Люди и Я
Шрифт:
— Тогда как вы думаете, в чем смысл жизни? Вы нашли его?
— Ха! Смысл жизни. Смысл жизни. Его нет. Люди ищут смысл и абсолютные ценности в мире, который не только не способен их дать, но к тому же безразличен к их поиску. Это не совсем Шопенгауэр. Скорее Кьеркегор в пересказе Камю. Я с ними согласна. Только беда в том, что если ты изучаешь философию и вдруг понимаешь, что смысла у жизни нет, то уже не обойтись без медицинской помощи.
— А любовь? В чем ее суть? Я читал о ней. В «Космополитен».
Опять смех.
— «Космополитен»? Шутите?
— Нет. Вовсе нет. Я хочу разобраться.
— Тут
— О, — сказал я, убеждаясь, что меня не зря сюда послали. Так и есть: люди странные создания, обожающие насилие. — Значит, суть любви в том, чтобы найти человека, который сумеет причинить тебе боль?
— В общем и целом.
— Это абсурд.
— «В любви всегда есть немного безумия. Но и в безумии всегда есть немного разума». Так говорил… кто-то.
Повисло молчание. Мне захотелось уйти. Не зная этикета, я просто встал и ушел.
Зои хмыкнула и снова рассмеялась. Смех, как и безумие, похоже, единственная отдушина, защитная реакция у людей.
Исполненный оптимизма, я подошел к человеку, бубнившему в поднос, к предполагаемому инопланетянину. Мы немного поговорили. Я с большой надеждой спросил его, откуда он. Тот ответил, что с Татуина. Я впервые слышал о такой планете. Он пояснил, что его дом был рядом с Большой ямой Каркун, недалеко от дворца Джаббы. Он жил со Скайвокерами, на их ферме, но та сгорела.
— Насколько далеко ваша планета? Я имею в виду от Земли?
— Очень далеко.
— Насколько далеко?
— Пятьдесят тысяч миль, — ответил он, разбивая мои надежды и заставляя пожалеть, что я отвлекся от растения с сочными зелеными листьями.
Я посмотрел на этого человека. Еще минуту назад мне казалось, что я не один, но теперь я понял, что ошибся.
Так вот, размышлял я, уходя, что происходит, когда живешь на Земле. Ты ломаешься. Держишь реальность в руках, пока та не прожигает ладоней и не падает на пол. (Как раз когда я думал об этом, кто-то в комнате в самом деле выронил тарелку.) Да, теперь я понимал: быть человеком само по себе достаточно, чтобы сойти с ума. Я выглянул из огромного прямоугольного окна и увидел деревья и дома, машины и людей. Этот биологический вид явно не способен удержать новую тарелку, которую протянул ему Эндрю Мартин. Пора выбираться отсюда и выполнить свой долг. Я подумал об Изабель, моей жене. Она обладает нужными мне знаниями. Надо было сразу пойти с ней.
— Что я здесь делаю?
Я подошел к окну, ожидая, что оно такое же, как на моей планете, Воннадории. Но нет. Оно оказалось из стекла. Минерального. И вместо того чтобы пройти сквозь окно, я впечатался в него носом, чем вызвал у других пациентов приступ хохота. Я вышел из столовой, желая поскорее избавиться от людей и запаха коровы и моркови.
Амнезия
Вести себя по-человечески — это, конечно, хорошо, но если Эндрю Мартин рассказал кому-то об открытии, нельзя больше сидеть сложа руки. Посмотрев на свою левую руку и вспомнив о дарах, которые она скрывала, я понял, что делать.
После обеда я подошел к санитару, который наблюдал, как мы разговаривали
— Я совершенно здоров. Позовите, пожалуйста, врача, который может меня выписать. Мне очень нужно вернуться домой, к жене и ребенку, и продолжить работу в колледже Фицуильям Кембриджского университета. Кроме того, мне ужасно не нравится здешняя еда. Я не знаю, что случилось этим утром, правда не знаю. Да, я опозорился на людях, но искренне уверяю вас, чем бы ни было вызвано это помрачение, оно прошло. Теперь я здоров и отлично себя чувствую.
Санитар кивнул.
— Следуйте за мной, — сказал он.
Врач хотел, чтобы я прошел медицинское обследование. Сканирование мозга. Медиков беспокоило возможное повреждение коры полушарий, которое могло вызвать амнезию. Я понимал: что бы ни случилось, ни в коем случае нельзя допускать, чтобы разглядывали мой мозг. Во всяком случае при активированных дарах. Поэтому я убедил врачей, что не страдаю амнезией. Придумал кучу воспоминаний. Целую жизнь.
Я сказал, что на меня сильно давит работа, и меня поняли. Потом врач снова стал меня расспрашивать. Однако, как это всегда бывает у людей, в его вопросах, подобно протонам в атомах, всегда содержались ответы. Мне оставалось только выявлять их и выдавать за собственные мысли.
Через полчаса диагноз был ясен. Я не потерял память. У меня просто случилось временное помрачение. Не одобряя термина «срыв», доктор сказал, что у меня наступило «нервное истощение» на фоне недосыпания, напряженной работы и диеты, состоящей, как он успел узнать от Изабель, по большей части из крепкого черного кофе — напитка, который, как я уже выяснил, мне ненавистен.
Затем врач дал мне кое-какие рекомендации и поинтересовался, не страдаю ли я приступами паники или хандры, не бывает ли у меня нервных припадков, резких перепадов настроения или ощущения нереальности происходящего.
— Нереальность? — тут я был в своей тарелке. — О да, ее я определенно ощущал. Но уже нет. Я в порядке. Чувствую себя очень реальным. Реальнее солнца.
Врач улыбнулся. Он сказал, что читал одну из моих книг по математике — якобы «нереально смешные» мемуары Эндрю Мартина, посвященные времени, когда тот преподавал в Принстонском университете. Эту книгу я уже видел. «Американский -рог». Доктор выписал мне рецепт на диазепам и посоветовал двигаться «шаг за шагом», как будто существовал другой способ передвижения. А потом он взял самый примитивный образец телекоммуникационных технологий, какой я только видел, и сказал Изабель, что меня можно забирать домой.
Помни: во время миссии ты должен оставаться неуязвимым для вредоносного, тлетворного влияния людей.
Они спесивы, отличаются жестокостью и жадностью. Они захватили свою родную планету, единственно доступную им на данный момент, и последовательно ведут ее к разрушению. Они разделили своих сородичей на категории, но до сих пор не замечают, что факторов сходства гораздо больше, чем различий. Психология человека не успевает за развитием его технологий, и тем не менее люди гонятся за прогрессом ради прогресса, а также ради денег и славы, которых все они так жаждут.