — сообщила она своим густым бархатным голосом, — сходили сегодня к королю. И он одолжил нам денег. Как раз хватит на покупку дома, который я присмотрела. Улица Исполинов, "пятнадцать А".
Важные разговоры с королем она не любила откладывать в долгий ящик, поэтому сразу после детской площадки поспешила с Юлианой во дворец и изложила правителю суть проблемы. Правитель пребывал в отличном настроении — иначе чем еще объяснить столь неслыханную щедрость?
Впрочем, на следующий день выяснилось, что щедрость была не такой уж неслыханной. Дом "пятнадцать А" на улице Исполинов оказался полуразрушенным, буквально под снос. Сквозняки гуляют, стены обсыпаются, половицы предсмертно трещат, а окна давно пора менять.
Потому-то дом и стоил сущие гроши. Хозяин был только рад отделаться от этой развалины. Он ускакал, довольно пересчитывая купюры, и Юлиана испустила стон раненого лося.
— Открыть издательство здесь?! Да это издевательство какое-то!
Она обрушила кулак на ветхую деревянную колонну, поддерживающую балкон, и та опасно зашаталась.
— Погоди, не кипятись, — примирительно сказала Эсфирь. — Мы попросим у короля средства на ремонт.
Под затянутым тучами утренним небом надсадно прокаркала ворона. Юлиана раздраженно сдула с лица надоевшую прядь и покосилась на подругу с некоторой кровожадностью.
— Ремонт, ха! Да на тебя тут крыша упадёт, прежде чем ты к ремонту приступишь! А лично моя крыша — поедет. Потому что это дурдом какой-то!
Интуиция подсказывала ей, что на сей раз благодушия королю хватит лишь на то, чтобы вежливо послать их лесом.
Кстати, о лесах (точнее, особах, их населяющих).
Пелагея через соломинку потягивала кленовый сироп, пристроившись между корней, когда Юлиана решила к ней пристать.
— Слу-у-ушай, может, у тебя завалялась парочка суперспособностей, чтобы отреставрировать наше издева… кхм, издательство?
Пелагея чуть сиропом не подавилась. Если у нее в резерве и осталась какая суперспособность, так это влипать в чудовищные истории.
***
Солнце катилось за горизонт, когда в Юлиане созрело волевое решение — двигаться к мечте во что бы то ни стало, сквозь нужду и лишения, унизительные походы к королю и сумасшедшие счета за стройматериалы.
— Кекс, Пирог, будете за главных. Не шумите, Киприана не изводите. И Графа Ужастика не трожьте, пусть поправляется, — менторским тоном отдавала распоряжения Юлиана, одновременно собирая саквояж.
— А не жестоко бросать тут Вековечный Клён с полуживым котом и двумя псами? — задавалась резонным вопросом Эсфирь.
— Перестань! Мы задержимся дня на три, не больше, — свято верила Юлиана. — К тому же, я бесстрашная и отчаянная, — привела аргумент она. — Киприан привык к моим авантюрам. Он не будет против.
С этим аргументом стоило считаться.
Пелагея поглядывала на своих волшебных светлячков, толкущихся в банке, на пожар заката, что разгорался за холмами. И с тоской думала о том, как славно было в бревенчатом доме посреди леса, какой уютной и мягкой была ее постель, как грела душу уверенность в завтрашнем дне. А главное — авантюрами там даже и не пахло.