Люди сорок девятого
Шрифт:
– Быстрей, Тонни, быстрей. К каменной стене...
Джонатан Линдейл даже немного приподнялся, его глаза устремились на одинокую фигуру, застывшую на низкой каменной стене и былая улыбка сверкнула на его губах. Огюст шел следом, задумчиво опустив глаза на дорогу, поглощенный невеселыми мыслями, потом поднял голову и резко остановился, будто пораженный ударом молнии, увидев впервые того самого однополчанина, о котором столько твердил его отец. Человек сидел, кутаясь в синий мундир янки, он, казался очень усталым и старым, в его глазах, пристально обыскивающих рельеф - безнадежная пустота, которая страшнее отчаянья. Тонни подвез кресло достаточно близко, и тогда Джонатан негромко сказал:
– Вот я.
– Господи, Джон!
– Морган медленно развернулся в его сторону, он задыхался, в глубоких морщинах вокруг глаз блестели слезы.
– Я думал... Я боялся...
Джон вынул из кармана часы, открыл, поглядел на циферблат и постучал ими по подлокотнику.
– Я опоздал...
– полувопросительно сказал он, подвел стрелки и спрятал прибор в карман, подняв на Джуннайта глаза.
– Прости Морган. Выбросить надо давно...
– Ничего, ничего... Главное...
– тот смахнул с глаз слезы и кивнул в сторону стоящего за спинкой кресла Тонни.
– Твой...
– Внук.
– ответил Линдейл, - А там, в стороне, мой сын Гас.
Огюст так и стоял, боясь пошевельнуться. "Однополчанин, черт меня возьми..." - вырвалось у него с дыханием. Он глядел на отца и не верил своим глазам: лицо старика преобразилось, будто в него вдохнули новую жизнь, светлые глаза искрились. Линдейл-старший говорил связно впервые за последние два года и, вне сомнения, все понимал. Столь же разительная перемена случилось и с "однополчанином".
– Герой войны?
– Морган поглядел из-под руки на отражающие свет медали.
– Сумасшедший.
– ответил сухо Джон, но в голосе его сквозила гордость.
– Уехал в Англию, вопреки моему желанию, оставив беременную жену и маленького сына. Говорил, если не остановить войну там, она доберется до нас, и не слушал моих рассказов. На своей шкуре прочувствовал все и до сих пор не любит вспоминать. Не знаю... может, это к лучшему. По крайней мере, хоть куда-то выбрался со своей драгоценной фермы.
– Да...
– протянул Морган, - мой сын тоже не слушал. Летал над Европой, был в Англии, Франции. Его сбивали, он горел в самолете, но вернулся домой героем. Когда он решил, я рассказал ему о миссис Черрингтон. Из всех моих историй извлек один урок: сумел избежать всепоглощающей ненависти к врагу. Знал, что когда-нибудь все может измениться. Одна фрау спрятала его, когда самолет упал, ее муж помог ему добраться до Швейцарии... Он разыскал их после войны, когда ездил туда с благотворительной миссией и женился на их дочке... Впрочем, о чем я? Эй, Джон, Кармелла.
Только сейчас Линдейл, оглянувшись, заметил двух молодых людей, стоящих поодаль, которые теперь шли к ним. На девушке было открытое летнее платье, ее длинные темные волосы, собранные на затылке струились по плечам. Мужчина был в парадном мундире сержанта, на его груди тоже красовались награды. Оба старика заворожено смотрели, как они приближаются.
– Черт возьми, канзасец, - усмехнулся беззлобно Линдейл.
– Черт возьми, реб.
– отозвался весело Морган.
Молодые люди подошли и остановились. Краем глаза Линдейл заметил, что Тонни, который теперь стоял сбоку от кресла, не отрывает глаз от девушки.
– Мой сын и его дочь.
– представил Морган с гордостью.
– Кармелла, Джон. А это: Джонатан Линдейл, мой друг.
– Вон там мой сын, Гас, извините, что он не подходит. А это Энтони.
– представил Линдейл, чуть подтолкнув внука в спину.
Кармелла поглядела на Тонни и, слегка покраснев, опустила глаза.
Они обменялись приветствиями, и молодые люди отошли в сторону.
– Гас, подойди ближе! Неловко, черт возьми!
– крикнул Линдейл, обернувшись. Он был немного раздражен тем, что сын держался отстраненно. Огюст медленно пошел вперед, но внезапно замер, снова и снова проводя ладонью по волосам.
– Будь я проклят...
Линдейл и Морган обернулись на голос. Глаза Джона Джуннайта были широко открыты от изумления. Он засмеялся и быстро пошел вперед, почти побежал, и остановился перед Огюстом заключив его в объятия.
– Гас Линдейл?
– он почти кричал, - Не думал увидеть тебя живым. Потому и не искал! Слышал, тебя подстрелили...
– Было дело...
– сквозь смех выдавил Огюст.
– Неужели это ты, Джон!
Он обернулся к Линдейлу.
– Отец, это же мой приятель!
– радостно воскликнул Гас, ткнув Джону в грудь пальцем.
– Думал, он сгорел в том кукурузнике, а он здесь, живой!
– Вот так...
– прошептал Морган удивленно, - Мог ты это себе представить?
Линдейл сумел лишь покачать головой
– Где ты пропадал?
– спросил Джон Джуннайт.
– На ранчо вернулся, - отозвался Гас, - Люблю эту глушь. Ни телефона, ни телевизора, ни чертовых военных машин. Поездки в Денвер раз в неделю в лучшем случае, а зимой два, а то и три месяца никуда ни выбраться...
– Пошли, пройдемся, - сказал Джон Джуннайт, - Так о многом надо поговорить...
Огюст мгновенно подхватил под руку приятеля, и они пошли к лагерю, беседуя о прошлых временах. Остановившись у изгороди и глянув на стариков через плечо, Линдейл внезапно подумал, что приехать сюда было вовсе не плохой идеей. Кажется, теперь он начал понимать, что все это действительно было нужно...
– Да...
– Морган сдвинул на затылок синее кепи. Джон покачал головой и перевел взгляд на Кармеллу и Тонни, которые о чем-то негромко говорили неподалеку.
– Кажется, они поладили.
– спросил он.
– Похожа на бабку?
Морган кивнул, в его глазах появилось страдание, и он закрыл их на мгновение, чтобы скрыть чувства, потом открыл и несколько минут глядел на свои руки, прежде чем заговорить.
– Жены нет, - вздохнул он, следя за внучкой и потомком бывшего врага, - Ал?...
– Тоже...
– прошептал Джон с болью в голосе, - Мы остались. Только мы... Люди сорок девятого.
– Люди сорок девятого ...
– эхом отозвался Морган. Наступила тишина, потом, глубоко вздохнув, Джуннайт заговорил снова:
– Как все в этом мире изменилось, а Джон? За каких-то несколько паршивых десятков лет. Сначала эти черно-белые картинки, потом цветные... Они снимают про нас кино теперь. Где-то в Калифорнии. Слышал, Уаетт Эрп консультант на съемках. Кто бы мог подумать?
– Он умер.
– сказал Джон, глядя, как Тонни снимает куртку и стелет в тени под деревом, чтобы Кармелла могла сесть.
– В двадцать девятом.