Любовь Жигана
Шрифт:
Пусть даже это будет сенсация не общероссийского масштаба, Воловика успели уже подзабыть за прошедшие месяцы, но в Москве, где Воловик был особенно известен, подобная передача должна произвести эффект разорвавшейся бомбы.
На следующий день были показаны анонсы будущей программы, а еще через несколько дней срочно подготовленная передача «Глазами очевидца. Тайна смерти банкира» вышла в эфир.
Вела ее Наталья Сазонова.
…Наташе удалось построить передачу так, что тайна смерти Генриха Воловика воскресала вновь и начинала волновать зрителей не меньше, чем это было несколько месяцев назад, когда необъяснимо исчез человек, в отношении которого журналисты долгое время при его жизни не могли решить, первое он занимает в России место по объему частного капитала или все же второе. Но большинство склонялось к тому, чтобы отдать пальму первенства ему. Неудивительно, что практически все вспомнили Генриха Львовича мгновенно.
Наташа не раскрывала своих источников информации, рассказывая о попытках Воловика установить связь с политическими противниками группы государственных деятелей, которую он финансировал, да и не могла раскрыть. Происхождение кассеты оставалось тайной и для нее. Это была тайна Кирилла.
Но Наташа, со слов Кирилла, живописно рассказала о тайных встречах Воловика в его загородном особняке с представителями правящей политической группы, о попытках криминальных структур повлиять на эти контакты и установить над Воловиком свой контроль.
Она называла имена, фамилии, даты и места встреч, не опасаясь чьей-либо мести или обвинения в клевете. Кирилл объяснил ей, что большинство из участников этих событий мертвы, опасаться почти некого. Туманно он намекнул, что есть один очень влиятельный человек, который полностью посвящен в эту историю, и если он увидит на телеэкране кадры, которые ему хорошо знакомы, он, конечно, вспомнит все обстоятельства, при которых он присутствовал. Но вряд ли эти воспоминания будут ему приятны.
Кирилл не сказал Наташе, кто конкретно из финансового мира стремился установить контакты с Генрихом Львовичем, хоть Наташа и пытала его об этом с пристрастием. Он просто объяснил ей, что обнародовать такую информацию – значило бы привлечь к себе пристальное внимание этого очень влиятельного человека и сделать его своим врагом. Его, Кирилла, и ее, Наташи, врагом. А иметь его своим врагом очень опасно.
Рассказывая обо всем этом Наташе и стараясь не говорить лишнего, Константин прекрасно понимал, что, если впрямую связать имя Глеба Абрамовича Белоцерковского со всеми этими событиями, в результате которых ГБ, как его уважительно – пренебрежительно называли журналисты, пришлось расстаться с кассетой, о которой идет речь в передаче, он не оставит Наташу в покое.
Он поймет, что передать ей кассету мог только один человек – Константин. И свое имя, прозвучавшее в эфире, сочтет вызовом. А в том, что Белоцерковский, которого врачи совсем недавно вытащили с того света после покушения на него на митинге, умеет отвечать на вызовы, Константин не сомневался.
И, напротив, если его имя не прозвучит, он должен понять, что Константин выдерживает условия негласного договора – ни тот, ни другой не мстят друг другу, не предпринимают ничего, что могло бы навредить тому или другому. Белоцерковский тоже считал Константина серьезным человеком. Костя Панфилов сумел доказать ГБ, что намерения у него очень серьезные, и ему добровольно отдали кассету. Правда, намекать на то, что сделать это необходимо, Косте и его напарнику, Сашке Макееву, пришлось несколько раз.
В результате этих намеков ГБ лишился нескольких своих самых главных помощников, пока там не сообразили, что больше Константин предупреждать не станет и следующим трупом станет он, Белоцерковский. А трупом Глеб Абрамович становиться не хотел. Он решил уступить, но остаться в живых. И Константин принял его поражение. Он вовсе не считал Белоцерковского слабым противником, просто умел уважать сильных противников.
Глеб Абрамович, надо полагать, очень хорошо прочувствовал, что значит стать трупом. Во всяком случае, имел возможности для этого. На него было совершено покушение во время его предвыборного митинга. Киллер, которого так и не удалось обнаружить, прострелил ему шею, и теперь безобразный шрам вынуждал ГБ носить рубашки с высокими воротничками. Жизнь ему спасли хирурги из Склифосовского, куда Глеба Абрамовича доставили через двенадцать минут после выстрела.
Был в истории с покушением на Белоцерковского момент, рождающий в нем нестерпимое желание разделаться с Константином Панфиловым. На месте проведения митинга, во время которого прозвучал выстрел, служба безопасности Белоцерковского обнаружила пистолетную обойму. Произведенное ею расследование принесло неожиданные результаты – отпечатки пальцев, найденные на ней, принадлежали Константину Панфилову, о котором в последнее время не поступало никакой информации.
Поэтому любой намек на существующую у кого-то связь с Жиганом можно было расценить как попытку спровоцировать ГБ на активные действия.
Константин понимал, что, как только Наташа произнесет с экрана фамилию Белоцерковского, на нее начнется самая настоящая «охота». А Константин к этому вовсе не стремился. Наташу, возможно, убьют уже при выходе из телестудии. Белоцерковский умеет принимать решения очень быстро, а его оперативники умеют столь же быстро эти решения исполнять. У Константина была возможность в этом убедиться на собственном опыте.
Поэтому вся часть истории смерти Воловика, к которой имел хоть какое-то отношение Глеб Абрамович Белоцерковский, осталась за кадром.
В связи с этим Наташе пришлось ограничиться только рассказом о человеке, бывшем правой рукой Белоцерковского, о руководителе его оперативной службы, который должен был обеспечивать надежность и результативность контактов и переговоров с Воловиком.
Переговоры были очень важны для обеих сторон, поскольку речь шла о разделе сферы влияния в России после предстоящих парламентских и президентских выборов, фактически – о планировании результатов выборов.
Но в четкие планы обеих сторон вмешался случай. Оперативная служба Белоцерковского допустила грубую ошибку, в результате которой произошла утечка информации о переговорах двух самых крупных в России противоборствующих финансовых групп.
Константин признался Наташе, что именно он оказался тогда невольным носителем этой информации, но запретил ей говорить об этом в эфире. Воловик тогда мог получить огромное тактическое преимущество, если бы сумел вычислить промах людей Белоцерковского и обнародовать доказательства его политической продажности и готовности торговать Россией ради своих интересов… У допустившего ошибку исполнителя оставался только один выход – срочно убрать Воловика, пока он не успел этого сделать, и тем самым скрыть от ГБ факт досадного промаха. Потому что Глеб Абрамович подобных промахов не прощал. За него пришлось бы отвечать, и отвечать собственной головой.