Людоеды из Цаво
Шрифт:
Жирафёнок
Мы поторопились к нагорью. Я с нетерпением желал добраться до вершины и попасть в то место, куда, уверен, не ступала ранее нога белого человека. Начиная от реки земля медленно поднималась к подножию хребта. Она была более или менее плотно покрыта кустами, чахлыми деревьями и, конечно же, неизбежными колючками «подожди минутку». Однако мне повезло найти носорожью тропу – очень удобную, ровную дорогу, по которой можно было свободно идти большую часть пути. Подъём на нагорье был очень трудным, и кое-где мы должны были ползти на четвереньках. По пути я обнаружил, что в нескольких милях справа была огромная расселина, по которой, вероятно, подниматься было бы легче. У меня не было времени провести проверку в тот день, но я мысленно отметил, что нужно сделать это в будущем.
После ухода с реки прошло два часа, когда мы, задыхаясь, закончили восхождение и уселись на вершине, обозревая долину реки Цаво. Она раскинулась перед нами в пятистах милях внизу, как карта. Были ясно видны наши палатки, мост, станция Цаво и другие строения. Железная дорога, похожая на сверкающую змею, на многие мили тянулась по иссохшей дикой местности. Сделав несколько фотографий, мы развернулись и двинулись по плато Ндунгу. Здесь я обнаружил тот же вид ньики, который рос в Цаво. Он отличался только тем, что деревья были более зелёными. Вообще вся территория была какая-то более просторная. Её пересекало множество широких, утоптанных звериных троп, по которым мы могли ходить с удобством. Я шёл впереди, за мной следовали Махина и Мабруки, когда неожиданно мы чуть не наткнулись на льва, который лежал на обочине тропы и, кажется, спал. Он свирепо зарычал и тут же отпрыгнул в кусты. Мабруки, несомненно, вспомнил шуточное предупреждение, которое я дал ему утром. Этот случай так встревожил его, что он ради спасения жизни отбросил палку с мясом, чем развеселил остальных. Даже обычно молчаливые камба, подобрав мясо, присоединились к всеобщему смеху. Льва мы больше не встречали, хотя через несколько шагов увидели останки зебры, которую он недавно убил и начал есть. Но после этого Мабруки осторожно держался позади всех. Интересно, что скоро у нас случилось точно такое же приключение с носорогом. Из-за извилистости тропы мы натолкнулись на него прежде, чем осознали это. Как и лев, носорог перепугался больше, чем мы, и удрал в заросли.
Наше путешествие по плато длилось два часа. Мы видели и слышали множество великолепных объектов охоты: жирафа, носорога, бушбока, малого куду[20], зебру, бородавочника, павианов и мартышек, множество паа. Последние здесь более рыжего цвета, чем те, что живут в долине Цаво. Тем не менее, мы не видели туземцев или вообще следов человека. Этот район так иссушен и безводен, что совершенно необитаем. Животные, которым требуется вода, должны каждую ночь ходить к Сабаки и обратно, и от плато к реке ведут тысячи звериных троп.
К этому времени мы все очень устали, и запас воды у бхисти был на исходе. Я забрался на самое высокое дерево, которое смог найти, чтобы осмотреть окрестности. Но я абсолютно ничего не увидел, кроме всё той же ровной пустыни с колючками, там и сям разбавленными несколькими зелёными деревьями. Насколько мог охватить глаз, не было видно никакого ориентира. Это было самое безнадёжное, самое ужасное место для человека, который здесь заблудился бы. Его ждала бы неминуемая смерть от жажды или от диких зверей. Было ясно, что нужно возвращаться к реке. Чтобы достичь её до темноты, мы не должны были терять времени. Но мы так долго плутали по многочисленным звериным тропам, что нелегко было понять, в какой стороне находится Сабаки. Сначала я посоветовался с моими спутниками-камба, как вернуться назад, но они просто помотали головами. Затем я спросил Махину, но он указал направление, которое было полностью противоположно тому, о котором думал я. Мабруки, конечно, ничего не знал, но сообщил, что мы потерялись и что нас всех убьют львы, а это было очень весело и полезно. При таких обстоятельствах я доверился собственным рассуждениям, основанным на своих наблюдениях и на положении солнца, и дал приказ немедленно выступать. Два битых часа мы тащились по ужасной жаре, не встретив никакого ориентира или знакомого предмета. Мабруки громко ворчал, даже Махина серьёзно сомневался, что «сахиб» знает, в какую сторону идти, и только камба брели в успокаивающем молчании. Некоторое время мы шагали по широкой тропе белого носорога, и огромные свежие следы одного из этих зверей были хорошо видны в пыли. Он шёл в противоположную от нас сторону, и я был уверен, что он возвращался с водопоя. Поэтому я настоял, что нужно следовать по этой тропе, и очень скоро, к моему облегчению, мы оказались у края нагорья, в паре миль от того места, где совершали восхождение. Здесь я объявил привал. На чахлые деревья была натянута материя, под её тенью мы полчаса отдохнули, немного поели и выпили последнюю воду. С восстановленными силами мы двинулись вперёд и пришли к Сабаки задолго до заката, по пути подстрелив для ужина пару цесарок и паа. После долгого, изнуряющего дня купание в чистом, тенистом водоёме было настоящим наслаждением. Но я бы не радовался этому так сильно, если бы знал тогда, какая ужасная судьба ожидает на следующий день в этом же месте одного из моих спутников. К тому времени, как я вернулся, ужин был готов, и я отдал ему должное. Неутомимый Махина собрал сухой травы для моей постели. Я тут же лёг, держа под рукой винтовку, и заснул сном праведника, забыв обо всех диких животных Африки.
