Люди сорок девятого
Шрифт:
Алиса медленно спускалась по ступенькам, легко ведя пальцами по полированной поверхности перил; ее сердце тяжело выстукивало каждый шаг, тяжелый саквояж оттягивал руку. "Так будет лучше для тебя и для него," - говорила она себе, тщетно пытаясь себя убедить, что когда-нибудь сумеет все это забыть. Если бы можно было заглушить, убить воспоминания о нем, стереть его черты из памяти раз и навсегда...
Будто в полусне Алиса прошла между столами и вышла в ночь; впереди лежала неопределенность и мгла.
* * *
Линдейл спешился около маленькой конюшни позади своего салуна и, заведя туда вороного, стянул с него тяжелое седло и засыпал в кормушку отруби с кукурузой. Он немного поспал в седле и теперь чувствовал себя значительно лучше. Растирая черную бархатную шкуру куском мешковины, Джон поймал себя на том, что какая-то смутная тревога бьется в ритме ударов сердца в жилке на его виске, вызывая снова головную боль. Как будто он вновь был близок к тому, чтобы потерять самое дорогое... Закончив чистить коня, Линдейл растер свои руки. Развернувшись, чтобы уйти, он зацепился за край вил полой сюртука, вылезшей из-под шубы и что-то выпало в солому, сверкнув, как падающая звезда в тусклом свечении, проникающем в помещение сквозь открытые двери. Нагнувшись, он подобрал темное золотое кольцо. Потусторонний лунный свет, отразился в изломах небольшого бриллианта, мгновенно воскрешая призраков и Линдейл отбросил его, будто пальцев коснулся раскаленный металл. Кольцо. Оно было зажато в его кулаке, когда взрывная волна, уничтожившая все дорогое ему, выбросила его на обочину жизни. В памяти Линдейла был провал; он не помнил, что сделал с кольцом дальше и не вспоминал о нем все эти годы. Даже удивительно, что оно сохранилось. Линдейл вывернул на изнанку полу сюртука и обнаружил рваную дыру в подкладке, вероятно, нанесенную зубьями вил. Сюртук был старый. Вероятно, Джон перекладывал кольцо ни один раз, пока оно не завалилось за подкладку, но он абсолютно не помнил этого. Взгляд Линдейла снова поймал призрачный отблеск и в этом свете он внезапно увидел Анабель.
– Она тебя любит, - сказал призрак.
– Не заставляй ее страдать. Иди к ней, или ты ее потеряешь. Навсегда.
Свет померк. Линдейл медленно сделал несколько шагов вперед и, ощупью отыскав кольцо, поднял его, бросив кривую усмешку всем демонам ада. Минуту он разглядывал камень, затем опустил в целый карман, где лежал медальон Бэкки, и вышел из конюшни, прикрыв за собой двери. Звезды загадочно мигали ему из созвездия Ориона. "Похоже, я перебрал," - подумал Джон, бредя по глубокому снегу к задней двери салуна. Ветер стих, снег перестал; сверху мягкий свет, сулящий тепло, струился через мутноватые стекла. В окне Алисы мелькнул женский силуэт; откуда-то долетал низкий женский голос, поющий "Лорену". Линдейл поморщился, он сам часто пел эту песню на привалах с теми, кого больше нет на этой земле, она воскрешала воспоминания о войне, о тоске по дому, по...
Не позволив себе додумать, Джонатан толкнул дверь и вошел.
– Как мы тогда любили, Лорена,
Как понимали друг друга без слов.
Как бы сейчас мы жили, Лорена,
Как расцветала бы наша любовь...
Линдейл медленно поднимался по ступеням, чувствуя боль глубоко в груди, которая странным образом оживляла его. В его душе, будто пробуждаясь ото сна, пробивались из-под горелой корки на пожарищах прошлого робкие цветы. Он возвращался к жизни, как оживала Джорджия после похода Шермана и шаги его ускорялись: наверх, наверх, наверх...
– Но верю, минует нас мрачное время, - раздавалось над его головой, - Растает как призрак в туманной мгле...
На верхней площадке Линдейл остановился, переводя дыхание.
– Спите.
– прошептал он всем своим демонам. Теперь, после событий этой ночи, Линдейл знал, что имеет право это сказать.
