Люди сумрака
Шрифт:
— Не думаю, — отозвался я. — Особенно если учесть, что с воскрешением любимой ему помогла незнакомка с кладбища. Вот в ней-то точно течет кровь Сатаны.
Лайли замолчала, в задумчивости покусывая губу. Через несколько мгновений резко вскинула голову.
— Я могу поверить в то, что кто-то или что-то посылает тебе видения каждую ночь, но то, что существует некая иллюзия — копия погибшей женщины, которая сначала походит лишь на ее бледную тень, но постепенно «оживает»… это странно. Просто пойми — если бы оживить человека было так просто, то это бы делали все. Представь, сколько людей воскресили бы своих
Я кивнул. Мне и прежде приходило в голову подобная мысль. Что-то не вязалось во всей этой истории с жизнью и смертью Алессы.
Лайли между тем увлеченно продолжала:
— А что, если… если и не было никакого воскрешения вовсе? Что, если иллюзия Алессы существовала только в его голове? Это как… утешение. Своеобразное, конечно, но, видимо, действенное.
Эта мысль показалась мне вполне логичной. Если бы не одно но…
— Но, Лайли, если «воскрешение» Алессы приносило ему счастье, то зачем бы он стал рушить его, подозревая ее в чем-то? Разве не логичным было бы жить в вечной иллюзии, рядом с той, которую любишь?
Лайли как-то странно посмотрела на него, и тут же поспешно отвела взгляд. Потеребив край легкой кофточки, сказала:
— Этого я не учла. Но с другой стороны: много ли ты знаешь сумасшедших?
— Вроде бы ни одного. Хотя… Помнишь Ларрега? Помнишь, как он…
Еще один красноречивый взгляд.
— Ленард, будь посерьезнее! Или ты хочешь до конца жизни ночевать в том доме?
— Ну уж нет, — поежившись, пробормотал я. — Мне и этой недели хватило сполна.
— В общем, я думаю, что после смерти возлюбленной в его голове что-то сдвинулось. — Глаза Лайли загорелись. — У меня мысль! Вдруг его сознание раскололось на две части? Ну, знаешь, раздвоение личности и все такое… Так вот, одна его половина хотела, чтобы Алесса вечно была жива, а другая понимала, что ей место среди мертвых, вот и пыталась натолкнуть его на эту мысль.
— Слишком сложно, — покачал головой я. — Зачем очернять иллюзию, заставлять его усомниться в ней, если можно просто…
— Просто что? Вспомнить о том, что она мертва? Он это помнит. Начать сомневаться в существовании иллюзии — это навряд ли. Ведь он сам захотел поверить в нее, а значит, отказаться от этой мысли ему будет ой как непросто. Самый легкий путь — это возненавидеть то, что он создал сам. Возненавидеть иллюзию.
Я ничего не сказал в ответ. Все, что нам оставалось — это строить догадки. Все, что оставалось лично мне — это понять, как выбраться из паутины, связавшей меня по рукам и ногам и мешающей дышать.
Я не решался спрашивать Алессу о Бранге. Были минуты, когда все подозрения насчет нее казались мне бредовыми, глупыми. Были минуты, когда я думал, что само существование Алессы-иллюзии уже ненормально.
Как бы то ни было, я боялся задать ей мучивший меня вопрос — боялся услышать ответ, после которого все необратимо изменится.
Я приказал себе жить как прежде, не донимать свое сознание подозрениями. Алесса всегда была рядом, и ее присутствие делало мою жизнь светлее. Глядя на ее прекрасное лицо, я все чаще корил себя за недоверие. Как я вообще мог усомниться в ней?
Я редко выбирался в город. Еще реже встречал там знакомых. Здоровался сдержанным кивком, но всем своим видом давал понять, что не настроен на разговоры. Но во время одной из своих вылазок в Дейстер в местном супермаркете я встретил мисс Готсвит, живущую неподалеку от меня. «Старая сплетница» — так всегда отзывалась о ней Алесса, презрительно морща носик. Однако Левани Готсвит по отношению ко мне была сама доброжелательность.
Вот и тогда, едва завидев меня, она круто развернула тележку и направилась ко мне навстречу. Увидев выражение лица мисс Готсвит, я обреченно вздохнул: разговора не избежать.
— Ох, Дэймон, как я рада тебя видеть! — воскликнула Левани, оказавшись рядом.
Искренняя улыбка на ее лице не могла погасить мое раздражение. Я не хотел тратить время на пустые разговоры, я хотел лишь купить продуктов и поскорее вернуться к Алессе.
Дальнейшую болтовню Левани Готсвит я пропускал мимо ушей. Кивал в нужных местах, отвечал тогда, когда от меня ждали ответа. Тоскливо думал о том, что Алесса не стала бы стоять тут, переминаться с ноги на ногу, выслушивая совершенно не нужный треп и ненавидя себя за слабохарактерность, а парой эффектных фраз вмиг бы разобралась со словоохотливой старухой.
Алесса всегда была сильнее меня.
Каким-то непостижимым образом наш разговор — точнее, монолог мисс Готсвит — свернул на тему умершего в тюрьме Брэндона Ривета. Судя по всему, Левани хорошо знала ту несчастную — Элизабет, что погибла в аварии по вине пьяного Брэндона.
«А я ведь говорила, что они не избегут наказания, — вещала тем временем Левани. — И речь не о тюрьме, а о божьей каре. Я же знаю, какой меня считают. Но семья проклята, как я и говорила».
«Да, я слышал, что случилось с Брэндоном», — сухо вставил я. Нужно было давно прекратить надоевший разговор, но Левани вцепилась в меня как клещ и отпускать не хотела.
Мисс Готсвит наконец перестала без умолку трещать и удивленно уставилась на меня.
«Ты что, ничего не знаешь о Наян?» — недоверчиво спросила она.
«Кто это?» — без особого интереса отозвался я.
«Миссис Ривет, жена Брэндона».
В груди неприятно заныло.
«А что с ней?»
Левани приблизилась ко мне и заговорщицким шепотом сообщила:
«Попала в аварию. Так же, как и Элизабет, пусть земля ей будет пухом. Я слышала, что говорили люди: Наян ехала себе ровно и вдруг — раз! и резко свернула в сторону. Говорят, она и выжить не должна была. Хотя… разве ж это жизнь? Из комы не выходит уже третью неделю, не видит и не слышит никого. Можно сказать, и не живет вовсе. А малышка Кинни совсем одна осталась».
Обычно вежливый и терпеливый, я резко прервал разговор. Просто развернулся и вышел из магазина, так ничего и не купив. Краем глаза видел растерянное лицо мисс Готсвит, но в тот момент мне было наплевать.
Только подъезжая к дому, я понял, что не знаю, как объяснить Алессе отсутствие покупок.
Еще я понял, что начинаю ее бояться.
ГЛАВА 15
Конверт я нашла ранним утром на пороге своего дома — кто-то подсунул его под дверь. Взяла в руки, подозрительно осмотрела. Сердце екнуло, когда я увидела притулившийся внизу знакомый до боли символ. Сразу вспомнилось: «Игра найдет тебя сама».