Люциана. Трилогия
Шрифт:
— Срань господня. Только этого не хватало.
— Что? — Сизов ошарашено уставился на симпатичную женщину, сидевшую перед ним. — Вас где воспитывали?
— Простите ради Бога. Я забылась. — Миле осталось только развести руками и не искренне покраснеть.
— Обещайте, что будете осторожны.
— Хорошо.
— И сразу позвоните мне, если заметите что-то подозрительное.
— А мне не полагается охрана и все такое?
Сизов скептически взглянул на нее.
— Но я жить хочу.
— Людмила, это просто предположение. Я не думаю, что убийца станет выслеживать вас.
— Почему это?
— Если, это маньяк, то выбор его жертв случаен. Ему нужен стереотип. Он не запоминает лиц.
— Вы думаете, что я и
Сизов мрачно глянул на нее. Он не нашел, что ответить. Это полный отстой. Самая дерьмовая заварушка из всех, что приключались с ней за тридцать лет. Засада. Все было так хорошо, спокойно.
— Я позвоню, если что. — Мила встала. — Я могу идти?
— Да.
— Что случилось? — с этой фразой встретила Милу Жанна. Она обеспокоенно уставилась на бледную коллегу.
— Все просто супер, если не считать того, что за последний несколько дней, я полностью сменила стиль, завела любовника, намного моложе себя, впервые за десять лет поругалась с мужем и повстречалась с маньяком, который теперь будет за мной гоняться, чтобы перерезать мне горло и выпить мою кровь.
Жанна села на стул. Она тоже была в шоке. В офисе усилили охрану, но легче никому не стало. Целый день Миле казалось, что за ней кто-то наблюдает. Отвратительное ощущение, если при этом еще представить, что это глаза маньяка, который только и ждет удобного момента. Вот только паранойи ей не хватало. Да, этого диагноза в ее карте еще не было. Молодец, Мила, двигаешься в нужном направлении. В самую задницу.
Вечером Алекс вызвался ее проводить. Мысленно поблагодарив Бога за то, что есть еще на свете хорошие люди, Мила благополучно добралась до своей квартиры. И даже пригласила Алекса на чай. Ей было невыносима мысль о том, что придется провести ночь одной в четырех стенах. А у нее даже решеток нет на окнах.
— Хочешь, я останусь у тебя? — предложил Алекс. Мила посмотрела на него долгим тяжелым взглядом. Конечно же, он руководствуется лучшими побуждениями. Как и все особи мужского пола.
— Жанна мне не простит. — Усмехнулась Ларина.
— Мы ей не скажем. — Алекс лучезарно улыбнулся, забыв про лучшие побуждения. Мила даже не удивилась.
— Не думаю, что это хорошая идея, Розанов. — искренне ответила Ларина.
— У тебя две комнаты. Я не буду к тебе приставать. Честно.
Мила посмотрела в "честные" глаза Алекса. Конечно, он лучше, чем маньяк-кровопийца… Она уже была готова согласиться, когда в дверь позвонили. Алекс и Мила напряженно переглянулись. Ни один из них не шелохнулся.
— Ты кого-то ждешь? — шепотом спросил Розанов. Мила отрицательно качнула головой. Алекс медленно поднялся и пошел к двери.
— Нет, стоять. Это маньяк. — Завопила Мила. Действительно, кто еще мог появиться в ее квартире поздним вечером? Но Алекс решил продемонстрировать свою храбрость и открыл дверь. Мила высунула нос из-за косяка в прихожей, крепко сжимая в руке чугунную сковородку. Это был не маньяк. Это был Ричард. Радость, облегчение и целая гамма других чувств, которые вызывал в ней только Ричард, охватили Ларину. Она выскочила ему на встречу, размахивая сковородкой.
— Не думал, что ты так рада меня видеть. — Усмехнулся он. Алекс растеряно отошел в сторону. Ричард на него даже не взглянул. — Можно мне войти, или ты занята сегодня?
— Конечно, входи. — Мила спрятала за спину свое холодное оружие. — Я не занята, это мой коллега Алекс. Алекс познакомься это мой… друг Ричард.
