Людовик и Елизавета
Шрифт:
Вследствие битья плетьми и ссылки здоровье Кривого так надломилось, что в 35 лет он казался стариком. Даже топка печей была ему работой непосильной. Но он смотрел на это только как на переходную ступень, надеясь войти в милость. Случай представился ему, когда он однажды ответил обратившемуся к нему с каким-то вопросом принцу Антону на довольно сносном немецком языке. Принц, отчаянно скучавший, разговорился с ним, Кривой рассказал, что языку научился у бывшей квартирной хозяйки-немки, что под суд и в Сибирь попал из-за начальства, которое само якобы заставляло его мошенничать, а потом и выдало с головой. Принц покачал головой, лишний раз ругнул "проклятые
В те времена между Бироном и принцем еще не было обостренных отношений, а потому начальник тайной канцелярии (то есть обер-палач), Андрей Иванович Ушаков с полной готовностью исполнил просьбу принца и взял в канцелярию Кривого. Он не назначил никакой ему определенной должности. "Будешь ничем и всем!" — коротко сказал он. Но Кривой предпочел стать только «всем» и действительно стал им.
Он был всегда тих, вежлив, но, когда двое служащих выказали к нему строптивость, не желая признать в нем начальство, их постигла злая судьба: они умерли в пытках, которыми руководил сам Андрей Иванович. Никто доподлинно не знал, в чем винили пострадавших, и это еще более подняло престиж Кривого. Мало-помалу он стал правой рукой Ушакова, умело отходя в тень и не компрометируя себя ни единым документальным доказательством. А кое-какие дела он тем не менее обделывал, так как все богател и выстроил отличный дом.
Нет такого злодея или черствого человека, который не чувствовал бы привязанности хоть к кому-нибудь. Такой привязанностью был для Кривого принц Антон. Вот чем объясняется участие Кривого в облаве на Оленьку Пашенную, хотя это участие выразилось только в общем руководстве и переговорах со Столбиным: верный своему обету "не попадаться", Кривой в ночных насильнических экспедициях не участвовал.
Разумеется, Кривому легко было бы управиться и со Столбиным, и с его строптивой невестой, если бы к тому времени отношения между Бироном и принцем Антоном не дошли до открытой и непримиримой ненависти. Кривой знал, что Ушаков — самая преданная собака того лица, которое в данный момент стоит у власти, а потому если бы Столбина под вымышленным предлогом затащили в застенок и Столбин упомянул имя принца или выяснилось, что все это дело затеяно в интересах принца Антона, то не сдобровать бы и Кривому, и его покровителю. Вот почему пришлось прибегнуть к сложному удалению Столбина за границу.
Мы уЖе упоминали, что Ванька Каин и Семен Кривой сошлись в этой харчевне, чтобы закрепить свое соглашение лтносительно Алены Трифоновой. Было решено, что Кривой доложит об этом деле Ушакову, скажет ему, что улики слабы, что бабу надо только "попужать немножко". Ушаков поручит это дело ему, Кривому, и уже они сладят.
— Только очень прошу тебя, Ванька, — в сотый раз повторял Кривой, — чтобы из этого дела какого худа не вышло! Ни для кого бы я это делать не стал, да ты — свой брат, человек нужный.
— Уж известно, заслужу! — уверял Ванька. — Да ты не бойся! Я Алену хорошо знаю: она так перепугается, что и словечка не проронит потом…
Он вдруг остановился и напряженно уставился в одну точку.
— Ну, что ты там увидел? — спросил его Кривой.
— А вот посмотри-ка на того купца, что буженину уплетает!
— А что на нем за разводы написаны? Купец — как купец, заправский, всамделишний!
— То-то ли всамделишний? — кивнул Ванька, не отрывая взгляда. — Ты посмотри-ка только, как он ест! Разве серые купцы так едят?
— А, может, он не серый купец. Мало ли, теперь они моду завели за границу сами за товаром ездить!
— А ежели он не серый купец, так почему в харчевню пришел? Для богатых-то такие кабаки заведены — важнейшие!
— Пожалуй, ты прав, — сказал и Кривой, всматриваясь в "купца". — Вся повадка в еде у него какая-то не нашенская, а во хмелю, в еде да во сне лучше всего человек познается!
Тут Столбин, уже заметивший, что он стал объектом усиленного внимания, кончил есть и, как мы уже говорили, кинув на стойку деньги, быстро ушел из харчевни.
— Батюшки, да может ли это быть? — шепнул Кривой, смотря вслед уходящему и от волнения хватая Ваньку за руку. — Я ведь по глазам да по голосу человека через сто лет узнаю!
— А, так я был прав! — с торжеством воскликнул Каин.
— Прав или нет, это будущее покажет. А теперь, Ванька, беги скорее да выследи мне этого молодца. Если выследишь, сразу хорошее дело в Петербурге сделаешь!
Каин, не расспрашивая долее, поспешно вышел из харчевни и, завидев в сгущавшейся тьме высокую фигуру «купца», принялся осторожно выслеживать его.
"Что делать? — тревожно спрашивал себя Столбин. — Я не могу навести этого молодца на подозрение царевны, а это неминуемо будет так, раз я дам ему выследить, куда иду. Но с другой стороны, я не могу долго крутить его по улицам, потому что теперь и без того четвертый час и мне во что бы то ни стало надо успеть повидать ее высочество до того, как барон приедет к Шетарди… Что же делать? Что же делать?"
Вдруг луч надежды блеснул ему издали. У большого дома вдали висел тусклый фонарь, свет которого казался окруженным радужной каемкой. Столбин сильно потянул в себя воздух — да, оттуда, с той стороны, несло сыростью, туманом! Ну, конечно, после сильных морозов в Петербурге к вечеру обычно бывает туман, который надвигается с Невы. Столбин шел по направлению к Фонтанке, будучи уверен, что, чем дальше, все гуще будет спасительная пелена тумана!
Не ускоряя шага, Столбин шел все вперед и вперед. Наконец, достигнув перекрестка, где туман был уже совсем густ, «купец» быстро перебежал на другую сторону и стал красться в тени сумрачной вереницы домов в обратном направлении. Он слышал, как преследователь ускорил шаги. Вот на перекрестке, еле-еле освещенном слабым светом фонаря, в тумане скользнул неясный силуэт Ваньки, бегом направившегося влево. Каин потерял след?
Столбин продолжал неподвижно стоять, боясь, что Ванька вернется, услышит шум его шагов и опять начнет преследовать его по пятам…
Но вот послышался скрип полозьев: навстречу Столбину быстро ехал крытый возок. Столбин сошел на мостовую, дал ему поравняться с собой и ловким движением вскочил на задок. Возок быстро помчал его прочь от опасного места. Убедившись, что невольный благодетель едет как раз в нужном ему, Столбину, направлении, «купец» облегченно перевел дух.
IV
ЦАРЕВНА
Купца Алексеева знала во дворце Елизаветы Петровны вся дворня: всем было известно, что цесаревна любила его, подолгу болтала с ним и охотно покупала у него духи, мази и притирания, которые купец получал из-за границы от лучших парфюмеров. Поэтому его без всяких задержек провели в маленький будуар, где около жарко топившейся печки сидела, съежившись в комочек, царевна Елизавета, зябко кутавшаяся в подбитую горностаем накидку.