Люди и куклы (сборник)
Шрифт:
Агамемнон (никого вокруг себя не видя, с увлечением). Оскорбленный царь воинственной Спарты сумеет отомстить за обиду!
Одиссей. Браво, прекрасно сказано! А теперь о деле. (Менелаю.) Вы хотите, чтобы жена снова вернулась к вам?
Менелай. Ну, если, по-вашему, без этого нельзя теперь обойтись, я конечно же…
Одиссей. Да или нет?
Менелай. Нет.
Одиссей. Превосходно. Надо сделать все, чтобы Елена не захотела возвращаться.
Начать войну — значит, приготовить такое блюдо, в котором все решает соус. Без соуса это блюдо становится поперек горла. Нормальные люди отвергнут такое кушанье, и тогда его придется съесть самим поварам. А это часто приводит к завороту кишок.
Другое дело — под соусом. Рецептов не много, но соус должен быть непременно благородного вкуса, сдобренный острыми пряностями всяких специй. Итак, рецепт первый, самый старый, проверенный на пищеварении многих народов. Вам захотелось прогуляться в небольшой компании друзей, человек десять — пятнадцать тысяч. В поисках красивых пейзажей вы заблудились и, совершенно случайно, оказались на чужой территории. И вдруг какие-то безумцы набрасываются на вас с явной целью вас уничтожить. Совершенно неожиданно вы обнаруживаете, что вооружены до зубов и, естественно, начинаете обороняться. Этот соус хорош, но ему недостает вкусовых тонкостей.
Другой рецепт. Разбирая старый хлам на чердаке, вы находите древний папирус, договор, где черным по белому написано, что правители соседних государств навечно предоставляют свои природные богатства в полное распоряжение вашего пра-пра-пра-пра-пра. Все подписи, кроме росчерка прародителя, разобрать невозможно — увы! — губительное действие неумолимого времени. Копии древнего договора вы немедленно рассылаете правителям указанных стран и как гарантию подлинности вашего документа переводите войска через границу. У этого соуса тоже есть некоторые недостатки — он слишком тонок на вкус.
И наконец, третий рецепт. Среди чужого народа насильно задерживают вашего подданного, лучше, если это ваш друг, ну а если жена — об этом можно только мечтать, поймите меня правильно!
Долг повелителя, земляка, друга, а тем более мужа заставляет вас немедленно спасать жертву чудовищной несправедливости. Этот соус так хорош, что даже при одном упоминании о нем у меня текут слюнки. И поверьте мне, пройдут тысячелетия, но людям с ненасытными желудками вполне хватит этих трех рецептов!
Агамемнон. Мы уже обо всем договорились. Я выбран главой похода. Все герои Эллады присоединятся к нам. Аякс Теламонид так и рвется в бой, как этот… этот…
Ахилл. Дурак.
Агамемнон. Как дурак. Постой, кто это дурак?
Одиссей. Тот, кто не воспользуется удачным предлогом. Второго такого случая может нам никогда не представиться.
Менелай. Трубите сбор. Я ваш, друзья!
Агамемнон. Я узнаю тебя, брат мой! О доле в добыче договоримся позже.
Картина пятая
Троя. Дворец Приама. Портик и колоннада. Вдали видна гавань Сигея. С разных концов колоннады появляются Рыжая и Парис.
Парис. Прибыл вестник. Они требуют выдать Елену. Вот потеха!
Рыжая. Тебе смех, а мне слезы. Что, если они меня увидят?
Парис. Гляди веселей, козочка. Ведь ты-то не Елена. То есть Елена, да не та. (Смеется.)
Рыжая. Очень весело, ха-ха-ха! Ты что, хочешь, чтобы вся Троя узнала, кто я на самом деле? Предатель!
Парис. Ты очень красивая, козочка, но у тебя тут (показывает на лоб) немного не хватает. Да если ты сейчас на весь мир станешь кричать, кто ты такая на самом деле, тебе никто не поверит. Ни за что не поверят, хоть умри.
Рыжая. Как это?
Парис. А так. Стал бы Менелай баламутить всю Элладу из-за своей жены. Елена-то у него ведь не золотая. А он сюда, чует мое сердце, за золотом подгреб.
Рыжая. А если я буду стоять на том, что я и есть Елена, то есть царица спартанская, тогда что?
Парис. Стой хоть на голове, козочка, уже ничего не изменишь. Видно, придется папаше крупно раскошелиться. Без отступного они не уйдут. (Оглядывается.) Вот он, любезный мой папаша. Сюда спешит. (Рыжей) Иди к себе.
Рыжая убегает. Появляется старый Приам.
Приам (Парису). Они не отступятся, сын мой. Море черно от греческих кораблей.
Парис. Я им Елену мою не уступлю. Ни за что. Так и знайте.
Приам. Я понимаю тебя, Парис, дитя мое. Я сам был молод и шаловлив. Но шалость шалости рознь. Ты видишь, как далеко зашло. Я — государь и не могу подвергать смертельной опасности мой народ.
Парис. Гектор говорит, что Троя может выдержать любую осаду.
Приам (внезапно вскипев). Гектор! Мало я ему уши драл в свое время. (Успокаивается.) Я знаю, что вы, молодежь, не прочь подраться. Вы не думаете о последствиях.
Парис. Я люблю ее. Вам, папаша, меня не понять.
Приам (смиренно). Я понимаю, очень понимаю. Но подумай о своей старой матери, о соплеменниках, а не только о себе. Да просветят тебя боги!
Парис. Богов не тревожьте, папаша. Вам своего кошелька жалко.
Приам (снова вскипев). Цыц, молокосос! Пастухом ты был — пастухом и умрешь. Нет в тебе государственного ума. Нечего было красть чужую жену, будто своих девок мало. Выдам я им Елену, так и знай.
Парис. Ничего из этого не выйдет.
Приам. Вон с глаз моих! (Парис уходит.) Эй, кто там? Принять ахейских послов!
Рев боевых труб. Входят Агамемнон, Менелай, Одиссей.
Рад, очень рад видеть вас, молодые люди. Извините, я запросто, по-домашнему. Чем могу служить?