Мужчины обменялись тяжелыми взглядами. Ричард вошел. Он был сногсшибательно красив и элегантен в своем кожаном пальто. И по сравнению с ним, Алекс выглядел абсолютной дворняжкой. Он вошел и заполнил все пространство своим необыкновенным обаянием. Алекс как-то весь сжался, почувствовав свою неуместность.
— Яичницу жарите? — улыбнувшись, Ричард взглянул на спрятанную за спиной Милы сковороду. Ларина, улыбаясь,
— Я пойду, наверно. — Воспользовавшись паузой, напомнил о себе Розанов.
— Достойное решение. — Не глядя на него, невозмутимо произнес Милз. Алекса, как ветром сдуло.
Глава 6
"Есть медный медленный закат
и светлый ливень листопада…
Как ты, наверное, богат,
что ничего тебе не надо".
Мила какое-то время, молча, смотрела на него. Он казался не настоящим. Слишком красив, слишком строен, слишком умен, слишком молод, слишком богат, слишком желанен. И это "слишком" очень пугало Ларину. Она скользила взглядом по его лицу, утонченному, чувственному, удивительно мужскому, не смотря на идеальные пропорции, не смотря на полулуны бровей и опахала ресниц, не смотря на светящуюся бледным сиянием кожу, которая была идеальнее фарфора, белее снега, не смотря на фантастические глаза, такие синие, что в них хотелось погрузиться, не смотря на шелк волос, доходящих почти до плеч и завивающихся в кольца на концах. Он расстегнул пальто, и можно было любоваться тем, как играют мышцы под черным атласом рубашки, мечтать о том, как она будет прикасаться к широким сильным плечам. Он был достаточно высок и крепок, но создавал впечатление изысканного элегантного необыкновенно грациозного, если такие определения подходят для мужчины. Он питал слабость к аксессуарам, его изящные пальцы украшали золотые перстни с драгоценными камнями, именные часы на запястье, позолоченный крест на шее, тоже тонкой ручной работы, большая пряжка на ремне. Джинсы красиво облегают длинные мускулистые ноги, черные лакированные ботинки, начищенные до блеска, запах дорогого парфюма. Интересно сколько временя ему нужно на то, чтобы собраться?
— Итак!? — произнес Ричард. Голос его эхом отозвался в бешено бьющемся сердце Милы. Каждый раз, когда он начинал говорить или смеяться или просто задумчиво следить за ней взглядом, она забывала обо всем на свете. В голове шумело, сердце стучало где-то в горле, глаза начинало щипать, все тело накрывало волной желания и необъяснимым потоком нежности. С ней такого никогда не было. Ни с кем. Это первое сильное увлечение мужчиной в ее жизни. И даже увлечением это назвать трудно. Скорее, умопомрачительная страсть, эротическое сумасшествие, чувственный союз. Ее тело жаждало его. Он был необходим ей так сильно, что было больно вспоминать о нем. Губы сводило от желания прикоснуться к нему, пальцы вспоминали шелк его кожи. То, как один его голос заставляет ее кипеть и трепетать, пугало ее не меньше, чем то, что делали с ней его неутомимые пальцы и губы. "Ричард, как же я буду жить без всего этого? Потом, не сейчас. Все на свете кончается. Все уходят. Уйдешь и ты. Или я сама прогоню тебя. Не зная, как буду жить сама… без тебя. Все в моей жизни не имело смысла. Никто не понимал меня, не знал меня, не видел, не чувствовал, не желал. Я растворяюсь в тебе, но знаю, что это ответно. И это ощущение почти счастья дурманит, опьяняет. Когда ты смотришь на меня, как сейчас, когда твои губы складываются в томную полуулыбку, я ощущаю, как покалывает мои губы, вижу себя твоими глазами, чувствую биение твоего сердца в своем. И понимаю, что в этот момент мы едины. Я в тебе, я часть тебя. Не украденная, а обретенная. Ты подарил мне меня. А я ничего не могу тебе дать взамен. Кто ты? И откуда столько знаешь обо мне? Ты изменил мою жизнь, а я ничего о тебе не знаю. Но… это лукавство. Я знаю тебя. Твои глаза, губы…. Все в тебе так близко и знакомо. Ты моложе меня, но рядом с тобой я словно маленькая глупая девочка, мне хочется укрыться с тобой, спрятаться за твое плечо, вдохнуть аромат твоих волос".