Люди, Бооги и Монстры
Шрифт:
— Там.
Джон отвернулся, сосредоточенно дыша через нос, явно озадаченный, где это ужасное и далекое «там».
— На подлокотнике дивана, — подсказал Бен, возвращаясь к нарезке сыра. — Зачем нужно было много пить вчера, чтобы страдать так утром?
За спиной раздались кряхтение и вялые проклятия.
— Когда раскалывается голова, перестаешь волноваться о всякой ерунде, — Джон рухнул за стол, что аж стул взвизгнул, отъехав по полу.
— У тебя в родне майор Пейн, что ли? — между смешками спросил Бен и поставил перед Купером
— А у тебя — Мать Тереза? — передразнил тот и грустно посмотрел на тарелку. — А кофе есть?
Взгляд его голубых тоскливых глаз мог растопить льды в Антарктиде. Бен, наверное, впервые видел его таким: несобранным, с щетиной, с сонной отметиной от подушки на щеке.
— Электричество до сих пор не включили, так что только если по пути куда заскочим.
Джон продолжил странно на него смотреть, будто у него за ночь умер щенок.
— Мы же с тобой не… — он махнул рукой в сторону спальни. — Скажи, что нет.
Бен никогда бы не подумал, что мысль переспать с коллегой страшит Купера настолько же, как, наверное, повторение 11 сентября всю Америку, благослови ее господь. Должен ли он обидеться? Бен прожевал кусок сандвича и отрицательно мотнул головой.
— Спасибо, боженька, за полшестого по пьяни, — Джон растер лицо ладонями, облегченно выдохнув. — Есть все-таки плюсы от многолетней интоксикации лекарствами
Бен открыл было бутылку с водой, чтобы запить, но чуть не поперхнулся. Он всегда забывал, что у Джона феноменальная способность сообщать слишком много информации в рекордно короткие сроки.
— Ты, нарциссичный старый импотент, есть-то будешь?
— Это дерьмо? — тот отставил со звоном тарелку подальше, просыпаясь и все больше приходя в себя. — Нет, заедем в Ин-н-Аут. И дай бритву. — Купер провел рукой по колючему подбородку. — А то мне только мозготраха от Хилла не хватало за ненадлежащий внешний вид.
~~~
— Две горячих цыпочки, голышом, в танцующем фонтане зовут «мистера полицейского» арестовать их, и на тебе, блять! — Дьюи взмахнул руками. — Она скинула их вещи в воду, приколи? Вместе с телефонами. Что за мозги куриные?! Пиздец, настроение мне испортила.
Купер ухмыльнулся, смотря на Дьюи над съехавшими солнечными очками, и макнул картошку фри в соус.
— А что ты вообще делал возле Беверли-Хиллс? Это не твой район.
Дьюи показал на него двумя указательными пальцами, как будто попал на вечеринку.
— Любой район, в котором две клевые цыпочки танцуют в фонтане, — мой, Куп.
— Ну если ты так представляешь себе клевых цыпочек, — фыркнула Сандра, его новая протеже, ставя поднос с едой рядом и присаживаясь за их стол. — Нет, правда. Вы бы их видели! Волосы пережженные, желтый загар из солярия, даже вокруг глаз эти, как их, белые морщинки из-под очков для купания. Я уж молчу, что на руке одной была татуировка. Парень, вот ты, догадайся, какая. — Кивнула она Бену.
— «Мечтай»? «Не бойся»? Японский иероглиф? —
— Я знаю, — включился Алекс в игру, — Нотка. Нет? Знак вечности? Да бля. Перышко?
— «Рожденная быть счастливой», — произнес Купер.
— Точно!
Джон пожал плечами.
— Классика.
— Да что вы понимаете! Ты баба, ты член в штанах не можешь удержать, — махнул он на Бена, дошел до Джона, — с тебя вообще какой спрос, — пришла очередь Алекса, — но ты, ты-то меня понимаешь? Женат? Дети есть?
О’Доннел тоскливо вздохнул.
— Нет. Я влюблен в одну девушку, но она меня динамит.
— Бля-я-я, пиздец, — разочарованно протянул Дьюи, прикладываясь к своему огромному стакану с кофе, — кружок хоровых мальчиков. Джон, где твой напарник опять?
— Ему жена еду собирает.
— Он что, боится, мы обосрем ее пирог с тунцом? А? — он толкнул Сандру в плечо, и она в раздражении закатила глаза. — Вот чего ты опять бесишься? Хуже моей бывшей жены, честное слово. А она терпела меня восемь лет.
— А потом настолько разочаровалась, что ушла в лесбиянки?
— Хэй, я пил, а не избивал ее и детей. Между прочим, я передал ей дом и отличную фамилию с польскими корнями.
Сандра смерила его нечитаемым взглядом.
— Все, что ты им передал, это уебищная репутация в участке и болезнь Альцгеймера от твоей бабули. И ой, знаете, пойду-ка я поем за другим столиком. Мне нужен перерыв от этого мудозвона, — она встала из-за стола и ушла на другую сторону открытого кафе.
Наступила неловкая тишина.
— Ньявес тебя уела, Дьюи, — хохотнул Купер, отпивая колу.
— Да что она себе позволяет, шлюха? — громко возмутился тот, отставив поднос. — Что я, блять, ей сделал? Весь день только и делает, что злится, как будто я попал в «Убийственное караоке». Вякнешь что-нибудь не то, и понеслись бензопилы по яйцам.
— Дьюи, — предостерегающе произнес Купер. — Давай я с ней поговорю. — Он начал было вставать, но Бен перехватил его за плечо и тряхнул головой.
— Лучше я. А ты успокой его, а то из-за криков сейчас еще и на нас копов вызовут.
Джон открыл рот, но, промолчав, сел обратно. Его пристальный взгляд Бен ощущал все то время, пока не скрылся за углом кафе, где тут же нашел Ньявес. Она выбросила еду в мусорку и хмуро пила свой кофе, прислонившись спиной к стеклу.
— Если ты скажешь, что я с ним слишком строга или что он хороший коп, я тебе врежу, — предупредила она, сжав полные губы.
Ньявес была очень красивой, и почти каждый в участке гадал, почему она пошла по карьере обычного полицейского. С ее огромными глазами шоколадного цвета и бронзовой кожей она могла запросто работать моделью и не выслушивать в свой адрес оскорбления от типа вроде Дьюи. Бен никогда не учил новичков. Единственный пример перед ним был Купер, и его трюки сработали на Бене довольно успешно. Честность за честность.