Люди и атоллы
Шрифт:
Ребята еще раз издали вопль, выражавший восторг, и лихорадочно принялись за проверку снаряжения. Надо признать, получалось это у них довольно ловко. Чувствовался опыт, осторожность заставляла тщательно, по два раза, проверять акваланги. К моему снаряжению они добавили еще и нож, крепившийся на икре ноги. «Плавающий», — не преминули они подчеркнуть. Мне выдали также манометр, определяющий глубину погружения в метрах. Я не собирался бить рекорды, но все-таки хотелось знать, на какой глубине достигну палубы корабля-призрака. Я был очень рад тому, что мачта выступает над водой, так как это означало, что даже я могу достигнуть судна без малейшего риска.
Аквалангисты бросились в воду одновременно с обоих бортов спинами, вернее, баллонами вниз, и лишь пузырьки воздуха показывали, что аппараты работают нормально. Не без волнения я погрузился вслед за ними. В баллонах был запас воздуха на три четверти часа.
Сначала я двигался осторожно: 5 лет перерыва — это много, тем более что никогда не был асом в искусстве подводного плавания. Однако получалось у меня совсем неплохо. Когда дыхание немного успокоилось (значит, все-таки волновался), я почувствовал себя совершенно свободно и постепенно забыл, что нахожусь в чуждой мне стихии. «В это время дня судно будет хорошо видно», — вспомнил я слова шкипера. Он оказался прав. Солнце, стоявшее почти в зените, создавало отличную видимость. В освещенной бездне были видны четкие очертания его корпуса. Корма с торчащим стволом орудия была видна так хорошо, что я различал кораллы или водоросли, которыми она почти полностью обросла. Надстройка казалась почти нетронутой. Вокруг корабля вились стайки разноцветных рыбок, пожиравших не то растения, не то водоросли.
Огромные скопления рыбок то возникали в отвесных лучах солнца, то снова исчезали, видимо, в провалах стальных гротов. Я медленно кружил метрах в 3 от поверхности, постепенно набирая уверенность. Меня охватило приятное чувство абсолютной свободы, когда в этом трехметровом пространстве я начинал парить в любом направлении, переворачиваясь иногда на спину, словно резвящийся тюлень, или отвесно ныряя вниз, как баклан. Больше всего меня восхищали все новые и новые рыбки, которые подплывали к самой маске, бесцеремонно тычась в нее носами. Они с любопытством заглядывали мне в глаза и совсем не торопились удрать, даже если я протягивал к ним руки.
Подо мной светились лампы Билла и Родни. Время от времени они надолго меркли, когда оба юноши, опустившись на палубу, исчезали в утробе огромного судна. Я тоже стал медленно погружаться в бледно-зеленую бездну. По мере того как я опускался вниз, облик судна менялся, проступали новые детали. Наконец я оказался на палубе затонувшего транспорта! Прибор на руке показывал — глубина около 15 метров! Теперь обзор как бы расширился. Вверху вырисовывался силуэт обросшего водорослями креста, как будто специально воздвигнутого на этом кладбище кораблей. Крест здесь казался вполне уместным, и прошло много времени, прежде чем я понял, что смотрю на заднюю мачту «Фуджикава Мару», обвитую словно шалью косяком мелких рыбок. Картина была удивительной, необычной… Выше мачты виднелся странный овал — днище нашей лодки с четко обозначенным рулем.
Я медленно передвигался по наклонной палубе с чувством, что совершаю святотатство. Я думал не о погибших моряках, а об этом огромном корабле, обросшем водорослями и губками. В жизни мне пришлось немало поплавать на самых разных судах, и странное впечатление произвели на меня разноцветные губки, притулившиеся в неожиданных местах, крупный морской окунь, который выглянул вдруг из окна рубки, где, должно быть, часто стоял капитан. Я так увлекся созерцанием этой необычной картины, что совсем забыл о товарищах, которые были здесь, на корабле. Поэтому я едва не выронил мундштук, когда моего плеча коснулся человек-лягушка. Им оказался Билл, он знаками звал меня за собой. Я слегка оттолкнулся от палубы, без труда миновал совсем целый реллинг и через огромную брешь в борту заплыл прямо в трюм величиной с два ангара. Сверху через продырявленную, лишенную обшивки палубу в это обширное помещение пробивался призрачный свет. Повсюду свисали гирлянды каких-то неизвестных мне не то растений, не то животных организмов, придавая помещению вид заброшенного в джунглях много веков назад храма, разрушенного всепроникающей растительностью. Стальные колонны, наклонные плиты еще более усиливали это впечатление. Странная, волнующая картина предстала нашим взорам.
