Любовная лирика классических поэтов Востока

Рудаки Абульхасан

6

Отныне мой удел — рыданье, так разрыдайтесь, о глаза! Кровавых слез рекою бурной вы изливайтесь, о глаза! Нас в пламя ниспроверг всевышний, горенье стало нашей пищей, Пока живу я в этом мире, не улыбайтесь, о глаза! Не ведаю, что станет завтра, когда увянет роза жизни, Пусть дни сменяются ночами, — не удивляйтесь, о глаза! Отрадами не обольщайтесь, мол, это — мед, а то — отрава, Отныне в мир мечты безбрежный не погружайтесь, о глаза! Юнус Эмре, все то, что скажешь, уже давно известно богу, Мой путь меня забросил в море, — не возвращайтесь, о глаза!

7

Друзья,

узнайте, что любовь на солнечный восход похожа. Душа, в которой нет любви, на камень и на лед похожа. В холодном сердце зреет яд, и на язык он попадет: Пусть речь мягка, — она страшна, на битву, на поход похожа! Сердца, в которых есть любовь, полны тепла, горят, как свечи, А темень в каменных сердцах на зиму в тяжкий год похожа. Обитель бога пред тобой, ты видишь святости ворота, И на глашатая звезда ашыков у ворот похожа. Тревоги подави, Юнус, и если хочешь стать дервишем, Сперва найди в себе любовь: она на небосвод похожа!

8

О сердце, где тебя найду я, скажи мне, где ты притаилось? Клянусь творцом: среди развалин ты, очевидно, поселилось. С тех пор как за тобой пошел я, лицом я стал белее мела, Где б ты ни жило, ты безумно, — да обретешь господню милость! Миг — просверкаешь, миг — погаснешь, ты — имя мира, светоч мира, Ты и недуг, ты и лекарство, чтоб все больное исцелилось. Миг — ты послушно, миг — мятежно, миг — набожно, миг — многогрешно, Приходит миг — и ты вне веры, от благочестья удалилось. Как только нас любовь коснется, придем, волнуясь, в исступленье, О сердце, миг настанет, — вспомнишь, что есть мечеть, где ты молилось. В Тебризе, Кайсери, Сивасе, Нахичевани и Ширазе «Багдад, — ты утешалось, — близко», и долго утешенье длилось. Юнус, ты стой отныне твердо, не плачь: сегодня или завтра Во имя бога жертвой станешь, — к чему же слезы и унылость?

9

Две-три чаши стали морем, но я гибну без питья. И стенаю и рыдаю на дорогах бытия. О, пойдем со мною вместе, вступим в сад вечноцветущий, Он не вянет, в нем не молкнет песнопенье соловья. О, мой сад всегда возделан, в том саду все розы свежи. Не срывают их чужие, и в цвету мои края. Сколько раз Мансура чашу предлагала мне подруга! Предала меня сожженью, — мне помогут ли друзья? Мы сгорим, сгорим и станем на пути к любимой пеплом, Но, сгорев, тебе пребуду верен, — Друг и Судия. Сделалась душа Ферхадом, вот я прорубаю горы, Но моя Ширин не спросит, — где с киркой скитаюсь я? Мой султан, душа Юнуса от любви к тебе сгорела, Если ты мне дашь лекарство, не умрет душа моя.

10

Я в море любви погружусь, на дно упаду — и пойду. В обоих мирах растяну я дней череду — и пойду. Не буду, в волнах потонув, элифом, ни мимом, ни далом, Но я соловьем обернусь у Друга в саду — и пойду. Я, став соловьем, запою, став сердцем, я плоть одолею, В дорогу к тебе устремлюсь, развею беду — и пойду. Юнус, ты скиталец любви, несчастнейший ты из несчастных, Ты — средство от боли моей, я средство найду — и пойду.

11

Жив я только тобою, и с тобою я слит, И ничто этой жизни без тебя не живит. И с тобой безустанно я бок о бок бреду. Путь, тобою мне данный, без тебя мне закрыт. Взор мой светел тобою, ты очей моих свет, — Ты не глянешь — и очи мне в дороге слепит. Все дано мне тобою,

я созданье твое, — Без творения свыше кто же тварь сотворит? Все деянье и вещи — все дано от тебя, И ничей труд сторонний в твое дело не влит. Если странником стану — ты мне спутником будь, Мне не жить, если, прогнан, я тобою забыт. О себе все твержу я, — если вправду я сущ, Что же мне спесь-гордыню одолеть не велит? Слаб весь мир этот бренный — он во власти твоей, — Перед волей твоею кто главу не склонит? Ты в морях Единенья, о Юнус, потонул, — Не вернуть тебе разум — он в пучине сокрыт.

12

Душа в плоти нашего тела — любовь, Душою в душе стать сумела любовь. И если душа только тело хранит, Хранит явь и тайны умело любовь. Неведома смертному сущность любви, — Не знает границ и предела любовь. Различны и разны деянья любви, — Жить плача — смеясь нам велела любовь. То плачет, горюя, она, как Якуб, То все, как Юсуф, терпит смело любовь. То кличет Меджнуна она, как Лейла, То в теле бурлит озверело любовь. Едина любовь, — так ашык говорит, Но сколько различий имела любовь! «Я — бог!» — как Мансур, возглашает она, Бедна, но прозреньями зрела любовь. Усопших она, как Иса, воскресит, Предстанет Мусой то и дело любовь. В деснице любви все ничтожно мало, — Все тайны завесой одела любовь. Вся жизнь моя, вера — во власти любви, Всей верой моей овладела любовь. Сто тысяч Юнусов — в пучине любви, И раб твоего я удела, любовь.

13

Свет твоей красоты озарил весь сад, Завели соловьи томных песен лад. Сердце хмелем полно от любви к тебе, И не лад в нем теперь, а хмельной разлад. Ты спроси ведуна, как спастись от мук, — Он сказал: «Зелья нет от твоих утрат!» Кто, подобно тебе, всей душой влюблен, Тот спалится дотла с головы до пят. Ты огнем красоты опален, Юнус, — Гибнут все мотыльки, что к огню летят.

14

Себя на стенанья и муки обрек я, И жаром любви свое сердце зажег я. Горю, и сгораю, и пеплом я стану, — Увы, умираю от мук и тревог я. Несчастным Меджнуном уйду я скитаться, — О, если б увидеть Лейлу мою смог я! Поверьте, друзья, что не смерти боюсь я, — Страшусь, что от милого Друга далек я. О, если б Лейлу ты послал мне в награду, — Меджнуном брожу среди гор, одинок, я. О, если наставник мой был бы со мною! Постиг бы его милосердья урок я. Любовь к тебе мучит и губит Юнуса, — Пришел, как Мансур, на свой смертный порог.

15

Мои сердце и очи любовью полны, — Пред тобою, творец, мои очи влажны. Как иудино дерево, сердце горит, — Чадный стон мой небесный достиг вышины. В море страсти к тебе я, как рыба, плыву, А на суше мгновенья ее сочтены. Что все латы мои пред любовью к тебе! Твои стрелы не в душу ль мою вонзены? Ты Тапдыку мольбы вознеси, о Юнус, — Долг ашыков превыше предвечной страны.