Люди Весны
Шрифт:
В комнате были лишь они трое. Мрачным стражем по ту сторону двери стояла Сарита. Никто не мог побеспокоить Каудрай в её последние часы или подслушать то, что она желала сказать Лакенай и Арге. Каудрай призвала их наутро. Всю ночь над нею трудились Риян Урмак и Алиян Интай, остальные маги армейской коллегии поддерживали их. Лакенай была непревзойдённой мастерицей в том, что касалось природных телесных сил, она могла побудить к жизни самого изнурённого больного, но извлекать металл из плоти лучше умела Интай. Расплавленное ожерелье Святейшей унесли в сокровищницу; позже осквернённую святыню собирались похоронить, как человека. Рана на груди Каудрай успела затянуться. Но она была слишком глубокой.
— Меня ждут сады Фадарай, — сказала Святейшая. Казалось, она погружается в мечты. — Фрага встретит меня там, и Лага, мой друг. И сама госпожа наша в светлом её венце… Но прежде я должна закончить дела. Для этого я призвала вас.
Тяжкий вздох вырвался из груди Лакенай. Она утвердила перед собой посох, крепко сжала руки на древке. Медленный сверкающий вихрь по–прежнему окружал её. Арга посмотрел на Лакенай, на горькую складку её губ, и перевёл взгляд. Каудрай кивнула ему веками.
— Выслушай меня, Арга, и исполни то, о чём попрошу.
— Да, Святейшая.
Каудрай повременила. Потом сказала:
— Будут споры о том, считать ли Цанию Воспринятым городом. Я велю — считать.
Арга подавил желание возразить.
— Да.
— Будут спрашивать, кого я назвала своим преемником. Я не называю никого. Пусть преемника избирает совет прелатов в Аттай.
Смутное удивление охватило Аргу. Он насторожился. Но не время было обдумывать слова Каудрай; время — внимать.
— Да, — повторил он.
— Что бы ни случилось, помни: на чёрном мече не может быть благословения.
Арга промолчал, склонив голову.
— Многие пожелают стать твоими советниками, Арга. Ты сам знаешь, кому можно верить. Сердце не обманывает тебя. И последнее…
С минуту Каудрай медлила, переводя дыхание. Арга ждал. Лакенай кусала губы, её стиснутые пальцы побелели от напряжения. Чудилось, её посох звенит, как натянутая струна. Каудрай посмотрела на неё, и Арге отчего–то подумалось, что давным–давно, больше века назад глаза Каудрай были такими же синими.
— Весна обнимает весь мир, — тихо промолвила Каудрай, — но она ни с кем не сражается. Её встречают с радостью, ибо Фадарай — это сила и радость… Прощай, Арга. Мои последние слова — только для Лакенай.
Её слабая рука приподнялась. Пальцы сложились в знак цветка. Арга оцепенел. Он не знал, что сделать, что ответить. Боль грызла его душу. Наконец он быстрым движением преклонил колено и коснулся края одежд Каудрай, а после так же быстро прижал её пальцы к губам.
— Я услышал, — сказал он, вставая. — Я исполню.
Одно мгновение он ещё смотрел на Святейшую, запоминая её живой. Потом развернулся, шагнул к двери, открыл её и закрыл.
Сарита подняла на него разные глаза. Тёмный человеческий смотрел мрачно, золотой драконий оставался бестрепетен и холоден, как всегда. В узком коридоре не было окон. Несколько лучей протягивались из–под двери. Чешуя Сариты тускло мерцала. Драконью плоть потребовалось только отчистить от копоти, огонь не мог повредить ей. На человеческой коже краснели пятна подлеченных ожогов.
— Всё? — спросила Сарита.
— Ещё нет. Её последние слова принадлежат Лакенай.
— Я так и думала.
Арга не стал расспрашивать Сариту. Он прошёл несколько шагов и тяжело привалился плечом к стене. «Значит, совет прелатов», — думал он. Первым в очереди преемников стоял Эрлиак. Каудрай могла просто передать ему сан. Она была вправе. Но она не пожелала его даже увидеть. Вместо этого она настояла, чтобы в Аттай созвали совет… Почему? Каудрай не была пророчицей. Но прозорливой она была.
