Люди сорок девятого
Шрифт:
* * *
Забулькал закипающий кофе, и Морган Джуннайт, аккуратно передвигаясь, стараясь не тревожить болезненные, но не смертельные раны, пробрался к печурке, сняв кофейник правой, обернутой какой-то тряпкой рукой, налил себе кружку бурлящей пахучей густоты и присел на табурет. Сквозь краткие разрывы в забытье, в которое он то и дело соскальзывал, стрелок пытался припомнить, что говорил его нежданный телохранитель. Райли рассказал, что оттащил его в первый же дом, где дверь отворилась на стук. По странному совпадению, многих горожан не оказалось дома в этот момент, они были слишком заняты созерцанием драки из-под полуопущенных штор, чтобы идти отпирать. Отворилась только дверь редакции "Индепендент газетт", которую Морган забыл закрыть на замок, и вот он опять в этой комнате. Его неожиданный союзник уложил стрелка на стол, сунув ему под шею седельные сумки, перевернул его раскалывающуюся голову на бок и мгновенно соорудил холодный компресс. Вспомнив Райли, Морган улыбнулся. "В наше время не так часто можно встретить благодарного человека".
– Меняй компресс через каждые полчаса, - инструктировал парень, ставя в печь почерневший чайник и раздувая под ним огонь.
– Поболит, конечно, но что поделаешь! Шишка-то приличная. Ты меня извини, что врезал тебе рукояткой, но вокруг такое творилось, что тебя надо было хоть как-то утихомирить.
– Все в порядке...
– ответил Морган, махнув рукой.
– Я в долгу...
– Нет, - покачал головой Райли, обшаривая помещение в поисках перевязочных материалов.
– Я был в долгу. Ты дал Мортимеру воды.
Морган порылся в кармане в поисках сигареты, но ничего не нашел и чертыхнулся. Он подумал, что ему не хватает Райли, его голоса, наполнявшего пустую редакцию. Прищурившись от боли в затылке, стрелок попытался мысленно воспроизвести этот звук, припомнить их разговор.
– Как твой брат?
– спрашивал он Райли, пока тот ждал, когда закипит вода.
– Худшее позади, - отвечал игрок, раздирая тряпки на корпию.
– Я был в отлучке и узнал о случившемся несколько часов спустя, тогда сразу же направился в Сван-вэлли, но прибыл туда ночью. Если бы не ты, мой брат, должно быть, был бы к тому времени уже мертв.
Он снял кипящий чайник с огня и принялся промывать раны Моргана горячей водой, продолжая говорить:
– Я забрал его из барака и оставил у одной мексиканской семьи, которая присматривает за ним за деньги, пока у меня дела. Сегодня я арендую фургон и отвезу Мортимера в Денвер. Его жизни ничто не угрожает, но пуля засела рядом с позвоночником. Если я ошибусь, вытаскивая ее, брат может остаться калекой, так что пусть это сделает врач. А цирюльник здешний вообще ни на что не годен. Пока я брата перетянул повязками так, чтобы пуля не сдвинулась.
Закончив промывать раны, Райли ловко перевязал их чистыми тряпками.
– Морт сказал, что ты дал ему воды, когда никто не думал, что он выживет. Все вокруг только смеялись и говорили, что ему конец. Он был в бреду, но узнал твое лицо, - сказал игрок серьезно, его глаза вдруг стали очень темными и жестокими, потом со злостью швырнул оставшийся кусок корпии в угол, воскликнув в сердцах:
– Господи, как подумаю об этом... Просто вижу, как ночной кошмар... Он же просил их, черт возьми! Они так и стояли, смотрели, как он медленно умирает, и даже воды... Если бы они были живы, я бы прикончил их всех лишь за одно это безразличие...
– Райли, - Морган положил свою ладонь на его руку, чуть пониже закатанного, перепачканного кровью рукава.
– Не надо, Райли. Твой брат жив, он поправится, я уверен, а эти... Они сами нашли свою судьбу в той перестрелке.
– Да...
– парень поднял голову и несколько минут глядел в потолок, не говоря ни слова, но когда он, наконец, повернулся к Моргану, его глаза были прежними.
