Любовные послания герцога
Шрифт:
– Не сейчас, сэр! – Фелисити окинула его взглядом. Она на время отложила его увольнение, потому что он мог очень им пригодиться. – Почему вы не надели ливрею? – спросила она, указывая на сюртук в его руках. – А ваши волосы, сэр? Неужели было так трудно подстричься, как я просила? Ну что ж, по крайней мере вы хотя бы гладко выбриты…
– Мисс Лэнгли, – повторил он, – я действительно должен поговорить с вами. С глазу на глаз.
– Неужели вы не видите, что я нахожусь в эпицентре социального кризиса? – воскликнула она. – Эта женщина может уничтожить меня.
Он взглянул на приближающийся экипаж.
– Но
– Рада, как голодная волчица, – резко сказала Фелисити. – Если она докопается до правды, если только узнает, что мы наделали…
Он расправил плечи и прищурился:
– А что вы наделали?
– Это вас совсем не касается, сэр, – ответила она, раздраженная его чрезмерной фамильярностью. – Мне нужно что-то придумать, чтобы отделаться от нее, пока она не испортила все. – Фелисити взглянула на ливрею в его руках. – Мистер Тэтчер, почему вы до сих пор в пальто?
– Потому что сейчас середина зимы, – ответил он.
– Какое отношение имеет ко всему этому погода? Снимайте пальто сию же минуту. Я вам приказываю.
Глава 3
Джон Роберт Бруин,
маркиз Геррик, 1774 г.р.;
местожительство: Лондон и Геррик-Хаус, Кент.
Великолепный кандидат, обладающий, по слухам, двадцатью тысячами годового дохода. Имеет собственность в трех графствах. Связан родственными отношениями почти с каждой из самых знатных семей, принадлежащих к высшему обществу. По слухам, обладает исключительно тонким вкусом и превосходно разбирается в лошадях, моде и архитектуре. Иными словами, является безупречным джентльменом.
Добавление от 23марта 1812 г. В «Таймс» появилось сообщение о его помолвке. С мисс Сарой Браун.
Вычеркнуть содержащееся выше замечание относительно его исключительно тонкого вкуса.
Добавление от 7июля 1812 г. В «Таймс» появилось сообщение о безвременной кончине на прошлой неделе лорда Геррика, которого сбросила лошадь.
Вычеркнуть замечание относительно его умения разбираться в лошадях и отправить мисс Браун записку с выражением искреннего соболезнования.
Снять пальто? Очевидно, мисс Лэнгли не заметила, что идет снег. Или она просто сошла с ума.
– Мисс Лэнгли, я не буду…
Судя по всему, она пропустила его протесты мимо ушей, потому что его неожиданно вытряхнули из пальто, потом сняли с него сюртук и стали натягивать ливрею.
– Помоги-ка мне, Пиппин, – попросила кузину эта невозможная девчонка, – сюртук чертовски тесен.
Менее чем за день он второй раз пожалел, что лорд Лэнгли не был чуть пошире в груди, потому что сейчас ему было трудно даже дышать, хотя, возможно, это объяснялось тем, что пальчики мисс Лэнгли проворно сновали по его груди, застегивая пуговицы.
Пока две леди общими усилиями надевали на него ливрею, Фелисити торопливо представила их друг другу:
– Мистер Тэтчер, это моя кузина, леди Филиппа Ноуллз. Пиппин, это наш новый ливрейный лакей.
Пиппин, как и сестры Лэнгли, была блондинкой с голубыми глазами, но выше их ростом. Она отличалась сдержанностью, которой едва ли могли похвастать ее кузины.
– Рада познакомиться с вами, – сказала леди Филиппа, с неприкрытым любопытством взглянув на него, когда мисс Лэнгли, отодвинув ее в сторону, принялась собственноручно поправлять на нем ливрею.
Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь женщина застегивала ему сюртук. Но когда она, действуя со сноровкой и скоростью вышколенного камердинера, оказалась так близко, у него качала кружиться голова, потому что на него пахнуло ароматом ее духов – чувственным и романтичным запахом, содержащим обещание, о котором девушка около двадцати лет от роду не могла даже догадываться. Кроме того, пока ее руки сновали по его телу, он ощутил жар ее дыхания, который в этот морозный день, проникнув сквозь крахмальную льняную сорочку, дразнил его кожу. Стоя так близко от нее, он не мог не заметить ее розовые щечки и прядь волос, выбившуюся из-под шляпки, которая будоражила его воображение, заставляя представлять себе ее всю, освободившуюся от оков платья.
Это обворожительное создание не могло быть той женщиной, которую выбрал для него дедушка. Это было просто невозможно.
Был и еще один вопрос, на который он пока искал ответа: что, черт возьми, она имела в виду, когда сказала: «…если только узнает, что мы наделали»?
Что, скажите на милость, могла натворить мисс из Бата такого, из-за чего стоило так паниковать?
– Прошу вас, сэр, – прошептала она, – не могли бы вы в течение нескольких последующих минут побыть просто ливрейным лакеем, причем безмолвным? Я была бы вам очень признательна за это.
Он сказал своей тетушке правду: он явился сюда, чтобы расставить все по своим местам в отношениях с мисс Лэнгли, однако грустный взгляд этих голубых глаз сразил его наповал.
– Я попробую, – ответил он. И впрямь, разве ему трудно продолжить этот обман еще на несколько минут? К тому же надо было выяснить еще одно обстоятельство: если их отец умер, то кто присматривает за сестрами Лэнгли?
Ему, конечно, это безразлично. Не его это дело.
– Ну вот, – сказала она, потрепав его по груди и одарив этой своей сногсшибательной улыбкой. – Теперь вы выглядите почти подобающим образом.
– Почти? – переспросил он, тщетно пытаясь оторвать взгляд от ее удивительных голубых глаз.
Она вздохнула, щечки ее раскраснелись еще сильнее, причем едва ли только от мороза.
– Боюсь, что вам никогда не удастся стать настоящим лакеем.
Он не знал, воспринимать ли это как оскорбление или вздохнуть с облегчением. Нельзя сказать, что в самой мисс Фелисити Лэнгли все должным образом укладывалось в общепринятые нормы. И, к его великому удивлению, именно эта ее черта привлекала его больше всего.
Больше, чем ему хотелось бы в этом признаться.
Тем временем мисс Лэнгли повернулась, чтобы встретиться с неприятелем лицом к лицу, с таким видом, который произвел бы впечатление на самого Веллингтона. И чем ближе подъезжал к ним экипаж, тем прямее становилась линия ее развернутых плеч.
– Кто это такая? – спросил он, игнорируя тот факт, что ему положено быть безымянным и, что особенно важно, бессловесным лакеем.
– Это мисс Сара Браун, – ответила Фелисити, изображая на губах вежливую улыбку. – Мы с ней вместе учились в школе. Ужасно противная девчонка. Американка. – Она подчеркнула последнее слово, как будто этим объяснялось все.