Люди с красной скалы(В дали времен. Том I)
Шрифт:
Это — любовь!
Все, что живет на земле, должно испытать это чувство. Это закон, который будет существовать до тех пор, пока будет на земле жизнь, потому что все, что окружает человека, пронизано любовью, как пронизан солнцем воздух.
Как стадо быков прошли века, и все они пили из безграничных живительных источников любви, и это стадо веков безгранично растет, увеличивается, и все же источники любви не иссякнут.
Так изобретатель Гай влюбился в светловолосую девушку Солнечный Блеск…
Григорий Бабенко
ЛЮДИ С КРАСНОЙ СКАЛЫ
Повесть из жизни людей каменного века
Пер. с укр. М. Фоменко
Отряд племени Уру-Уру
Каи-Наи охватил ужас. Он задрожал под волчьей шкурой, которой его укрывали на ночь, но вместе с ужасом в нем проснулась звериная злость, жажда мести и смутное чувство, что он должен наравне с другими защитить родной дом. Он еще толком не понимал, что творится вокруг, но инстинкт обитателя леса подсказал ему, что эта минута грозит всему племени Уру-Уру смертельной опасностью.
Каи-Наи завизжал, как волчонок и, когда мимо него пробегал чужой воин, размахивая каменным топором, бросился врагу под ноги и со злостью и отвращением впился острыми зубами в твердую вонючую икру. Воин взвыл от боли, затряс ногой, стараясь избавиться от мальчика, но Каи-Наи крепко стиснул зубы, хотя рот его заполнила горечь — тело воина было смазано зловонным жиром. Воин бросил топор на землю, вцепился обеими руками в волосы Каи-Наи, оторвал его от ноги, как пиявку, поднял вверх, ударил ногой в живот и отбросил далеко от себя. Потом подхватил топор и снова бросился в бой.
От удара у Каи-Наи захватило дух, он резко выдохнул весь воздух и никак не мог снова вдохнуть. В глазах у него потемнело, и он без сознания покатился под какой-то куст.
Сколько так пролежал Каи-Наи, он не знал. Но когда открыл глаза, в лагере было тихо. Солнце стояло высоко, и лучи его, пробиваясь сквозь листву, падали на землю золотистыми кругами. Каи-Наи приподнялся и, протирая глаза кулаками, прищурился от яркого солнечного света.
Он уже забыл, что случилось ночью. Его лишь удивило, что он лежал не под шкурой у костра, как всегда, и что в стойбище было очень тихо: в такое время обычно всегда пылал костер, рядом возились женщины, и мать непременно отчитывала молодую Учангу.
Каи-Наи встал и направился к лагерю. То, что он там увидел, внезапно оживило в его памяти события прошлой ночи. У потухшего костра, уткнувшись головой в пепел, с обгоревшими седыми волосами лежал лицом вниз старый Бо-ра, а на голове у него чернела рана от удара тяжелого топора.
— Дед! — хотел было крикнуть Каи-Наи, но осекся: он увидел, что чуть поодаль, навалившись на врага, лежит его отец, а в спине отца торчит древко сломанного копья.
Вся прогалина была покрыта трупами беловолосых и людей из племени Уру-Уру. И вновь, как и вчера, Каи-Наи охватил ужас и звериная злоба на далекого врага. Здесь, на этой лесной прогалине, никого не осталось в живых из родных и близких ему людей.
Каи-Наи, дрожа, обошел поляну, всматриваясь в знакомые и незнакомые, чужие и родные лица, и нигде не заметил ни единого движения, не услышал ни единого звука, стона. Всюду были холодные мертвые тела, оскаленные зубы и застывшие глаза воинов. Женщин среди мертвых не было, кроме старухи-жены деда Бо-ра. Тяжелое копье догнало ее у самого края прогалины, и она, раскинув руки, лежала теперь неподвижно, как и ее старый муж. Старухи не нужны были беловолосым людям, а старой в становище была только Гобана, жена Бо-ра.
Каи-Наи не знал, что делать. Он напоминал олененка, чью мать убили охотники. Олениха лежит, вытянув ноги и откинув голову, остекленевшие глаза ее уже слепы, а глупый олененок стоит возле нее, лижет ей морду и ревет, не понимая, что с матерью, отчего она так неподвижна и холодна.
Каи-Наи впал в отупение. Он был один в этом хоть и родном, но страшном, темном лесу. Он бессильно сел на землю, взглянул на заваленный трупами лагерь и страшно, громко завыл, заплакал.
На прогалине было тихо. Лишь негромко шумел лес и вороны, прилетевшие еще утром, сидели на ветках и каркали, перекликаясь между собой. Они посматривали на трупы, но пока не решались слететь вниз.
Долго сидел и плакал Каи-Наи. Вороны, искоса поглядывая на мальчика, по одной то осторожно слетали на землю и прохаживались вокруг трупов, то снова взмывали на деревья и оттуда черными стайками наблюдали за Каи-Наи. Когда мальчик поднял голову, пара воронов уже сидела на отцовской спине, поклевывая рану у самого древка.
Каи-Наи вскочил и бросился к телу отца. Вороны, каркая, поднялось вверх и снова расселись на ветках вокруг поляны.
Каи-Наи вытащил копье из отцовской спины, поднял оружие вверх и потряс им в воздухе.
— Ого-го! Беловолосые люди! — крикнул он в том направлении, куда, как он думал, ушли враги.
— …Го-го!.. Люди… — крикнул кто-то из леса.
— Я пойду по вашим следам! Я отомщу за отца и мать! — крикнул Каи-Наи.
— …отца и мать! — опять отозвался кто-то из чащи леса.
Каи-Наи прислушался. Лес тихонько шумел вокруг. Вороны повернули головы и следили за каждым движением Каи-Наи. На соседнем дереве сидел дятел и звонко долбил кору: тук, тук…
— Тук, тук!.. — отзывался кто-то из леса.
— Я не боюсь тебя! — злобно крикнул Каи-Наи.
— …боюсь тебя! — отозвалось из леса.
Каи-Наи, сжав зубы, бросился в лес. Нигде никого не было.
Каи-Наи, то наклоняясь к земле, как собака, то рассматривая ветви и кору деревьев, бежал по лесу с единственной мыслью догнать врагов, увидеть мать, которую забрали беловолосые люди, и отомстить за отца. Как отомстить, он и сам не знал.
Долго бежал Каи-Наи. В груди у него клокотала жажда мести и горел пыл погони. Он позабыл, что остался совсем один посреди этого страшного темного леса, что рядом нет сильной руки отца — с ним он часто ходил на охоту и ставил ловушки и силки на зверей.