– Я никогда не считал себя религиозным или суеверным, но мне кажется, Морг, ты просто должен был оказаться там. Ты понимаешь?
Райли легонько коснулся пальцами белого шрама на горле стрелка и тотчас же отдернул руку.
– Ты как, - осторожно спросил он.
– Я не...
– Все в порядке, не беспокойся, - отмахнулся Морган.
– Но все же, мне не кажется, что простая кружка воды...
– Нет, нет, это очень важно!
– Райли поднял палец, призывая его к молчанию и, поднявшись, принялся собирать разбросанную корпию.
– Ладно, надеюсь все обойдется. Я знаю в Денвере отличного доктора, и деньги у меня есть.
"Деньги... Откуда у Райли деньги в этом городишке, где заработать можно только стреляя за ту или иную сторону..." - мелькнула параноидальная мысль, но тут же исчезла. Мало ли... Может, крупно повезло в покер. В конце концов он же сам говорил, что этим зарабатывает.
– Удачи, - пожелал Морган.
– Но тогда тебе надо заняться братом, а не возиться тут со мной. Теперь я сам справлюсь.
Райли, однако, был настроен весьма решительно и готов был просидеть с раненым всю ночь, если потребуется, и Джуннайту, смущенному такой редкой бескорыстной благодарностью, с которой он столкнулся впервые за многие годы, стоило немалого труда выпроводить парня.
Рана в боку, действительно, была лишь царапиной, но пинок Рика разбередил еще и старую, почти зажившую дырку. Все тело жутко болело. От виски Оуэна, найденного под столом и вылитого частично внутрь, частично на раны, боль только усилилась. Морган, конечно, верил в то, что промывание ран - полезное дело, но счел, что спирт тоже не повредит. Когда боль немного поутихла, стрелок завалился спать. Разбудил его Райли. Он сменил холодный компресс, и сообщил, что уже нанял фургон и должен отъезжать через час, поэтому пришел попрощаться и еще раз сказать "спасибо". Морган пожал ему руку, что-то пробормотал в ответ и снова уснул, а проснувшись во второй раз, опять поменял холодное полотенце и поставил кофе. И вот сейчас, потягивая обжигающий ароматный напиток, он раздумывал над тем, каков был исход схватки; крики и выстрелы еще долго доносились до них после того, как они укрылись в здании редакции. Окинув глазами в беспорядке разбросанные по всей комнате листовки, Морган поставил кружку с кофе на стол. Его злость на Оуэна куда-то исчезла, осталась только бесконечно давящая на плечи усталость. Достав из кармана смятое письмо, он медленно развернул его. "Должен уничтожить..." бросились ему в глаза последние слова. Однако Оуэн почему-то не сделал этого. Морган медленно смял листок в ладонях и бросил в железное ведро для ненужных бумаг. "Какого черта...
– подумал стрелок, и прежняя горечь начала отравлять его душу.
– Кого это заинтересует теперь".
Он чиркнул спичкой о край стола и долго смотрел на прозрачный лепесток пламени, готовый пожрать его прошлое... Как бы он хотел, чтобы этот огонь сожрал и его проклятую память.
– Все это быльем поросло...
– негромко сказал он и, уронив спичку в ведро, отвернулся от вспыхнувшего как факел мусора.
Его, наверное, даже не помнят теперь в Канзасе... После того, как Дэвид Атчинсон и пять тысяч его головорезов пересекли границу, там было пролито так много крови, что о довоенном убийстве все и думать забыли. "... И совсем не надо, чтобы какой-нибудь ублюдок откапал эту грязь однажды и замазал ею имя человека, совравшего... Нет, просто промолчавшего всего один раз и весь остаток жизни раскаивавшегося." Это письмо имело значение тогда, а сейчас - уже нет. Большинство участников, прямых или косвенных, этой драмы давно мертвы. Морган слышал, что ее отец, единственный человек, пред которым хотелось неопровержимо доказать свою невиновность, был случайно застрелен партизанами Квантрелла, когда они громили Лоуренс: он шел по улице, когда на нее ворвались вооруженные всадники, и поспешил отступить в переулок, но срикошетившая пуля оказалась быстрей. "Возможно, я вообще остался один..." Судьба щедра на такие парадоксы.