На рассвете Мабруки поднял меня чашкой дымящегося кофе и несколькими галетами, и мы тут же начали обратное путешествие в Цаво. Прошлым вечером мы вышли к Сабаки в том месте, которое было на несколько миль ниже, чем место, в котором мы были раньше. Поэтому я решил следовать по прибрежной тропе масаи, пока мы не достигнем реки Цаво. Я не думал, что по пути домой мы встретимся с ещё какими-то приключениями, но в диких местах всегда происходят неожиданности. Вскоре после того, как мы двинулись, один из камба спустился к реке, чтобы наполнить свою тыквенную бутыль. Неожиданно из реки вынырнул крокодил, схватил беднягу и в одно мгновение уволок под воду. Я шёл впереди и не был свидетелем случившегося. Услышав крики остальных, я прибежал быстро, как смог, но было слишком поздно. Я не увидел ни крокодила, ни туземца. Махина философски заметил, что это был всего лишь вашензи (дикарь), потеря которого не имеет значения. Оставшиеся трое камба тоже, казалось, не огорчены этим инцидентом. Они спокойно присвоили себя лук и колчан с отравленными стрелами, принадлежавшие их мёртвому компаньону, а также запас мяса, который он оставил на берегу.
Крокодил на берегу Сабаки
Потом я узнал, что подобные несчастные случаи постоянно происходят на берегах этих рек. Я слышал, как однажды некоему британскому офицеру чудом повезло спастись. Он наполнял бутылку у реки, когда крокодил схватил его за руку и попытался утянуть за собой. К счастью, один из слуг офицера прибежал на помощь и сумел вытащить его из крокодильих тисков. Офицер потерял только два пальца.
Когда мы шли вверх по Сабаки, мы обнаружили прекрасный водопад в сто пятьдесят футов высотой. Вода не просто падала отвесно, это была серия каскадов. В тот раз уровень воды в реке был низкий, и поэтому водопад выглядел не слишком впечатляюще. Но во время паводка он представлял великолепное зрелище. Если ветер дул в нужном направлении, грохот падающей воды можно было услышать в Цаво, в семидесяти милях от этого места. Мы пересекли реку по камням на вершине этого водопада и через несколько часов ходьбы без всяких инцидентов прибыли в лагерь.
Глава XIV
Находка логова людоедов
К юго-западу от Цаво расположены скалистые холмы, которые я особенно жаждал исследовать. Однажды, когда из-за нехватки материалов работа была приостановлена на день, я отправился туда в сопровождении Махины и пенджабского кули, который был так тучен, что его прозвали Мута, то есть Толстяк. В ходе своих вылазок в окрестности Цаво я выяснил, что почти всегда проще достичь нужного места, следуя по хорошо заметным звериным тропам, которые я во время своих исследований кусок за куском наносил на карту. В тот раз, к примеру, как только мы пересекли реку и вошли в джунгли, нам повезло найти носорожью тропу. Она вела в нужном направлении и сильно облегчила наше продвижение. Мы шли по высохшему руслу реки, и я обратил внимание, что песчаное дно искрится там, где лучи солнца проникают через густую листву. Мне в голову тут же пришла мысль об алмазах. Место для этого было вполне подходящее, и я начал жадно копать гравий охотничьим ножом. Через несколько минут я наткнулся на то, что сначала принял за алмаз, искрящийся во влажном песке. Он был длиной в полдюйма, и его грани выглядели так, словно были выделаны амстердамским ювелиром. Я проверил камень на стёклах своих часов и выяснил, что им легко можно вырезать мои инициалы. Хотя я знал, что и кварц способен на это, но камень не был похож на кварц ни своим видом вообще, ни углами. Несколько секунд я наслаждался своим открытием, меня посетил яркие мечтания об алмазных копях. Но, увы, после более подробных осмотра и проверки я был вынужден признать, что это не алмаз. Хотя он не был похож ни один минерал, который я встречал в своей жизни.
