Людоед, который объелся (сборник)
Шрифт:
Возможно, вы бы примирились с каким-нибудь случайным трупом: смерть ведь тоже часть жизни, не так ли? Flo труп за трупом?! Нет , это вызывает отвращение! А за ним приходит раздражение. Если вы больше не в состоянии отличить один труп от другого, если для вас нет больше разницы между двумя разбитыми головами, то чем же, черт побери, отличается апрель от октября?!
Был апрель...
Истерзанная, но все еще прекрасная женщина лежала на полотне Шагала, залитая кровью. Сотрудники лаборатории занимались поиском отпечатков, шарили
Детектив Стив Карелла сделал кое-какие заметки и вышел из комнаты. Пройдя через холл, он подошел к огромному креслу, в котором сидела маленькая девочка. Ноги ее не доставали до пола. В руках она держала куклу с закрытыми глазами, прижимая ее к груди. Девочку звали Анна Сакс, как сказал один из полицейских. Кукла была огромная, чуть ли не с малышку ростом.
— Хэлло,— сказал Стив девочке и снова ощутил прилив холодного раздражения — от того, что не был дома с утра четверга, напряжения — в предвидении утомительного допроса и отвращения — потому что допрашивать ему придется всего лишь маленькую девочку, мать которой замучили и убили в соседней комнате.
Он попробовал выдавить из себя улыбку, но не очень преуспел в этом. Девочка молчала, глядя на него огромными глазами. Ресницы у нее были длинными и темными, губы стиснуты в упорном молчании, тонкий носик был унаследован от матери. Она не мигая наблюдала за Кареллой и молчала.
— Тебя зовут Анной, правда? — спросил. Карелла.
Девочка кивнула.
— Знаешь, как меня зовут?
— Нет.
— Стив.
Она снова кивнула.
— У меня есть дочка. Такая же, как ты,— сказал Карелла.— У меня близнецы. Сколько тебе лет, Анна?
— Пять.
— И моей дочке столько же.
— Ммм,— произнесла Анна.
Помолчав, она спросила:
— Маму убили?
— Да,— ответил Карелла.— Да, милая, убили.
— Я побоялась туда зайти и посмотреть.
— И хорошо сделала.
— Ее убили сегодня ночью, правда? — спросила Анна.
— Да.
В комнате воцарилось молчание. Снаружи до слуха Кареллы доносились приглушенные голоса. Разговаривали полицейский медэксперт и фотограф. Апрельская муха билась в оконное стекло. Карелла посмотрел в приподнятое лицо девочки.
— Ты была здесь этой ночью? — спросил он.
— Да.
— Где?
— Здесь. В этой комнате. В моей комнате.
Она погладила куклу по щеке, взглянула на Кареллу и спросила:
— Что такое близнецы?
— Это когда двое детей появляются на свет одновременно.
— А-а!
Она все еще смотрела на него, но в глазах ее не было слез. Широко распахнутые, они казались темными на бледном личике. Наконец она сказала:
— Это сделал тот человек.
— Какой человек?
— Тот, который был у нее.
— У кого?
— У мамы. Тот мужчина, который был у нее в комнате.
— Кто это был? Ты его видела?
— Нет. Я играла в этой комнате с Болтуньей, когда он пришел.
— Болтунья — это твоя подружка?
— Болтунья — моя кукла,— девочка подняла свою куклу и хихикнула.
А Кареллу вдруг захлестнуло горячее желание схватить ее на руки, тесло прижать к себе и сказать, что нет на свете ничего похожего на остро отточенную сталь и внезапную смерть.
— Когда это было, родная? — спросил он.— Ты не знаешь, в котором это было часу?
— Не знаю,— ответила она и вздохнула.— Я умею узнавать только когда двенадцать часов и когда семь, и все...
— А скажи, темно было в это время или еще нет?
— Да, это было после ужина.
— Этот человек пришел сюда после ужина?
— Да.
— Твоя мама знала этого человека?
О, да. Она смеялась и была сначала очень веселая, когда он пришел.
— А потом что случилось?
— Я не знаю.--- Анна снова вздохнула.--- Я была здесь, играла с куклой.
Она снова замолчала. Вдруг слезы выступили у нее на глазах. Лицо ее оставалось неподвижным, губы не дрожали, черты не исказились. Просто слезы наполнили глаза и побежали по щекам. Она сидела неподвижно, как изваяние, и беззвучно плакала.
Карелла беспомощно стоял перед ней — сильный мужчина, который внезапно почувствовал себя слабым и неумелым перед молчаливым взрывом горя. Он протянул девочке свой носовой платок. Она молча взяла его и высморкалась, но глаз вытирать не стала. Вернула платок и сказала:
— Спасибо...
Слезы по-прежнему бесконечным потоком струились по ее лицу, маленькие руки были крепко стиснуты на груди у куклы.
— Он бил ее,— сказала она.— Мне было слышно, как она кричала. Но я боялась туда войти, и я... я стала притворяться, что ничего не слышу. А потом... потом я правда больше ничего не слышала. Я просто разговаривала с Болтуньей все время, и все. Так, чтобы не слышать, что он делал с ней в той комнате.
— Хорошо, дорогая,— сказал Карелла.
Он сделал знак полицейскому, стоявшему в дверях. Когда тот подошел, Стив спросил шепотом:
—- Ее отец здесь? Его известили?
— Черт, я не знаю...
Полицейский повернулся и крикнул:
— Кто знает, сообщили мужу или нет?
Коп из отдела уголовных преступлений оторвался от своей записной. книжки и сказал:
— Он в Аризоне. Они уже три года, как разведены.
Лейтенант Питер Бирнс обычно был терпим и терпелив, но в последнее время Берт Клинт определенно действовал ему на нервы. И хотя, будучи терпимым и терпеливым человеком, Бирнс понимал, что у Клинта есть оправдание, все же общение с ним от этого не делалось более приятным.