Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)
Шрифт:
– Ему выкрасили волосы, – шепнула Клэр. – На самом деле они не такие темные.
С этого момента Джон забыл о пьесе. Следующие полтора часа он занимался переоценкой собственной жизни, разбирая по кусочкам то, что когда-то сам же и сложил. Прежде эта жизнь представлялась ему прочной и нерушимой, а теперь вдруг показалась сделанной из хрупкого стекла.
Он целиком и полностью зависел от женщины, которая сидела сейчас рядом с ним. Она спасла его от жалости к самому себе, когда Джон был еще подростком, и научила обращать мрачнейшие мысли в созидательные идеи.
Он крепче сжал руку Клэр, и та ответила на его пожатие. Однако взор ее по-прежнему был прикован к сцене.
У нее не было других любовников, кроме Джона. Она просто не знала, каково это – заниматься сексом с мужчиной, который способен ощутить прикосновения ее пальцев и с легкостью достичь эрекции.
– Ну как, тебе нравится? – шепнула ему на ухо Клэр, и Джон кивнул, пытаясь вновь сосредоточиться на пьесе. Рэнди уже танцевал на сцене – сначала с одной женщиной, затем с другой. Пиджак он успел снять, оставшись в одной белой рубашке. Под темной тканью брюк отчетливо выделялись мускулистые бедра.
Джон положил руку на собственное бедро. Мышцы на его ногах давным-давно атрофировались, да и низ живота не отличался особой упругостью. Интересно, насколько заметным был сейчас его животик?
О чем говорили Рэнди и Клэр за обедом? О Марго, разумеется. Неужели целых два часа?
Клэр высвободила свою руку, чтобы полистать программку. Закончив читать, она положила ее себе на колени, так и не прикоснувшись больше к руке Джона. Клэр даже слегка отклонилась от него. Джону казалось, что она от него ускользает, как ускользает и весь его привычный мир.
Около десяти пьеса наконец закончилась. Актерам устроили настоящую овацию. Причем весь зал аплодировал стоя, и только Джон остался сидеть, послушно хлопая одеревеневшими ладонями.
Когда актеры покинули сцену, Клэр вновь опустилась на свое место.
– Рэнди пригласил нас заглянуть к нему за кулисы, – сказала Клэр, окидывая взглядом крохотный театр. – Он хочет познакомиться с тобой. Подождем, пока толпа немного рассосется.
– Ладно, – кивнул Джон.
– Как тебе их костюмы? Великолепные, правда?
– Угу.
– А помнишь ту девушку, которая играла Эмилию? Настоящая красотка! Конец меня просто потряс: я и не ожидала, что все так обернется.
Клэр все говорила и говорила, но Джону никак не удавалось сосредоточиться на ее словах.
«Клэр, мой мир только что разлетелся вдребезги».
– Ну что ж, народу поубавилось, – заметила она. – Теперь мы никому не помешаем.
Она встала и прикатила из прохода его кресло. Пока Джон устраивался в нем, Клэр внимательно изучала вход, ведущий за кулисы.
– М-да, – протянула она наконец.
Джон тоже взглянул в ту сторону. Чтобы добраться до двери, нужно было преодолеть пять ступенек.
– Вот оно что.
– Возможно, есть и другая дверь, – сказала Клэр. – Подождешь,
– Лучше я поеду с тобой.
Ему не слишком-то пришлась по душе мысль сидеть в полном одиночестве посреди театра, и он решительно покатил вслед за Клэр к боковому выходу.
Дверь вела в длинный коридор. Клэр решительно пробивалась сквозь редеющую толпу, пытаясь отыскать проход за сцену. Джон остановился у стены, чтобы не мешать выходящим.
Очень скоро Клэр вернулась. На ее лице явно читалось разочарование.
– Можно было бы пройти через заднюю дверь – там всего одна ступенька. Но потом ты оказываешься перед лестничным пролетом.
– Ну так сходи, поздоровайся с ним, и поедем домой, – предложил Джон. – Я пока подожду тут.
Клэр опустила руку ему на плечо.
– Но мне бы хотелось, чтобы вы познакомились, – она задумчиво осмотрелась. – Ладно, пойду скажу Рэнди, чтобы он нас не ждал.
Джон неотрывно смотрел ей вслед, пока она шла по коридору, легонько покачивая бедрами.
Не было ее минут пять. За это время Джон успел прочитать биографии всех актеров, а также костюмера, осветителя и работников сцены. В зале оставалась лишь пара человек, когда Клэр наконец вернулась. Рядом с ней шагал Рэнди Донован. На нем по-прежнему красовались темные брюки и белая рубашка, а на лице виднелись следы грима.
– Мне жаль, что вам не удалось проехать за сцену, – сказал Рэнди, протягивая Джону руку. Тот ответил на рукопожатие, однако глаза его были устремлены на Клэр. Выглядела она просто потрясающе. Какая еще сорокалетняя женщина могла позволить себе носить волосы распущенными? Густые и вьющиеся, они были почти такого же темного оттенка, как крашеные волосы Рэнди. Седина на висках делала ее облик более ранимым. Будто впервые Джон увидел широкие скулы и полные губы Клэр, ее зеленые смеющиеся глаза. Несмотря на свой высокий рост, на Рэнди она смотрела снизу вверх. И всякий раз, когда она бросала на него взгляд, лицо ее озарялось улыбкой.
– Замечательная пьеса, – заметил Джон. – Спасибо вам за билеты.
– Рад, что вам понравилось.
Джон редко чувствовал собственную ущербность, однако это был как раз такой случай.
Двое здоровых людей улыбались ему сверху вниз.
– Я искренне сочувствую вам из-за того, что произошло с вашей сестрой, – сказал Джон.
– Спасибо, – Рэнди покачал головой. – Вас не шокировало, когда Клэр выбралась на край моста? – Он глянул на Клэр с нескрываемым восхищением, отчего та заалела.
– Это далеко не первый ее отчаянный поступок, так что я успел привыкнуть.
– Удивительно мужественная женщина, – промолвил Рэнди, легонько касаясь спины Клэр.
– Верно, – согласился Джон. Он не знал, что еще тут добавить, и на несколько секунд в коридоре воцарилось напряженное молчание.
– Кстати, – Рэнди вновь повернулся к Клэр. – В понедельник, после того как вы ушли, я нашел на скамье чернильную ручку. Это не ваша?
– Моя. А я все думала, где же я ее потеряла.
– На скамье? – переспросил Джон. – Вы что, обедали прямо тут?