Любой ценой
Шрифт:
— Не совсем так.
Хонор повернулась и протянула Нимицу веточку сельдерея. Кот аккуратно разломил её пополам и передал половину супруге. Хонор секунду наблюдала как они с удовольствием — и разбрасывая огрызки — его поглощают. Затем вновь повернулась к Хэмишу и Эмили.
— Юридически я обязана известить Меча и Церковь, — сказала она. — Технически можно оспорить необходимость сообщать новость кому бы то ни было до момента рождения ребёнка. Поверьте, — мрачновато улыбнулась она, — этим утром я провела небольшое исследование по этому вопросу. Но, хотя закон требует, чтобы рождение наследника было представлено Протектору и Церкви и признано ими, на практике их всегда извещали как
— А после того? — спросила Эмили.
— А что будет после того, можно только гадать, — признала Хонор. — Не вижу способа скрыть рождение ребёнка, даже если бы и хотела этого. А я, честно говоря, не хочу это скрывать по множеству причин. Думаю лучшее, что мы можем сделать на самом деле — это выиграть девять месяцев в надежде, что политический климат изменится, прежде чем я сделаю публичное объявление.
— Мы можем подвергнуть эмбрион криогенной заморозке до тех пор, пока «политический климат» наконец не изменится, — медленно произнёс Хэмиш.
— Нет, не можем, — резко ответила его жена. Он посмотрел на неё, но она решительно помотала головой. — Хонор вскоре предстоит отправится в бой, Хэмиш. Как бы нам ни хотелось это отрицать, но она может и погибнуть. — Её голос слегка дрогнул и она взглянула через стол на Хонор. — Если Бог слышит мои молитвы, то этого не произойдёт, но временами мне кажется, что Он позабыл номер моего комма. И, на случай если это все-таки произойдёт, мы не станем лишать её ни единого мгновения, в которое она могла бы держать на руках собственное дитя.
Глаза Хонор вспыхнули и Эмили ей улыбнулась. Но затем старшая женщина вновь покачала головой.
— И, даже не учитывая этого соображения, — продолжила она, — это всё равно было бы неправильным решением. Если с Хонор что-то произойдёт, то обстоятельства зачатия ребёнка окажутся под вопросом. Я понимаю, что генетическая экспертиза признает его ребёнком Хонор и тебя, Хэмиш, но если Хонор погибнет — если её не окажется рядом, чтобы подтвердить обстоятельства зачатия ребёнка — то обязательно найдется кто-то желающий обвинить нас в каком-нибудь макиавеллевском заговоре с целью «украсть» лен Харрингтон.
— Существует законная процедура установления родителей после их смерти, — указала Хонор.
— Мы говорим не о том, что законно, а что — нет, — возразила Эмили. — Мы говорим о восприятии публики и о планете, которая, уж прости мне такие слова, все еще приспосабливается к последствиям применения современных технологий. Особенно современных медицинских технологий.
— Достаточно справедливо, — признала Хонор. — Мы с родителями над этим работаем, но временами мне кажется, что как минимум половина грейсонцев всё ещё считает наши возможности чёрной магией, — она покачала головой. — В каком-то отношении даже стало хуже, когда мать придумала использовать наниты для устранения синдрома мертворождения.
— Я слышала об этом, — сказала Эмили, — но так и не поняла, почему хоть одна женщина может быть против. Против способа избежать спонтанных абортов и мертворожденных детей? — настал черед Эмили качать головой. — Конечно, никто также не объяснил мне, как именно это работает, — признала она.
— Решение не идеально, — объяснила Хонор. — Мама все еще работает над тем, как исправить дефект таким образом, чтобы не создать каких-то новых проблем. Тем временем наниты — это, скорее, решение посредством грубой силы. Они сконструированы
— Совершенно верно. И именно на эту часть людей, наименее адаптировавшихся к современной медицине, будет нацелена игра тех, кто пожелает устроить проблемы.
— Но зачем кому-то желать устроить проблемы? — практически жалобно вопросил Хэмиш, и Хонор с Эмили одарили его практически идентичными жалостливыми взглядами. Затем повернулись друг к другу. Эмили вздохнула.
— Ужасно, правда? — спросила она Хонор. — Трудно поверить, что это один из старших членов королевского кабинета.
— Ну, не знаю, — ответила Хонор с кривой улыбкой. — Скорее всего он в политике некомпетентен не более, чем я была тогда, когда меня в первый раз послали на Ельцин.
— Но оправданий этому у него гораздо меньше, — сказала Эмили блеснув глазами.
— Не совсем, — возразила Хонор широко улыбаясь при виде Хэмиша откинувшегося на спинку кресла, поднявшего бровь и смиренно скрестившего руки. — В конце концов, он страдает как минимум от одного врождённого порока.
— Это какого же? — спросила Эмили, но тут же замотала головой. — Знаю, знаю! Ты имеешь в виду его Y-хромосому?
— Именно, — подтвердила Хонор и обе они расхохотались.
— Очень смешно, — сказал Хэмиш. — А теперь, когда вы закончили острить, как насчет ответа на мой вопрос?
— Не в том дело, что мы думаем, что кто-то хочет устроить проблемы, — намного серьёзнее ответила Хонор, — а в том, что обязаны предусмотреть, что кое-кто может захотеть. Люди есть люди, и какой-нибудь идиот, отвергающий все произошедшие на Грейсоне изменения — и не обманывай себя, таких еще полно, даже если они и в явном меньшинстве — способен зациклится на этой теме просто из-за паранойи. И не забывай Мюллера и Бёрдетта, да и нынешнюю грейсонскую оппозицию. Они, вероятно, сочтут стоящей идеей вынудить Бенджамина растратить политический капитал на твою защиту. — Она пожала плечами. — Вряд ли это создаст серьёзные проблемы, но Эмили права. Вероятность этого присутствует, а на уровне Землевладения любая проблема может стать серьёзной.
— Итак ты хочешь сказать, что всё что у нас есть — это девять месяцев, прежде чем мы вынуждены будем вынести всё на публику, — подвел он итог.
— Думаю, именно это я и хочу сказать, — подтвердила она. — Я могу настаивать на своём праве не объявлять отца ребенка даже после его рождения, и это скорее всего сработает нормально на Мантикоре. Однако на Грейсоне это не пройдёт. По крайней мере не пройдет гладко. Но признать рождение ребёнка я собираюсь как только оно произойдёт.