Однако Билл прервал мое созерцание, и мы двинулись дальше. Теперь я уж и не припомню, как мы преодолели одну-две перегородки. Внезапно я снова оказался в огромном трюме, залитом светом. Это Родни освещал нам необыкновенную картину: перед нами стояли целые, словно готовые к вылету истребители, скорее всего знаменитые «Зеро». Впечатление этой готовности еще больше усиливало множество пропеллеров, тщательно уложенных рядом с самолетами.
И снова стальной, обнаженный скелет корабля везде, сколько хватал глаз… Еще одна дыра в перегородке. Теперь светил Билл. Боеприпасы! Обросшие водорослями снаряды калибра (на глаз, конечно) не менее 12 миллиметров! Целые штабеля. Рядом заржавевшие автоматы, наверное тоже для монтирования на самолетах. Было похоже, что «Фуджикава Мару» напрасно вез из далекой Японии дорогое снаряжение. Транспорт затонул, не дождавшись разгрузки.
Осторожно, очень осторожно мы выбирались из опасного люка. Путь назад довольно прост: один легкий толчок, несколько движений ластами — и вот я снова парил над палубой в носовой части корабля. В свете ламп вездесущие кораллы, водоросли, губки образовали великолепный сад, полный ярких красок и резких теней. Наверное, уже наступил полдень. Солнечные лучи падали отвесно, колыхались в воде словно вуаль, сотканная из света, а на поверхности разбегались искристыми зайчиками. В этой феерии света еще резче вырисовывалась задняя мачта «Фуджикава Мару», как кладбищенский крест над гигантской могилой японского флота в лагуне Трука.
Когда мы вынырнули из воды, Джо, конечно, сладко дремал под навесом нашей лодки. Однако он сразу встрепенулся и быстро приготовил из взятых нами продуктов роскошный ленч. Плоды хлебного дерева, немного вяленой рыбы, крабы, кусочки ананаса, бананы исчезали с невероятной быстротой, а что до меня — то все казалось божественно вкусным: наверное, волнения, которые я пережил в лазурной могиле, особенно подействовали на мой аппетит. Завтрак завершило прохладное молоко кокосового ореха.
Я стал рассказывать шкиперу о своих впечатлениях, но тут за моей спиной раздался двойной всплеск. Ребята снова ушли под воду! Я разозлился, так как время бежало быстро, а мне так хотелось посетить не только остров Дублон, но еще и Фефан. Но что мне оставалось делать? Ведь под водой они были для меня недосягаемы.
После еды Джо снова заснул, а я предался своим мыслям. После осмотра «Фуджикава Мару» мне стало ясно, что Трук и впрямь высшее удовольствие для туристов-аквалангистов всего мира. Тем не менее тот редкостный, единственный в своем роде объект — не что иное, как бомба с часовым механизмом, грозно отсчитывающая время. Я имею в виду не только потенциальную вероятность взрыва старых, проржавевших снарядов; не исключено, что после проникновения внутрь морской воды такая опасность миновала. Настоящей угрозой для уникальных островов являются гектолитры нефти, содержащиеся в проржавевших резервуарах затонувших кораблей. В наше время никто не знает, в каком состоянии эти жестянки и как велики были запасы топлива на судах до их гибели. Наверное, они достаточно опасны для экологической среды дивной лагуны, для рыб, для всего живого в подводном мире. Будущее покажет, удастся ли избежать этой катастрофы.
Существование этих искусственных рифов в лагуне Трука представляет для биологов моря большой интерес — они так же охотно посещают эти места, как и аквалангисты. Ученые тоже навещают затонувшие суда, так как они — своего рода прекрасные научные лаборатории, создающие великолепные условия для наблюдений за тем, как живут и развиваются различные виды и классы губок, кораллов, водорослей, актиний и т. д. Зная дату гибели корабля (примерно 17 февраля 1944 г.) можно точно определить прирост отдельных Родов и видов флоры и фауны, а также наблюдать рост колоний и симбиозы различных представителей Подводного царства. И снова Трук оказался местом, единственным в своем роде. Страшно подумать, что еще немного — и чарующей лагуны уже могло бы и не быть, так как Трук — третья цель, для которой предназначалась следующая атомная бомба после Хиросимы и Нагасаки. Она была уже готова, и острова Трук оказались спасенными лишь благодаря уходу отсюда крупных морских и воздушных сил Японии. Этот неосознанный маневр спас прелестный островной мир от полного уничтожения, и мы можем теперь любоваться необычной красотой изумрудных островов и дном лагуны, богато инкрустированным остовами затонувших судов.