Таким образом мои надежды стать миллионером были разбиты, и мы пошли дальше, забираясь всё дальше и дальше вглубь мрачного леса. Через просвет в деревьях, недалеко от нас я увидел носорога, стоящего у всех на виду на берегу оврага. К сожалению, он тоже заметил нас, и прежде, чем я прицелился, он громко фыркнул и убежал в спутанный подлесок. Когда я следовал по этому оврагу, украдкой бредя под приятной тенью нависающих пальм, я увидел слева от меня небольшое ущелье. Вход в него был перекрыт густыми кустами и лианами. В этих зарослях был хорошо заметный сводчатый вход, который, несомненно, сделали проходящие туда носороги и бегемоты. Я решил войти и исследовать, что внутри. Я прошёл не очень далеко и понял, что это большой залив, который был вымыт в береге потоком во время паводка. Его покрывал слой мягкого мелкого песка, на котором неясно различались следы животных. В углу этого залива под нависающим деревом был небольшой песчаный холмик. Посмотрев поверх него, я увидел с другой стороны зловещего вида пещеру, которая, кажется, простиралась далеко под каменный берег. Вокруг пещеры и внутри неё я нашёл множество человеческих костей и несколько медных браслетов, какие носят туземцы, и меня словно громом сразило. Без всяких сомнений, это было логово людоедов! Вот так, совершенно случайно я наткнулся на берлогу этих некогда ужасных «демонов». Я вспомнил, как они терроризировали Цаво, как много дней я потратил на их поиски в этих невыносимых, бесконечных джунглях. У меня не было желания исследовать мрачные глубины пещеры, но, подумав, что там могут быть львица или львёнок, я несколько раз выстрелил внутрь через отверстие в земле. Никто не появился, за исключением стаи летучих мышей. Я сделал фотографию этого ужасного места и с радостью покинул его. Слава богу, что свирепые, ненасытные твари, когда-то жившие здесь, больше не ходят по свету.
Логово людоедов
Вернувшись в основное русло, я продолжил путешествие по нему. Через некоторое время мне показалось, что на берегу, в высоком тростнике я увидел бегемота. Жестом я быстро приказал Махине и Муте замереть. Я осторожно приблизился к бегемоту, но тут же понял: глаза обманули меня, и я принял за животное тёмный берег и тростник. Мы вылезли из высохшего русла и пошли поверху. Это был хороший ход, поскольку скоро мы услышали, как впереди бежит стадо каких-то животных. Я бросился к повороту тропы и, затаившись в кустах, увидел несущихся мимо зебр. Я первый раз видел этих известных красивых животных в дикой среде, поэтому выбрал самую большую и выстрелил. Поскольку я был очень близко к ним, зебра упала, как подкошенная. Когда я стоял над этим изящным созданием, я сильно пожалел, что убил его. В отличие от Муты, который в экстазе бросился к зебре и перерезал ей горло прежде, чем я успел остановить его. Как он заметил, это было сделано, чтобы «мясо стало законным». Мута был убеждённым последователем Пророка, а никакой магометанин не будет есть мясо животного, пока этому животному не перережут горло в надлежащем месте и не выпустят кровь. Этот обычай меня очень раздражал, поскольку последователи Мохаммеда всегда бросались к застреленному животному и так быстро отрезали ему голову, что потом оно совершенно не годилось как трофей.
К тому времени, как зебра была разделана, опустилась темнота, поэтому мы выбрали подходящее дерево, чтобы провести на нём ночь. Мы развели под ним большой костёр, заварили немного чая и поджарили пару перепелов. Я подстрелил их раньше днём, и они оказались просто прелестны. Затем мы отправились на дерево, то есть мы с Махиной, а Мута сказал, что ничего не боится и что будет спать на земле. Но позднее его храбрость куда-то подевалась, поскольку в полночь мимо проходил огромный носорог. Он учуял нас и так громко зафыркал, что Мута, сильно перепугавшись, забрался на наше дерево. При его тучности он был прыток, как обезьяна, и не прекращал лезть наверх, пока не оказался выше нас. Мы искренне смеялись над тем, как он поспешно удирает от опасности, а Махина немилосердно вышучивал его.