Любовные драмы русских писателей
Шрифт:
Она переходит на «ты», она обещает встречу, и какую встречу! Можно только догадываться.
Тургеневский герой, от имени которого ведется повествование, проводит страшную для него ночь, он вспоминает, вспоминает все, что связывало его с Верой Ельцовой, вспоминает ее слова, ее откровения: «Вспоминал я также слова Ельцовой, переданные мне Верой. Она ей сказала однажды: “Ты как лед: пока не растаешь, крепка, как камень, а растаешь, и следа от тебя не останется”.
И вот развязка… Строки из письма: «Я не могу продолжать так, как начал, любезный друг: это стоит мне слишком больших усилий и слишком растравляет мои раны. Болезнь, говоря словами доктора, определилась, и Вера умерла от этой болезни. Она двух недель не прожила после рокового дня нашего мгновенного свидания. Я ее видел еще раз перед ее кончиной. У меня
«Фауст» написан в период горячей влюбленности, но почему же такой конец? Словно какой-то рок лежал на всех попытках Тургенева встретить настоящую любовь и устроить свою судьбу. Он говорил о любви к Марии Николаевне, восхищался ею, но уже были написаны роковые строки повести. И ведь свершилось… Нет, Мария Николаевна не умерла, но ушла из мирской жизни.
Вспоминала ли она Тургенева? Да, конечно же вспоминала его и свою любовь к нему. И спустя годы пришла к выводу: «Если бы он не был в жизни однолюбом и так горячо не любил Полину Виардо, мы могли бы быть счастливы с ним, и я не была бы монахиней, но мы расстались с ним по воле Бога…»
Обрести счастья в любви Марии Николаевне так и не довелось. Потрясенная ничем не оправданным разрывом с Тургеневым, она уехала за границу, где завела роман со шведским подданным Виктором де Кленом». От него родила дочь, о чем сообщила братьям. С трепетом ждала писем, особенно от любимого брата Льва Николаевича. И получила ответ: «Ты говоришь, пусть братья тебя судят, как хотят. Кроме любви, кроме жалости, нет и ничего не будет к тебе в моем сердце. Упрекнуть тебя не поднимется рука ни у одного честного человека. Теперь что делать? Первое – выйти за него замуж, второе – ребенка ни в коем случае не брать себе, а отдать мне. Третье – важнее всего – скрыть от детей и от света».
Но и здесь встретились непреодолимые препятствия. Родственники виконта помешали браку, хотя дочь взяли на воспитание. Ее ожидало одиночество, особенно после смерти сына. И она решила удалиться из мирской жизни. В Оптиной пустыни встретилась со старцем Амвросием и в 1891 году отправилась в Шамординский монастырь, который находился неподалеку от пустыни. Она ушла в мир иной весной 1912 года.
Тургенев писал в одном из своих писем: «В человеческой жизни есть мгновенья перелома, мгновенья, в которых прошедшее умирает и зарождается нечто новое; горе тому, кто не умеет их чувствовать, – и либо упорно придерживается мертвого прошедшего, либо до времени хочет вызывать к жизни то, что еще не созрело».
И вот, когда ему было в районе шестидесяти лет, он снова испытал всепобеждающее чувство любви…
А.Ф. Кони отметил, что Тургенев «находился во власти чувства, не похожего на одностороннее восхищение, за которое платят одним дружеским расположением, – чувства, гораздо более сильного и острого».
И далее: «Таковы были его отношения к баронессе Ю.П. Вревской в 1874—1877 годах, начавшиеся дружбой и признанием с его стороны, что ближайшее знакомство с нею оставило глубокий след в его душе и дало ему почувствовать, что в его жизни стало одним существом больше, к которому он искренно привязался. Но вскоре это «несколько странное, но хорошее чувство» переходит у него в «дружескую любовь», а в последнюю настойчиво вторгается страсть, так что ему становится жутко при мысли о возможности быть прижатым любимым другом к сердцу не по-братски…»
Говорят, что в жизни мужчин вот этакие смены, о которых писал Тургенев, происходят каждые 29 лет.
«Баронесса Юлия Петровна Вревская (урожденная Варпаховская, 1841 —1878) семнадцатилетней девушкой вышла замуж за генерала И.А. Вревского, вскоре убитого на Кавказе.