– ...Скажу я годам потерянным
Пусть ужасы жизни будут только во сне.
Быстро пройдя по коридору, Линдейл толкнул знакомую дверь.
– Алиса!
– крикнул он с порога, увидев фигуру в ее платье возле окна, но мгновенно испытал острое разочарование, когда женщина обернулась. Это была Фокси.
– Она ушла.
– ирландка расширенными глазами смотрела на Линдейла, не понимая причины его взвинченности и напуганная его безумным взглядом.
– Собрала чемодан и ушла. Сказала, что поедет в Денвер, а потом вернется в Новый Орлеан... Она оставила деньги за контракт, вы не волнуйтесь...
Взгляд Линдейла обшаривал комнату; в ней было ощущение пустоты: исчез пейзаж, украшавший стену и старые настольные часы - подарок ее бабушки, а на столике возле кровати лежали деньги. Ушла. Линдейл стиснул зубы в бессильной ярости, ему вдруг снова мучительно захотелось кого-нибудь пристрелить, спалить салун и рвануть куда-нибудь в Калифорнию, снова спасаясь от проклятой памяти. Оставила деньги и ушла...
– Она уехала...
– все повторяла Фокси, испуганная выражением его глаз, но он, сорвавшись с места, уже несся сломя голову вниз; его мозг лихорадочно работал: "Она может уехать, только если возьмет лошадь в платной конюшни и наймет проводника..."
Выскочив на улицу, Линдейл кинулся по направлению к платной конюшне, он бежал и сердце колотилось где-то в горле. "Сейчас, или никогда".
Наконец он увидел ее - одинокую фигуру с тяжелым саквояжем в руке.
– Алиса!
– его истошный вопль заставил ее вздрогнуть и сбиться с шага, но она не обернулась, даже не остановилась.
– Алиса!
– прокричал Линдейл снова, он бежал из последних сил, удивляясь как держат его ноги, превозмогая боль в раненом бедре, а иногда прыгая на здоровой ноге. Догнав женщину, Джон схватил ее за плечи и, развернув к себе поцеловал в губы. Она сопротивлялась и даже огрела тяжелым саквояжем по спине. Разогнувшись, Линдейл потер ушибленное место и тут же получил по щеке так, что зазвенело в ушах.
– Мерзавец, - сказала Алиса, всхлипывая. В ее глазах стояли злые слезы, копившиеся слишком долго, все невысказанные гневные слова вертелись на кончике языка, но она не успела открыть рта, как Линдейл молча вложил что-то ей в руку. Разжав ладонь, женщина, все еще трясясь, увидела прозрачный камень, впаянный в тонкий золотой круг, хранящий синеватый сгусток тайны в своей сердцевине, окруженной изломами граней, и выронила саквояж. Но мгновенье спустя, радость улетучилась. Алиса подняла на Джона полный мрачного недоверия взгляд.
– Это ее кольцо?
– холодно и резко спросила она, готовая швырнуть его Линдейлу в лицо.
– Я так и не отдал его ей, - пожал плечами Джон. "Неужели это так важно?" - подумал он про себя, а вслух сказал: - Она всегда будет в моем сердце и моей памяти, ее место не займет никто, но ее больше нет. Я не хочу заменять ее тобой. Ты - особенная. А кольцо... Что ж, оно всегда предназначалось для женщины, которую я...
Он запнулся.
– Что?
– нетерпеливо спросила Алиса, дрожа как в лихорадке. "Неужели скажет?" Линдейл глубоко вздохнул.
– Которую я хочу видеть матерью моих сыновей.
Он как всегда остался верен своим привычкам, или предрассудкам, но то, чего он не сказал, отразилось в его глазах, и Алиса, сумев это разглядеть, улыбнулась сквозь слезы, принимая этого человека таким, каким он был. Она медленно надела кольцо на палец.
– Я обещал Летящему перу, что познакомлю его с моим сыном, когда он вернется сюда следующей зимой...
– продолжал Линдейл немного неуверенно; ему было очень сложно говорить с ней о своих чувствах и понимая это, Алиса стояла и ждала, сверля его насквозь пронзительным взглядом, не отпускающим ни на секунду, - Я мерзавец, Алиса. Я только что убил человека, но обещаю... нет, всего лишь надеюсь, что это последний.