Людоеды из Цаво
Шрифт:
Я сумел уговорить несколько сотен кикуйю, на земле которых мы сейчас находились, прийти и работать в Найроби. После небольшого обучения они показали себя очень полезными и способными работниками. Они постоянно твердили, что шамба (плантации, сады) на другой стороне холма, у которого был разбит лагерь, уничтожили слоны. К сожалению, у меня не было лишнего времени, чтобы пойти на их поиски. Тем не менее, однажды я передал это известие своему другу, доктору Уинстону Уотерсу, которому затем довелось пережить волнующее приключение с большим самцом-слоном. Вместе с кикуйю Уотерс отправился на поиски этого бандита, и скоро наткнулся на него. Слон скрывался в тенистых деревьях. Уотерс был большим сторонником стрельбы с близкого расстояния, поэтому он подкрался на несколько ярдов и из винтовки 577 калибра выстрелил животному в сердце. Слон ответил быстрым, решительным нападением. Хотя Уотерс выстрелил в него и из левого ствола, это не оказало никакого эффекта. Слон двинулся на него, крича и трубя от ярости. Не оставалось ничего другого, как убегать. Уотерс бежал по тропе, что есть сил, а слон гнался за ним и быстро его настигал. Дела охотника были очень плохи, через несколько секунд огромное чудовище раздавило бы его. Но в самый критический момент Уотерс наступил на покрытие хорошо замаскированной охотничьей ямы и, как по волшебству, исчез из виду. Когда его враг неожиданно провалился сквозь землю, слон так испугался, что резко остановился и убежал в джунгли. Уотерсу же повезло: он совсем не пострадал при падении, так как яма была не очень глубокая и в ней не было кольев. Скоро он выбрался, последовал за раненым слоном и без дальнейших трудностей добил его.
В конце 1899 года я уехал в Англию. За несколько дней до отъезда кикуйю, называвшие себя моими «детьми», пришли в полном составе и умоляли взять их с собой. Я живописал им холодный, сырой климат Англии и огромное расстояние, которое отделяет её от их страны. Но они заверяли меня, что это ничего для них не значит, что они хотят быть моими «детьми» и что они поедут со мной куда угодно. Я не мог себе представить, как появляюсь в Лондоне с охраной их четырёхсот более или менее обнажённых дикарей. С трудом я уговорил их остаться в их родной стране. В поездке на побережье меня сопровождали верный Махина, мой бой Рошан Хан, мой честный чокидар Миан и ещё несколько кули, которое долго работали со мной. После тягостного прощания они уехали в Индию. На следующий день и я отплыл на родину.
Глава XXVII
Находка новой канны
В конце прошлого, 1906 года я снова посетил место моей работы и моих приключений. К сожалению, поезд, на котором я ехал из Момбасы, прибыл в Цаво в полночь. Но я всё равно вышел и побродил вокруг, сколько позволяло время, почти всерьёз ожидая, что из кустов на меня выпрыгнут призраки двух людоедов. Я думал пару дней провести в знакомых местах, но мои компаньоны хотели как можно скорее добраться до лучших охотничьих угодий. Всё-таки я с трудом пробудил их от мирного сна, чтобы показать крепкий и красивый мост через Цаво, освещённый бледным лунным светом. Но, боюсь, что они не оценили мост так, как он того заслуживал. Естественно, я не ожидал, что они или кто-то ещё увидит мост моими глазами. Я смотрел на него как на своего ребёнка, которого я воспитал, преодолев удары, опасности и трудности всех видов. Обычный же путешественник, разумеется, ничего об этом не знает. Он думает о мосте как о заурядном, пустяковом сооружении.
Мы провели несколько дней в Найроби. Он превратился в город с шестью тысячами жителей, которые обеспечены всеми удобствами, включая отличный ипподром. После короткого путешествия на озеро Виктория-Ньянза и в Уганду мы вернулись в ущелье Элдама, что находится возле станции Ландиани в провинции Найваша. Здесь началась настоящая охотничья экспедиция. Рад сказать, что она оказалась очень интересной и принесла много удовольствия. Страна была очаровательна, климат прохладный и бодрящий. Мы добыли множество разных животных, в том числе носорога, бегемота, водяного козла, тростникового козла, конгони, антилопу гну, страуса, импалу, орикса, лошадиную антилопу и т. д. Но пока я вынужден ограничиться отчётом о том, как мне посчастливилось застрелить новую разновидность канны[29].
