Люди и атоллы
Шрифт:
В кафе отеля «Марамор» я уже успел подружиться со старшей официанткой (а может быть, владелицей) и ее помощницами. Женщины обращались с постояльцами довольно бесцеремонно и, как правило, принимали заказ, опираясь на плечо приезжего, и мило обсуждали с ними меню и способ приготовления блюд.
— Пожалуйста, подайте мне большую кружку пива, — нетерпеливо произнес я, все время поглядывая в сторону бара, откуда должен был появиться долгожданный нектар.
— Пожалуйста, а есть ли у вас карта? — услышал я в ответ.
— Какая такая карта? Я прошу пива!
— Правильно, хотеть пива, надо иметь «идентификатион кард», — последовал ответ на плохом английском языке.
Я почувствовал, что начинаю терять терпение, а пива хотелось все сильнее.
— Никакой «идентификатион кард» у меня нет, а есть паспорт, — пытался я терпеливо объяснить, но говорил уже громко.
— Не иметь карты — не иметь пива, — заметила официантка. Она повернулась и ушла.
Как раненый зверь бросился я к стойке — пиво в тот момент казалось мне нектаром богов.
— Пиво! — заорал я. — Большую кружку!
— А карта есть? — И игра началась сначала.
После нескольких вопросов и ответов на тему об этой карте я окончательно сдался. Бармен снабдил меня большим формуляром, который необходимо было заполнить, и обещал оформить эту проклятую карту за четверть часа. Потягивая отвратительно сладкий орандж, я начал заполнять анкету.
Холодное питье застряло у меня в горле, когда я начал читать формуляр. Чего там только не было! Одним из наименее непотребных были вопросы: «Не алкоголичка ли твоя мать?» и «Не было ли у твоего отца белой горячки?» Я ответил на все вопросы, постепенно приходя в ярость, тем более что жажда выпить кружку пива достигла апогея. После описания самого себя — рост, вес, цвет глаз — я уперся своими глазами прямо в бармена. Наверное, в моем лице было что-то не совсем обычное, потому что он схватил формуляр, выбежал из зала и… быстро вернулся.
— Это стоит доллар, мистер… — залепетал он.
Я достал из кармана деньги и передал ему. Он тут же исчез.
Через четверть часа он появился с чем-то вроде маленькой легитимации в одной руке и… бутылкой пива в Другой.
Я жадно пил то, чего мне так долго не давали, и через пену над бокалом одним глазом читал документ, Обязательный в дистрикте Трук: Alcoholic Beverage Consumption Identification Card. Temporary Permit nr… дата выдачи… срок действия один месяц. Дальше следовала фамилия, адрес (Варшава, Польша), гражданство, возраст, рост, вес… Пиво уже кончилось, а я все читал. На моем «пропуске в бар» стояла подпись шефа полиции.
За второй бутылкой некрепкого, но вкусного пива я задумался. Все это смешно, конечно, но зачем нужны эти ограничения? Что за этим скрывается? На следующее утро я получил некоторое объяснение от мистера Сиалеса.
Оказывается, под этим запретом скрывались глубокие социальные корни — острова Трук не нуждаются в рабочих руках. Я сам наблюдал за группами молодых мужчин, которые целыми днями слонялись без дела. Проблема стоит настолько остро, что администрация вынуждена идти на крайние меры — разрешать продажу более крепких напитков лишь по особым официальным документам, т. е. уже по известным «идентификатион кард». Вероятно, власти опасаются, что праздношатающиеся молодые люди, перебрав немного пива, могут учинить большие неприятности. Такое разрешение обязаны иметь при себе и все приезжающие сюда иностранцы.
Похоже, что в прежние времена островитянам жилось гораздо лучше. Они без ограничений попивали свой любимый кава, да и продуктов питания у них было в изобилии. Благодаря Кубари нам известен также тот факт, что на архипелаге Трук — в противоположность другим островам Микронезии — земледелием занимались только мужчины, тогда как в других местах — исключительно женщины. Из 100 островов и островков, составляющих дистрикт, заселена была лишь половина (так же, как сейчас); остальные представляли собой огороды или кокосовые плантации и своего рода свиноводческие фермы.
В настоящее время все здесь изменилось к худшему. Большая плотность населения, запустение земель заставляют администрацию дистрикта импортировать продукты питания. Таким образом, с одной стороны, излишек рабочих рук, с другой — отсутствие перспектив, например, для рыболовства, которое процветало перед второй мировой войной. Доходы от расширяющегося туризма лишь в малой части попадают в руки островитян.
У архипелага Трук интересная история. Она отражена в легендах и устных преданиях, созданных задолго до появления здесь первого белого человека. В1565 г., вероятно, им стал Алонзо де Ареллано. Из этих историй следует, что предки жителей Трука пришли сюда с маленького островка Кусаие, расположенного на несколько сот миль восточнее лагуны Трука. Этот затерявшийся в Тихом океане архипелаг был практически неизвестен европейцам до начала XIX в., когда здесь появилось судно Дублона (1814 г.). Позже к берегам этих островов причаливали суда многих мореплавателей, а среди них в 1824 г. и француза Дюпре. Потом сюда прибыл сам Дюмон-Дюрвиль. Совершая длительное путешествие, он завернул в эти места и имел много неприятностей с жителями Трука, нападавшими на его матросов. Много лет спустя великий первооткрыватель опубликовал свои довольно скудные сведения о Труке. Так что Европа обязана знаниями об этом архипелаге прежде всего Я. Кубари, который начал писать о нем с 1881 г. Ученый провел на островах свыше 14 месяцев (1878–1879). Нельзя также забывать и о его исследованиях, проводимых на островах Мортлок (теперь они находятся в составе территории Трука). Далее всегда недоброжелательно относящийся к Кубари немецкий этнограф Отто Финш вынужден был признать: «Сведениями об островах Трук мы обязаны прежде всего Я. Кубари…»
Давайте и мы обратимся к первым исследованиям Кубари (теперь уже неповторимым), которые касались, например, такой привлекательной темы, как женщины архипелага Трук:
«…Девушка обычно живет с матерью или ее сестрами и очень рано начинает работать: уже 7–8-летние девочки помогают взрослым женщинам собирать на берегу мелкую рыбу и моллюсков. Этим они заняты каждый день, а часто и по ночам, что составляет их первоочередную постоянную обязанность, к которой добавляется еще изготовление тапы и плетение сетей для ловли рыбы.
С момента наступления половой зрелости для молодой девушки начинается новый период жизни — она становится феапун. Ее наряжают, родственники подносят ей дары. В родительском доме девушке устраиваются публичные смотрины: сидя на циновке, девушка принимает визиты друзей и соседей. Таким образом, теперь все знают, что она готова к замужеству.
Вследствие особенностей племенной организации отношения между полами сформировались весьма своеобразно. Мужчины идут искать общества женщин в соседние деревни, а женщин, которым запрещается покидать родные места, навещают мужчины из других деревень. Сохранение таких любовных отношений играет здесь огромную роль и составляет занятие почти исключительно молодежи. Когда старшие и женатые люди работают или отдыхают, молодежь ищет любовных приключений…»
Большую роль в этих ночных приключениях играли фелаи — «любовные трости». Они были и среди экспонатов, собранных Кубари, но многие ученые мужи в музеях Европы приняли их за оружие. Это тонкие, покрытые узором палочки, длина которых не превышала метра. Если даже и признать фелаи оружием, то это было всего-навсего оружие амура.
Впервые я увидел «любовные трости» в магазине, откуда одна молодая японка вынесла целую связку фелаи. Мне стало интересно, как же употреблялись эти «любовные трости», ставшие теперь предметом массовой продукции для туристов. Способ оказался весьма простым. Влюбленный юноша, желая под покровом ночи встретиться с избранницей сердца, подкрадывался к хижине и сквозь тонкую, сплетенную из циновок стенку просовывал свою резную трость. Проще говоря, фелаи благодаря индивидуальному резному рисунку, сделанному именно для этого юноши, служил ему настоящей… визитной карточкой. Разбуженная девушка ощупывала рукой рисунок и могла безошибочно установить, кто предлагал ей руку и сердце — местный «Стах» или «Анек». Установив личность поклонника, она решала, отправляться ей в условленное заранее место свидания или нет. Молодой человек был тоже огражден от ошибки: ведь никто, кроме них двоих, не знал условленного места свидания. Существовала целая система переговоров с помощью трости, которой пользовались любовники. Если она втягивалась внутрь хижины до отказа, это означало, что девушка согласна на свидание, если трость выталкивали назад — отказ. Шифр фелаи был разнообразен, и различные движения тростью означали: либо «приходи попозже, когда заснет мама», либо «выйду на рассвете» и т. д. Так или иначе, но система фелаи, вероятно, действовала безотказно, раз сохранилась до наших дней, а население острова… все увеличивается.