Любовная лирика классических поэтов Востока

Рудаки Абульхасан

Низами

(ок. 1141—ок. 1209)

1—10. Переводы Ив. Бруни; 11–15. Переводы К. Липскерова; 16–19. Переводы М. Тарловского; Четверостишия — Переводы Т. Стрешневой

1

Гнет страсти мне в сердце — ведь сердце мишень — вошел. Мой крик в небеса, сквозь лазурную сень, вошел. Нет, мне не забыть ноготка на руке твоей! Нож в сердце мое — мучить милой не лень — вошел. Что толку скрывать в этом мире любовь к тебе! В тот мир уж давно слух о ней, словно тень, вошел. Мой дух за тобой с караваном хотел брести. Да снова в свой дом — за

ступенью в ступень — вошел. Ты молвила: «Низами, я приду». Спеши! Судьбою назначенный, в горницу день вошел.

2

Я полюбил тебя. Куда теперь шагнуть? Путь праведный избрать или позорный путь? Пока жива душа, живешь в моей душе. А если мне не быть, то ты на свете будь. Из-за любви со мной враждуют города. Раз не прощаешь ты, простит ли кто-нибудь? С протянутой рукой твой локон стерегу. Забытого бежать и презирать забудь. О, пусть никто, как я, не будет без тебя! Не я проник к тебе: тоска проникла в грудь.

3

Спеши, о спеши, без тебя умираю! Мне помощь подай, — без нее пропадаю! В крови мое сердце, стенаю в разлуке: Свиданья! Тоска! Часа встречи не знаю. Уж раз ремесло твое — быть музыкантшей, Я звуков высоких и низких желаю. Ты луки бровей не натягивай грозно — Скорее стрелу посылай! Ожидаю. Ты знаешь, что жить без тебя я не в силах. Ты жизнь мою хочешь, бери же — бросаю! Я вижу: удачи я жаждал напрасно, — Я вздохом последним тебя призываю. Тебе Низами отдает свою душу, Прими — как страдания я принимаю.

4

Скорбь моя благословенна, вечно по тебе она. Эта скорбь за все отрады мне не будет отдана. Скорбь моя веселья лучше. Что на это молвишь ты? «Лучше бьешь ты, чем ласкаешь». Эта речь и мне странна. Я тебе служу покорно, хоть служить и права нет. Ты же мне помочь не хочешь, хоть вся власть тебе дана. Без речей ты мне сказала: «Жди свидания со мной». Может быть, не в этой жизни? Здесь надежда не видна. Как вместить иную в сердце? Место в сердце — для тебя. Кто с тобою схож? Ответь мне. С кем ты схожа? Ты — одна!

5

Я всю ночь не сплю, мечтаю: будь хоть ночь со мною ты. Не захочешь — снова сердце наградишь тоскою ты. Ты других ласкаешь нежно, и глаза твои — нарцисс, На мою звезду посмотришь колкою травою ты. Дружбой хвастаешься дерзко с тысячью врагов моих И меня стыдишь пред ними, о созданье злое, ты. Постучись в согласья двери, будь хоть день в ладу со мной. Не страшны враги мне, если ласкова порою ты. Ты куда летишь, как птица? Как тебя мне разгадать? Нет, не поймана ни глазом, ни моей душою ты. Город весь пленен тобою, не один лишь Низами, Но лишь только Ахсатана обняла рукою ты.

6

О день мой счастливый: я видел лица твоего овал! О рок мой, он благосклонен: я твой аромат вдыхал. Я господа славословлю, о пламень очей моих. К

ногам красоты сегодня счастливый мой взор упал. Противоядье — свиданье! Два мира ему цена. Губительный яд разлуки испробовал я, узнал. Кто хоть однажды взглядом окинет красу твою, Не скажет, что понапрасну тебя для любви избрал. Как вырвать теперь из сердца, о друг мой, любовь к тебе — Ведь с жизнью и с телом вместе я эту любовь впитал. Душа аромату свиданья возрадовалась давно, Но время прошло, я в клочья рубаху в тоске порвал. С пылающим кровью сердцем все это сказал Низами. О день мой счастливый: я видел лица твоего овал!

7

Счастье пьяное мое в ум придет когда-нибудь. Крепкий сон судьбы моей — он пройдет когда-нибудь. Эту дверь раскроет вихрь, ночь засветит ясным днем. Душу мне воровка душ вновь вернет когда-нибудь. Враг в надежде на любовь ласки не дождется, нет! Лишь презрение во мне он найдет когда-нибудь. Для нее неверным стал, — может быть ее коса, Как зуннар виясь, мой стан обовьет когда-нибудь.

8

О мой кумир, сердца не дам, нет, не расстанусь я с ним. Если возьмешь сердце мое, знаю, уйдешь ты с другим. Сил уже нет, ну так зачем все угнетаешь меня? Словно себе сделай ты мне то, что находишь благим. Я не Джемшид, я не богат, твой не купить поцелуй. Вот оно, сердце мое! На! Насладишься ты им? Я на пиру лишь о тебе розовой плачу водой, Роза моя! Горек твой смех бедным колючкам моим! Блеском небес, светом очей я называю тебя. Слава тебе, лику луны, сахарным лалам твоим!

9

Может быть, эту газель прочитав, меня исцелить пожелаешь ты. Раненым сердце увидишь мое — как сердце утешить, узнаешь ты. Верен тебе, опасался я — таков незадачливый путь любви. Ты ведь любимая, так для чего мною всегда управляешь ты? Если скажу я: «Налей мне вина!» — вино моей крови ты в кубок нальешь. Если же музыки я попрошу — то стоны звучать заставляешь ты. Встреча с тобой — торжество для меня, да нужной мне твари для жертвы нет. В жертву себе ты меня принеси — как жертву меня принимаешь ты? Разве сраженный тобой, о Луна, не стою я хоть лепестка от роз? Каждым колючим шипом, о душа, зачем мою душу пронзаешь ты? Ведомо всем: в мире нет у меня души без тебя, да и сердца нет. Да запретят тебе все без меня пирушки, что втайне справляешь ты. Если уж стали глаза Низами лишь садом твоим для прогулок, то Что если призрак твой вдруг в ночи придет ко мне в гости? Не знаешь ты?..

10

Юность всю тебе я отдал: юности ты милой слаще. Я умру перед тобою — жизни ты унылой слаще. Ты для глаза — буря злая, но на сердце — свет от взора. Ты, что сердце давишь горем, — радостного пыла слаще. «Погляди», — сказала. Что же? Я тебе цены не знаю. Знаю только, дней моих ты мне всегда светила слаще. Мир с тобой, с тобою ссора — слаще мне одно другого. В гневе ты сладка! Ласкаешь — сердце не забыло — слаще. Жизнь — жемчужина: свиданье Низами оплатит жизнью. Но платить ли мне так скупо? Все, что ты дарила — слаще!