Водопад в ущелье Элдама
Военное каноэ на озере Виктория
Наша партия состояла из пяти человек, включая одну даму, которая одинаково хорошо ездила верхом и стреляла. 22 января мы оставили ущелье Элдама и двинулись на восток через плато Лайкипия. Направление, которое мы выбрали, было плохо изучено, его почти невозможно было пройти без проводника. Окружной офицер мистер Фокер выделил нам надёжного человека – молодого масаи по имени Улиагурма. Поскольку он не знал ни слова на суахили, мы были вынуждены взять и переводчика – отличного, жизнерадостного малого из того же племени по имени Ландаалу. У него был родственник, который тоже напросился идти с нами, хотя для нас он был бесполезен. Наша дорога лежала через болота Солай, через хребты Мултило и Субуколултиан и через множество неисследованных рек и ручьёв. Во время первого перехода я заметил, что наш киронгози (проводник) Улиагурма сильно мучается от боли в ухе, хотя он не жаловался. Я сказал, что если после устройства лагеря он придёт ко мне, я посмотрю, что можно сделать. Странно, но моё лечение оказалось успешным, и Улиагурма из благодарности прославлял меня как знахаря среди всех туземцев, которых мы встречали. Вследствие этого мужчины, женщины и дети с разными болезнями и увечьями приходили и осаждали наш лагерь, умоляя дать им волшебную даву (лекарство). Я делал, что мог, и надеюсь, что никому не навредил. Но у меня сердце разрывалось, когда я видел неизлечимых людей, которые ждали, что я им помогу.
Ландаалу
После того, как мы поднялись на Субуколултиан и достигли основания плато, мы разбили лагерь на берегу реки Ангаруа. Здесь мы обнаружили большой крааль масаи, обитатели которого, кажется, сильно удивились нашему неожиданному появлению. Но они были очень дружелюбны и навестили нас в лагере через час после нашего прибытия. После полудня я сел на пони и поехал к ним для ответного визита вместе с Ландаалу в качестве переводчика и моим носильщиком оружия Джумой. Элморани (воины) развлекли меня, показав гимнастические упражнения, которые они постоянно выполняют для развития гибкости и силы. После этого представления я спросил, есть ли в окрестностях какие-нибудь звери. Мне ответили, что их можно найти в нескольких милях к северу от крааля. Я тут же отправился с Ландаалу и Джумой попытать удачу[30].
Переправа через реку Ангаруа
Как велика была моя удача, я пока не знал. Осмотрев голову и шкуру канны внимательнее, я обнаружил, что она существенно отличается от всех других канн, что я видел. Во-первых, у неё нет пучка волос на лбу, а вокруг глаз идут белые полосы. Такие же полосы, немного побольше, можно увидеть у западной канны[31]. Лоб с обеих сторон красноватого цвета, а коричневые пятна на нижней части морды больше, чем у обычной канны. Полосы на теле очень бледные, самые заметные – три линии на холке. В апреле я вернулся в Англию и отправил голову Роуленду Уорду[32], где её увидел мистер Р. Лидеккер[33] – член Королевского общества, сотрудник Британского музея, хорошо известный натуралист и специалист по крупным животным. Он написал мне, что голова представляет огромный интерес для зоологии, поскольку она доказывает существование до сих пор неизвестной разновидности канны. 29 сентября 1906 года мистер Лидеккер поместил в «Филд» заметку с описанием этого животного.
Новый подвид канны
«Значительный интерес представляет голова канны, убитой полковником Дж. Г. Паттерсоном в Португальской[34] Восточной Африке и отправленной мистеру Роуленду Уорду. Определённые особенности в расцветке свидетельствуют о том, что это переходная форма от обычного южноафриканского животного к западной канне (Taurotragus derbianus) из района Бахр-эль-Газаль[35] и из Западной Африки. У полосатой разновидности (Taurotragus oryx livingstonianus) обычной южноафриканской канны вся средняя часть морды взрослого самца равномерно тёмная или даже черновато-коричневая, с пучком длинных, густых волос на лбу и без белых пятен вокруг глаз. С другой стороны, у суданского подвида западной канны (T. derbianus gigas), представленной самцом, описанным мистером Ротшильдом в «Novitates Zoologicae»[36] за 1905 год, верхняя часть морды имеет рыжие и более короткие волосы, чем у обычной канны, а вокруг её глаз идут полосы внутрь и вниз, напоминающие шеврон у куду[37], хотя две полосы не соединяются.
У экземпляра полковника Паттерсона (которую было бы правильно назвать T. oryx pattersonianus) есть похожий белый шеврон, хотя неполный и меньшего размера. Узкая полоса в середине морды, выше и между глаз тёмно-коричневая, лоб с обеих сторон рыжеватый. В нижней части морды тёмно-коричневое пятно крупнее, чем у обычной канны, хотя имеется рыжеватые пятна над ноздрями. По последним показателям канна полковника Паттерсона напоминает западную канну, за исключением тёмного обода на шее, который характеризует последнюю. Если все канны из той части Португальской Восточной Африки, где был добыт экземпляр полковника Паттерсона, окажутся того же типа, то можно уверенно предположить, что настоящая канна и западная канна – это всего лишь подвиды одного вида, как в случае с разными местными формами жирафов и квагг. В то же время, даже если данный экземпляр окажется только единственным, что маловероятно, он будет служить доказательством, что южная и северная канна более близко связаны, чем до сих пор считалось».
Поскольку моя канна представляет значительную научную ценность и поскольку Британский музей выразил желание владеть этой головой, я рад подарить её попечителям. Все охотники и натуралисты могут увидеть её в Музее естественной истории в Южном Кенсингтоне, где она сейчас находится.
Приложения
I.
Возможно, охотнику, который хочет посетить Британскую Восточную Африку, покажутся интересными и важными кое-какие советы.