Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима

Винничук Лидия

Примеру Августа последовали его преемники. Нерон показал римлянам не только морской бой, но впридачу и морских животных в соленой воде (Светоний. Нерон, 12). Подробнее рассказывает об этом Дион Кассий: «В театр, где он показывал зрелища, внезапно была пущена морская вода, в которой даже плавали рыбы и морские животные, и в этом бассейне был устроен морской бой между персами и афинянами, а после этого воду тотчас выпустили, и на сухом дне снова вышли друг на друга бойцы, уже не один на один, а отряд на отряд» (Дион Кассий. Римская история, LXI, 9). Вероятно, так же было подготовлено и морское сражение, которым развлек римлян в амфитеатре император Домициан (Светоний. Домициан, 4).

Отдельно следует сказать о навмахии, устроенной императором Клавдием. Он, как и Август, не приспосабливал под временный бассейн арену амфитеатра, но и не стал сооружать отдельный водоем. Желая с помощью добровольных подрядчиков, мечтавших завладеть затем осушенными полями, спустить воды Фуцинского озера в реку Лирис, он распорядился начать строительство громадного водостока, над которым 30 тыс. человек работали непрерывно в течение одиннадцати лет. Перед тем как спустить воды озера в прорытый канал, император захотел, по словам Тацита, «чтобы возможно большее число зрителей могло увидеть это великолепное сооружение». Для этого он устроил на озере морской бой — навмахию. «Сражались в этом бою сицилийский и родосский флот, по двенадцати трирем каждый, а знак подавал трубою серебряный тритон, с помощью машины поднимаясь из воды» (Светоний. Божественный Клавдий, 20–21). Более детальные сведения приводит в «Анналах» Тацит: «Клавдий снарядил триремы и квадриремы, посадив на них девятнадцать тысяч человек; у берегов озера со всех сторон были расставлены плоты, чтобы сражающимся некуда было бежать, но внутри этого ограждения оставалось достаточно простора для усилий гребцов, для искусства кормчих, для нападения кораблей друг на друга и для всего прочего, без чего не обходятся морские бои. На плотах стояли манипулы преторианских когорт и подразделения конницы, на них же были возведены выдвинутые вперед укрепления с готовыми к действию катапультами и баллистами, тогда как остальную часть озера стерегли моряки на палубных кораблях.

Берега, холмы, вершины окрестных гор заполнили, как в амфитеатре, несметные толпы зрителей, привлеченных из ближних городов и даже из Рима (от Рима до Фуцина 150 км. — Прим. пер.) жаждою зрелищ, тогда как иных привело сюда стремление угодить принцепсу. Сам он в роскошном военном плаще и невдалеке от него Агриппина в вытканной из золотых нитей хламиде занимали первые места. И хотя сражение шло между приговоренными к смерти преступниками, они бились как доблестные мужи, и после длительного кровопролития оставшимся в живых была сохранена жизнь».

Но навмахия императора Клавдия запомнилась не только пышностью и великолепием зрелища, но и трагическим происшествием, которым она завершилась. Строительные работы были проведены без точных расчетов, и это привело к катастрофе. «По окончании зрелища, разобрав запруду, открыли путь водам; но тут стала очевидной непригодность канала, подведенного к озеру выше уровня его дна или хотя бы половинной его глубины.

Из-за этого в течение некоторого времени продолжались работы по его углублению, и затем, чтобы снова привлечь народ, на озере возводят помост для пешего боя и на нем даются гладиаторские игры. Возле места, где озеру предстояло устремиться в канал, было устроено пиршество, участников которого охватило смятение, когда хлынувшая с огромной силою вода стала уносить все попавшееся на ее пути, сотрясая и находившееся поодаль, сея ужас поднятым ею ревом и грохотом. Воспользовавшись испугом принцепса, Агриппина принимается обвинять ведавшего работами на канале вольноотпущенника Нарцисса в алчности и хищениях, но и он не молчит, упрекая ее в женской необузданности…» (Тацит. Анналы, XII, 56–57).

Греческую традицию конных состязаний продолжали в Риме цирковые игры. Старейший римский цирк — Большой цирк — был сооружен в долине между Палатинским и Авентинским холмами, вероятно, еще в эпоху царей. Это огромное здание длиной в 644 м и шириной в 123 м могло вместить в себя 260 000 зрителей одновременно, а после реконструкции при императоре Траяне в начале II в. н. э. — даже 300 000.