«Была», — мысленно повторил Арга. Это слово навалилось вдруг немыслимым грузом. По телу сбежал озноб. Арга сел на пол, скрестив ноги. Спиной он чувствовал давящий взгляд Сариты. Взгляд любого мага тяжёл, такова их природа. Кто знал, что взгляд Миллеси — взгляд мага, а не просто смертельно усталой, сломленной женщины?..
Несчастная Тиннеризи видела ужасную смерть матери. Она не лишилась чувств, но перестала двигаться и говорить. Если кто–то мог помочь ей, то это была Лакенай. Арга решил так и оказался прав. Магия Лакенай исцеляла и тела, и души. Спустя пару часов Тиннеризи смогла выпить несколько глотков воды. Только после этого она разрыдалась. Лакенай позволила ей выплакать страх и горе, потом начала расспрашивать. Это не заняло много времени. Догадки Арги подтверждались одна за другой. Тиннеризи боялась оставаться на ночь в Академии. Других девочек там пока не появилось, а общая спальня была такой огромной! Тинне казалось, что в ней живут какие–то злые существа, они возятся по ночам под кроватями. Лесстириан пожалел её и разрешил возвращаться вечерами домой, хоть это и было против правил. Дома мама встречала Тинне с радостью. Прежде она никогда не была так добра к ней. Тинне охотно показывала ей, чему научилась — а училась она быстро.
Обучение магии начинается с боевых заклинаний, потому что они проще всего.
Мама даже поставила в саду деревянные столбы, чтобы Тинне могла вдоволь пошвыряться в них огнём после ужина. Скоро огонь сменился молниями… Нет, Тинне никогда не видела, чтобы молниями швырялась мама. Она бы обязательно всем рассказала такую новость. Но мама часто и внимательно на неё смотрела.
На главный вопрос Тинне, конечно, ответить не могла. Зачем Миллеси сделала это? «Да знала ли сама Миллеси?» — подумалось Арге. Он видел её лицо в тот миг. Миллеси казалась обезумевшей. Маррен был прав, когда сказал, что это будет маленький человек, человек в отчаянии. «Но зачем? — Арга сжал голову руками. — Почему Святейшую? Почему не меня? Если она стремилась отомстить за отца и мужа…» Другой причины, кроме мести, Арга не мог увидеть. Да, Миллеси Шанор оказалась в тяжёлом положении. Но у неё была надежда. У неё была Тинне. Она могла просить помощи и поддержки — и просила их! Когда и из–за чего она так отчаялась?
«Она цанийка, — понял наконец Арга. — А я просчитываю, как на её месте повела бы себя весенняя женщина. Невесенние мыслят иначе. Но здесь мне нужен совет». Он провёл по лицу ладонью и поднялся на ноги.
Имело ли всё это значение — сейчас?
Разумеется, за Миллеси могли стоять — и, уж верно, стояли! — иные силы. Ниффрай и Тегра искали их. Они успели ответить Арге, что ни Ташак, ни Изир, ни прочие схваченные заговорщики не вели дел с Миллеси. Те–то цанийцы действовали как истинные цанийцы, сыновья и внуки негоциантов. Их конечной целью было оставить армию весенних без фуража во время похода к Элевирсе. Они даже не рассчитывали никого убивать — разве что по серьёзной необходимости. Но здесь Арга вновь чувствовал — он должен знать. Как и тогда, с пожаром в архивах. Один ответ приведёт к множеству других, куда более важных ответов. «А ведь это вещи связанные, — осенило Аргу. — Кастариан Шанор отправляется на смерть — и посылает человека поджечь архивы. Миллеси Шанор отправляется на смерть… Что так пугало их? Сильнее смерти?!»
— Мэна Сарита, — зачем–то спросил Арга, — у Миллеси же есть другие дети… Старшие.
— У неё пятеро детей.
— Как она сохранила магический дар? Ведь с появлением молока он исчезает.
Сарита мрачно усмехнулась.
— У некоторых женщин, инн Арга, просто нет молока. Шаноры нанимали кормилиц.
Арга замолчал.
«Что, если найти этих кормилиц? — вдруг подумал он. — Цанийская служанка — самый незаметный человек на свете. И как всякий незаметный человек, она знает многое». Мысленно он поставил пометку: распорядиться. Невидимые соглядатаи Даяна Тегры отыщут других невидимых людей.