Лючия, Лючия
Шрифт:
В обеденный перерыв мы с Рут идем в сад, расположенный за библиотекой, чтобы сменить обстановку и подышать свежим воздухом. Элен взяла сегодня выходной, а Виолетта проводит все свои ланчи с офицером Кэссиди в кафе «Белая башня» на Тридцать первой улице.
Сегодня прекрасный день, поэтому, съев сандвичи, мы растягиваемся на газоне. Рут лежит, закинув ногу на ногу, и опирается на согнутые в локтях руки, солнце светит прямо ей в лицо, поэтому она прикрыла глаза.
– Твой отец все еще не разговаривает с тобой? –
– Это я с ним не разговариваю, – говорю я, проводя рукой по нескольким былинкам, которые не срезали. – Мама так рассердилась, что даже не смотрит на меня.
– Ты собираешься это как-то исправлять?
– Даже если мы помиримся, я не собираюсь ехать с ними в Италию.
– Но ты должна туда поехать. Когда ты выйдешь замуж, могу тебе сказать по собственному опыту, даже поездка в Квинз станет большим событием для семейного бюджета.
– Неужели?
Мне хочется сказать Рут, что это, возможно, и является справедливым по отношению к ней с Харви, но я выхожу замуж за подающего надежды делового человека. Вряд ли поездки будут для нас непозволительной роскошью.
– Поверь. Тебе следует согласиться. – Рут садится и потягивается. – Пригласи своего священника. Устрой встречу с родителями и помирись с ними.
– Ты уверена, что не родилась итальянкой?
– Когда мы с Харви ссорились с его матерью по поводу организации свадьбы, она услышала, как я жаловалась на нее Харви. Не следовало ей подслушивать, но сделанного не вернешь, поэтому я позвала раввина, чтобы он присутствовал при нашем разговоре. Родителей всегда впечатляет, что ты такая взрослая и рассудительная, раз обратилась к духовенству.
– Рут, и как тебе удается всегда все уладить? Откуда ты все знаешь?
– Я просто раньше тебя вышла замуж Что удивительно, так это то, как Джону удается со всем справляться?
– Он отложил поездку в Чикаго на неделю.
– А чем он вообще там собирается заниматься?
Как бы мне хотелось ответить на этот вопрос Рут, но как только я начинаю расспрашивать Джона об этом, он раздражается и бормочет что-то невнятное о партнерстве. Очевидно, там живет состоятельный человек, с которым Джон хочет иметь дело, поэтому необходимо поехать туда на встречу с ним. Я начинаю собирать остатки ланча и отвечаю между делом:
– О, он затевает там какое-то дело.
– Ты с ним еще не поговорила? – закрывая термос, спрашивает Рут.
– О чем?
– О деньгах. О ваших сбережениях, и как вы ими распорядитесь.
Мы встаем и сворачиваем покрывало, которое принесли с собой.
– Нет!
Как только Рут могла завести такой разговор! У нас достаточно времени впереди, чтобы обсудить наши сбережения и расходы.
– Тебя лучше обсудить с ним это заранее. К чему неожиданности.
– Я не собираюсь с ним обсуждать это!
У него с собой всегда много денег, он живет в лучшем отеле города, он подарил мне дорогое бриллиантовое кольцо и водил в самые роскошные рестораны. Представить себе не могу, чтобы мы считали каждый цент, как делают
– Когда ты выйдешь замуж и тебе вдруг что-то понадобится, что ты тогда будешь делать?
– Пойду и куплю это, Рут.
– Не-ет. Тебе придется спрашивать его разрешения.
– Но у меня есть свой доход!
– Не имеет значения. Вы в одной лодке, и не сможете подписывать чеки втайне друг от друга.
Рут передает мне свой край покрывала и сворачивает его последний раз. Я молчу всю дорогу до «Б. Олтмана».
Я понимаю, что у Рут больше опыта, но ее опыт не подходит к нам с Джоном. Мне разрешено расспрашивать его о карьере, но он не любит отвечать на мои вопросы. Пока он счастлив, счастлива и я. Только это имеет для меня значение.
– Пообещай мне, что поговоришь с ним об этом, – уговаривает меня Рут, когда мы поворачиваем на Пятую авеню.
– Обещаю.
Я говорю ей это просто так, чтобы она от меня отстала. Рут моя лучшая подруга, но у меня есть собственное мнение.
В нашей гостиной мама, папа и я преклоняем колени перед отцом Абруцци, и он благословляет нас. Целый час мы выясняем отношения, а отец Абруцци только и может, что приговаривать: «Что сделано, того не воротишь». Я помолвлена. Родителям приходится с этим мириться, но и мне придется принять их отношение. Потом отец Абруцци идет на улицу за Джоном, где тот выкурил уже целую пачку «Кэмел». Кажется, в тот момент, когда отец пожал Джону руку, а мама поцеловала его в обе щеки, с его плеч гора спала.
– Лючия, когда ты вернешься из Италии, я хочу, чтобы вы с Джоном пришли ко мне на беседу. Когда вы выберете число, мы огласим в церкви ваши имена, – говорит мне отец Абруцци.
Лично мне кажется, что наш священник просто помешен на этих объявлениях «имен вступающих в брак». Зачем говорить об этом всем, если я хочу рассказать о своей помолвке только тем людям, которых собираюсь пригласить на церемонию. Эти объявления делают мою личную жизнь открытой для всех итальянских эмигрантов, которые будут настаивать на том, чтобы собрать для меня приданое, включая полотенца, мешки для обуви и чехлы для мебели для моего будущего дома. Все, что мне остается, это подобрать все эти тряпки по цвету, сшить и протянуть это громадное полотнище от улицы Кармин до Кинг-стрит.
– Святой отец, мы обязательно придем, – обещает Джон.
Для человека, у которого нет итальянских корней, мой жених схватывает все просто на лету.
Мне казалось, что время без Джона будет тянуться вечно, но в суете рабочих будней и подготовки к поездке в Италию остаток июля пролетел незаметно. Утром в день отъезда Роберто, Анджело, Орландо и Эксодус уходят из дома чуть свет, чтобы отвезти тяжелые сумки в аэропорт. Папа выносит оставшийся багаж к такси, которое уже дожидается нас у обочины. Мы с Розмари заканчиваем сборы, а мама готовит завтрак.