Римский цирк представлял собой стадион в форме вытянутого прямоугольника, причем одна из коротких боковых сторон делалась закругленной. Через всю арену по всей ее длине тянулась перегородка, разделявшая ее надвое; на концах перегородки стояли островерхие столбы — меты, призовые столбы, начальный и конечный, отмечавшие старт и финиш. Во время состязаний колесницы должны были семь раз обогнуть их, летя вдоль перегородки, сначала по одной, затем по другой стороне арены. Гонки требовали большой осторожности и мастерства, особенно на поворотах, ведь каждый участник состязаний старался повернуть свою четверку коней как можно ближе к столбам, чтобы уменьшить расстояние, — именно на поворотах ездоков чаще всего подстерегала опасность перевернуться, сломать квадригу и даже разбиться насмерть. В течение дня происходило от десяти до двадцати четырех заездов, и при каждом заезде участники состязаний должны были определенное число раз обогнуть меты — пять, чаще семь раз, иногда даже четырнадцать раз. В этом последнем случае колесница-квадрига покрывала дистанцию почти в восемь с половиной километров. Так как при падении на большой скорости вознице грозила опасность запутаться в поводьях, то каждый участник гонок имел при себе острый нож, которым он мог бы в случае необходимости мгновенно обрезать ремни. Но и это не всегда помогало: редко конные ристания в цирках обходились без жертв. Владельцами упряжек были видные горожане, правили же ими специально обученные, тренированные рабы. Тот, чья квадрига пришла к финишу первой, получал награду — венок, пальмовую ветвь, а то и денежную премию.

В эпоху империи, когда римский люд, как никогда, требовал развлечений, «хлеба и зрелищ», возводились и новые цирки: в I в. н. э. — в правление Калигулы, в III в. н. э. — при Гелиогабале, в начале IV в. — при императоре Максенции. Впрочем, уже в эпоху республики Большого цирка было мало, и в конце III в. до н. э. на Марсовом поле построили цирк Фламиния, остатки которого сохранялись до XVI в. Не были обделены цирковыми зрелищами и жители других городов Италии и провинций: цирки украшали собой города Аравсион (Оранж), Форум Юлии (Фрежюс), Виенну (Вьенн) в Галлии, Тарракон (Таррагона), Сагунт (Мурвьедро) в. Испании, а также Карфаген, иные города Африки. Последние цирковые состязания в Риме были проведены уже после падения империи на Западе: организовал их в 549 г. король остготов Тотила.

Гонки начинались по знаку, данному эдилом или частным лицом, организовавшим зрелища. Играм предшествовало торжественное шествие, участники которого несли статуи богов, а впереди всех — статую богини победы Виктории, крылатой покровительницы смельчаков. Именно к ней обращается влюбленный поэт, явившись в цирк, чтобы побыть вместе с возлюбленной: он просит Викторию ниспослать победу его любви. Поэту дорого все, что привлекло к себе внимание возлюбленной:

В цирке сегодня сижу я не ради коней знаменитых, — Нынче желаю побед тем, кого ты избрала. Чтобы с тобой говорить, сидеть с тобою, пришел я, — Чтобы могла ты узнать пыл, пробужденный тобой… Ты на арену глядишь, а я на тебя: наблюдаем Оба мы то, что хотим, сыты обоих глаза. Счастлив возница, тобой предпочтенный, кто бы он ни был! Значит, ему удалось вызвать вниманье твое. Мне бы удачу его!.. Упряжку погнав из ограды, Смело бы я отдался бурному бегу коней; Спины бичом бы хлестал, тугие б натягивал вожжи; Мчась, того и гляди осью бы мету задел! Но, лишь тебя увидав, я бег замедлил бы тотчас, И ослабевшие вмиг выпали б вожжи из рук…

Овидий. Любовные элегии, III, 2, I—14

После торжественного шествия начинались состязания. Если на арене что-либо происходило не по правилам, зрители возмущенно вставали с мест, размахивая тогами, — это служило знаком, что состязания должны быть прекращены, затем их начинали еще раз. Случалось, зрители пускались на хитрость, злоупотребляя своим правом: если любимец публики отставал, зрители вскакивали, стараясь добиться прекращения гонки. Об этом обычае говорит и Овидий: поэт, увидев, что избранник его любимой проигрывает, призывает зрителей «трясти тогами», чтобы остановить заезд.

Каждый возница выступал в одежде определенного цвета — цвета своей команды. В Риме было четыре команды цирковых гонщиков: «белые», «красные», «зеленые» и «голубые». В эпоху императора Домициана добавились также «золотые» — возможно, это была команда гонщиков, состязавшихся на конях из конюшни самого императора.

В цирках всегда было многолюдно; охотно бывали здесь и женщины, чем, как явствует из стихов Овидия, тогдашние молодые люди умело пользовались:

Небесполезны тебе и бега скакунов благородных — В емком цирке Амур много находит удобств. Здесь ты хоть рядом садись, и никто тебе слова не скажет, Здесь ты хоть боком прижмись — не удивится никто. Как хорошо, что сиденья узки, что нельзя не тесниться, Что дозволяет закон трогать красавиц, теснясь!

Овидий. Наука любви, I, 135–136, 139–142

Цирк был и местом, где азартно заключали пари, делали ставки на ту или иную упряжку — сотни молодых людей уже тогда разорялись и пускали на ветер состояние своих родных, поставив не на тех лошадей. Этот цирковой азарт отталкивал от зрелищ некоторых просвещенных римлян, критически относившихся к пристрастиям толпы.

К таким людям, не любившим конных состязаний и скучавшим в цирке, принадлежал и Плиний Младший. Дни, когда большинство его сограждан устремлялось в цирк, он предпочитал проводить за литературными занятиями. В письме к своему другу Кальвизию Руфу он с иронией говорит и о самих цирковых гонках, и о пристрастии римлян к цветам «своей» команды: