Люди и атоллы
Шрифт:
Берега острова, вдоль которых вела мощенная красным щебнем дорога, были ничем не примечательны. Прибрежные воды, поросшие тростником и мангром, усеянные едва прикрытыми рифами, выглядели печально, тем более что их не оживляла ни одна лодка под парусом, а возле самого берега увязли в песке несколько небольших каноэ. Сомнительное украшение побережья — узкие и длинные мостки вдавались далеко в море. В конце каждого стояла какая-то жалкая будка. Подобные постройки я уже видел на Самоа и ничуть не сомневался в том, что это уборные, усердно внедряемые санитарными властями. Возможно, они вполне соответствовали стандартам гигиены, но тут не соблюдались принципы безопасности. Во всяком случае, я не решился бы воспользоваться этими удобствами в безлунную ночь.
Где-то поблизости от бухты Номенук, недалеко от устья маленькой речки, водитель предложил мне осмотреть живописный водопад. Посмотрев на реку, я понял, что ничего интересного меня не ждет, и не ошибся. С горы небольшой струйкой стекала вода — ничего общего с Ниагарским водопадом.
Дорога все круче поднималась вверх, открывая прекрасный вид на лагуну. Мы преодолели еще несколько сот метров зарослей, и вездеход оказался на вершине пологого холма. Нашему взору предстала довольно странная постройка — воздвигнутый в соответствии с лучшими достижениями инженерного искусства двухэтажный бункер с толстыми железными ставнями и стальными дверьми, напоминающими банковский сейф, уместный на Уолл-стрит, а не на райском островке в центре Тихого океана. Статуя св. Франциска Ксаверия на фоне этой красоты еще больше запутывала дело. Интересно, что же общего с японским бункером — у этого иезуита, забальзамированные останки которого я недавно осмотрел в мертвом городе бывшей португальской провинции Гоа?
Ответ на мой вопрос отчасти дала помещенная здесь же табличка с надписью «Xavier High School». Оказывается, это здание иезуитской гимназии св. Франциска Ксаверия. Непонятно, почему она расположена в форте?
Несколько десятков мальчиков выбежали на открытую площадку перед бетонным монстром. Ребята вели себя так же, как и их ровесники в Европе: они бегали, кричали, смеялись. Один из воспитателей гимназии охотно рассказал мне:
— Видите ли, мистер, в тысяча девятьсот сороковом году японцы построили этот комплекс, уничтожив католическую миссию иезуитов. По окончании войны миссионеры до тех пор писали в Вашингтон, пока в тысяча девятьсот пятьдесят втором году, то есть через семь лет после окончания военных действий, за ними не было признано право собственности на землю и построенные на ней здания. После переоборудования иезуиты решили отдать эту крепость под школу.
— Сколько же в гимназии учеников?
— Более ста человек.
— Эта гимназия типа интерната?
— Разумеется. Наши ученики родом с Каролинских и Маршалловых островов. Мистер, не хотите ли подробнее осмотреть гимназию?
Я с удовольствием согласился: постройку, которая во время войны считалась суперсекретной, не каждый день увидишь. Первым ощущением при входе в помещение была приятная прохлада. Толстые стены блестяще решали проблему охлаждения воздуха. Приветливый хозяин повел меня сначала на крышу здания.
— У вас под ногами около полутора метров железобетона. А здесь вы видите единственный след от действий бомбардировщиков, много раз атаковавших это строение. Сюда попала пятисотфунтовая бомба.
Серьезных повреждений было не видно: углубление сантиметров на 20 и немного обнаженной стальной брони. Действительно, эта крепость оказалась неуязвимой для американских бомб.
Мы спустились вниз и увидели широкие коридоры и тяжелые стальные двери с заклепками: мощный центр радиосвязи, который японцы называли «Мабуци». Там, где когда-то радиотелеграфисты, не поднимая головы, отбивали срочные донесения, сейчас микронезийские мальчики завтракают и обедают. В бывших апартаментах адмирала с давно уже не действующей ванной разместилась дирекция школы. Помещения для офицеров используются под спальни для мальчиков. Мабуци, наверное, одно из немногих военных сооружений на Тихом океане, нашедших полезное применение.
Я с удивлением узнал, что в программу здешней гимназии входит латинский язык (молодые люди знают наизусть речи Цицерона и Цезаря), а также демонстрация учебных фильмов. У мальчиков есть свой театр. В тот момент они с увлечением готовили спектакль по пьесе Шекспира «Венецианский купец», в котором костюмы были выдержаны в стиле эпохи. Чем не Итон в Микронезии!
— Есть ли у вас трудности в воспитании и какие? — поинтересовался я.
— В общем такие же, как и повсюду, — драки, иногда случаи пьянства. Мы стараемся воздействовать на учеников уроками труда и находим для них множество дополнительных занятий: они работают каменщиками, малярами. Мы ремонтируем, обновляем, ухаживаем за газонами и подстригаем кустарник. Ребята неплохие, способные, учатся охотно.
Прозвенел звонок. Ученики вернулись в классы. За ближайшей четвертьметровой толщины бронированной дверью начался урок тригонометрии.
Я обошел вокруг гимназии еще раз. Во время войны здесь стояли три радиомачты, теперь осталась одна. За послевоенные годы возле здания разрослась целая роща банановых и хлебных деревьев, но крепость возвышалась среди пышной зелени словно зловещий призрак жестокой войны. На месте некоторых амбразур были сделаны окна, но остальные — множество узких прорезей — по-прежнему снабжены стальными ставнями. Под крышей — толстый бетонный навес, предохранявший амбразуры от попадания в них осколков. Вероятно, Мэбуци еще долго простоит на этом маленьком, в несколько десятков километров, островке, являя собой памятник военному безумию, которое докатилось даже сюда, на этот оторванный от мира клочок суши.
В соответствии с моей программой после посещения гимназии св. Франциска Ксаверия я отправился в близлежащую деревню Сапук, откуда по тропинке можно добраться до маяка, построенного еще японцами. Возле дороги стоит — иначе и быть не могло — свежевыкрашенная японская зенитка. Проходя мимо, я увидел группу японцев, которые самозабвенно фотографировались на ее фоне. От маяка открывался чудесный вид на остров Дублон и на западную низинную часть острова. В двух десятках миль отсюда возвышался Маттерхорн, или высочайшая гора архипелага на острове Тол (426 метров над уровнем моря), притягивающая к себе живописные облака и темные дождевые тучи. На расстоянии нескольких миль к востоку был ясно виден коралловый барьер, окружающий лагуну, а также один из четырех глубоководных проходов, так называемый Северо-Восточный. Через него в гавань Моэна заходили самые крупные военные корабли.
Здесь, на мысе у маяка, кончался остров. Если пользоваться машиной и дальше, то надо возвращаться той же дорогой. Поэтому мы решили объехать гору Тонахав с противоположной стороны, после чего оказались возле строений, занимаемых администрацией дистрикта, миновали здание красивой современной больницы и подъехали к филиалу «Бэнк оф Амэрика», разместившемуся в бараке из ржавой жести. Оказывается, банкиры не всегда купаются в деньгах.
Дорога по другую сторону горы снова привела к отелю, откуда резкий поворот влево позволил двигаться вдоль берега. Теперь лагуна была справа. Мы проехали порт, знакомый мне по экскурсии на «Фуджикава Мару», затем миновали деревню Мван, которую протестантская миссия украсила церковью, а также гимназией, где совместно учатся мальчики и девочки. Стало ясно, что на Тихом океане соперничество между различными церквами продолжается. Как я понял, на Моэне оно не приобрело пока таких карикатурных форм, как, например, на Новых Гебридах, где на одном острове я нашел целых восемь различных миссий, непримиримо враждующих между собой за души овечек, заблудших в язычестве (или других верованиях).
В XlX в. эти проблемы в Микронезии выглядели значительно сложнее; во время войн, которые вели между собой островитяне, миссионеры поддерживали одну из сторон. Обычно они помогали свежеобращенным душам. При участии белых войны приобретали более жестокий и кровопролитный характер. Такая война на острове Тарава известна довольно широко. В ее ходе было убито 30 островитян. Сверх меры усердные миссионеры праздновали тогда «блестящую победу христиан над язычниками».
Вездеход катил по твердой дороге мимо стандартных домиков, превосходящих по своей уродливости все, что можно было увидеть в архитектуре острова. В какие-то мгновения меня охватывала тоска по пальмовым крышам и изящным домикам на сваях. Что ж, здесь, на острове, так называемая «цивилизация» одержала победу — минувшая война смела с лица земли все прежние постройки. Победой цивилизации можно назвать и весь комплекс отеля «Континенталь» с прекрасным пляжем, газонами, пристанью и неплохим рестораном, отделанным — о диво! — в островном стиле.