Тургенев был знаком с этой женщиной с 1873 года и переписывался с ней вплоть до ее смерти. Вревская приезжала к нему в имение Спасское-Лутовиново и гостила там пять дней. В день ее отъезда Тургенев написал: «…в моей жизни с нынешнего дня одним существом больше, к которому я искренне
Когда началась Русско-турецкая война 1877—1878 годов, Ю.П. Вревская добровольно отправилась сестрой милосердия в действующую армию. Но сначала она приехала в Яссы, где с июня 1877 года дислоцировался только что сформированный отряд Свято-Троицкой общины во главе с весьма пожилой настоятельницей Е.А. Кублицкой. В отряде было около двадцати человек – врачи, медицинские сестры. Баронесса Вревская определилась медсестрой в этот отряд.
Узнав об отъезде Вревской в действующую армию, Тургенев написал:
«Мое самое искреннее сочувствие будет сопровождать Вас в Вашем тяжелом странствовании. Желаю от всей души, чтобы взятый Вами на себя подвиг не оказался непосильным…»
Но, увы, Ю.П. Вревская заразилась пятнистым тифом и умерла 24 января 1878 года в госпитале, находившемся в городе Бялы (Болгария). Ее смерть глубоко потрясла И.С. Тургенева. В письме к другу он писал: «Она получила тот мученический венец, к которому стремилась ее душа, жадная жертвы… Это было прекрасное, неописанно доброе существо… Ее жизнь – одна из самых печальных, какие я знаю».
Именно в память о ней в сентябре того же года Тургенев создал одно из лучших своих стихотворений в прозе.
«На грязи, на вонючей сырой соломе, под навесом ветхого сарая, на скорую руку превращенного в походный военный гошпиталь, в разоренной болгарской деревушке – с лишком две недели умирала она от тифа.
Она была в беспамятстве – и ни один врач даже не взглянул на нее; больные солдаты, за которыми она ухаживала, пока еще могла держаться на ногах, поочередно поднимались с своих зараженных логовищ, чтобы поднести к ее запекшимся губам несколько капель воды в черепке разбитого горшка.
Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники. Дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились… два-три человека тайно и глубоко любили ее. Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез.
Нежное кроткое сердце… и такая сила, такая жажда жертвы! Помогать нуждающимся в помощи… она не ведала другого счастия… не ведала – и не изведала. Всякое другое счастье прошло мимо. Но она с этим давно помирилась – и вся, пылая огнем неугасимой веры, отдалась на служение ближним.
Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом ее тайнике, никто не знал никогда – а теперь, конечно, не узнает.
Да и к чему? Жертва принесена… дело сделано.
Но горестно думать, что никто не сказал спасибо даже ее трупу – хоть она сама и стыдилась и чуждалась всякого спасибо.
Пусть же не оскорбится ее милая тень этим поздним цветком, который я осмеливаюсь возложить на ее могилу!
Сентябрь 1878 года».
Здесь нужно добавить кое-что о тех каплях воды, которые солдаты подносили к запекшимся губам Вревской. Эту воду, как оказывается, они покупали у спасаемых от османской смерти болгар, причем покупали не за малые деньги.
Стихотворениями в прозе «Деревня», «Дрозд II», «Памяти Ю.П. Вревской» Тургенев откликнулся на события Русско-турецкой войны 1877—1878 годов, войны очень необычной, которую впоследствии назвали «военной прогулкой». Ведь направляя своего брата в Дунайскую армию главнокомандующим, Александр Второй определил главную цель – Константинополь! Но заговор западных стран, во главе с Англией, помешал осуществить вековое стремление о водружении Православного Креста на Святой Софии. Сколько людей загублено – и все напрасно. Вот и звучат проникающие глубоко в душу строки стихотворения в прозе «Деревня»:
«О, довольство, покой, избыток русской вольной деревни! О, тишь и благодать! И думается мне: к чему нам тут и крест на куполе Святой Софии в Царь-Граде и все, чего так добиваемся мы, городские люди?»
Какой глубокий смысл! Это уже, безусловно, прозаические начала в стихотворениях в прозе, но начала, усиленные поэтическим духом произведения. На таком удивительном контрасте Тургенев показывает мир деревни, далекий от войн, сражений и походов, смысл которых очень мало понятен простым деревенским жителям. Им понятны лишь войны в защиту своего Отечества. Вспоминается стихотворение «Как хороши, как свежи были розы», с их пронзительным ощущением беззащитности «перед лицом Неведомого, перед бесконечностью неба».