Лютый

Синякова Елена

— Оставь его. Я разберусь.

Окружающие нас на почтительном расстоянии мужчины, недовольно заворчали практически все одновременно, отчего под ледяными сводами раздалось практически вибрирующее гудение, которое оборвалось так же резко, как и началось, от единственного голоса, который раскатисто и властно пророкотал:

— Что за сборище, морозную мать вашу?! Что? Тюлени закончились? Вся рыба выловлена? Ни у кого больше нет дел? Так может тогда вынесем шезлонги на солнышко и позагораем, чтобы вас всех моль почикала по самый яйца?!..

Я еще никогда не видела,

чтобы такая масса больших мужских тел рассеивалась в мгновение ока!

Даже Гризли так не испарялись, услышав злобный рокот Сумрака, когда в очередной раз что-то натворили! Сомнений быть не могло…даже если бы Свирепый не поморщился, проговорив куда-то за свою спину:

— Пап, а можно потише и поскромнее? У нас гости.

— Ая по-твоему совсем нюх потерял, сопля мохнатая?…

Я с трудом проглотила неуместную улыбку, как-то вся вытянувшись и собравшись, когда из-за Свирепого показалась мощная фигура отца Лютого и его милейшего брата. А так же единственный правитель и чистокровный Бер, носитель единой крови — Бер Ледяной.

Я была много наслышана о нем от Мии.

Девочка его очень любила, часто отлучаясь видимо прямо сюда, пропадая целыми днями в этом морозном полярном царстве, хотя и часто смеялась, что Ледяной весьма своеобразный, и кнему нужно привыкнуть, чтобы понять.

Судя по всему, так оно и было, точно я еще понять не могла, был ли он «Морозным Величеством», как его называла Мия, или «полоумным стариком», как его называл Лютый, но вот, что отец ребят был мощный и до рези в глазах харизматичный мужчина — сомнений не было совершенно.

Трудно было определить его возраст по виду, но выглядел Ледяной чудесно — высокий, статный, с мощной грудью, и широкими плечами, с довольно резкими чертами лица, отчего выглядел мужественно и даже немного жестоко.

Прямой нос, тонкие губы, широкие скулы, густые светлые брови и невероятные глаза — словно прозрачный лед — колкие, острые, но любознательные и чуть лукавые, слегка прищуренные, и словно излучающие силу и твердость. Такому лучше не попадаться на пути, если он что-то замыслил.

У Ледяного были необычные волосы — белоснежно-серебристые, зачесанные назад в хвост, который был скреплен под основанием шеи каким-то кожаным шнурком.

Такая же белоснежно-серебристая была и аккуратная бородка, которая не скрывала волевой, резкий подбородок. Про таких, как он, говорят — мужчина в самом расцвете сил.

И теперь я видела совершенно ясно, в кого была эта язвительность и колкость у Лютого.

Даже если от Ледяного не веяло таким надменным, острым холодом, как от его старшего сына.

Я скованно и смущенно застыла, когда этот огромный, властный мужчина, прищурившись, рассматривал меня до неприличия тщательно и совершенно бессовестно, обойдя даже по кругу и, наконец, остановился напротив меня, грозно рыкнув, хотя его глаза смешливо переливались:

— Ну?…

— Пап… — хотел отодвинуть Ледяного Свирепый, но тот лишь махнул рукой на младшего сына, словно отмахиваясь от мошки:

— Молчи!

Тяжело сглотнув, я почтительно склонила голову, хрипло пробормотав:

— ….ваше Величество….

В

ту секунду я жутко переживала, что могу сделать что-то не то, коря себя, что надо было больше спрашивать про законы Беров, а не про легенды и сказки о их создании, едва не взвизгнув от напряжения и испуга, когда неожиданно надо мной раздался громогласный хохот, и две тяжелые большие ладони, от которых шел жуткий жар, легли на мои плечи, буквально сгребая в удушливые объятья:

— Сразу видно, что жила с моей Козявкой! Все слышали, спиногрызы, как вам надо обращаться к своему Королю, мать вашу?'….- рявкнул Ледяной, увлекая меня за собой от своих сыновей, которые фыркали и закатывали глаза, косясь на отца, пока я семенила за ним мелкими неуверенными шажками, косясь сквозь ресницы на этого странного, резкого, грубого, но, кажется, все-таки достаточно доброго мужчину. По крайней мере, в его светлых необычных глазах, направленных на меня, было лишь море любопытства, капелька какого-то ребячьего восторга, много смешливой лукавости и какая-то особая наблюдательность, которая появляется во взгляде лишь с пришедшим опытом, массой сложностей и боли…

— Ты умеешь готовить? — восторженно полыхали эти светлые пронзительные глаза, когда я поняла, что начинаю краснеть, потому что ничего я не умела, видя, как восторг медленно, но верно потухает, и быстро пробормотав, стараясь, чтобы это было хотя бы бодро и уверенно:

— Ну, яичницу точно смогу приготовить!

— Из яиц белого медведя или тюленя? — смешливо и язвительно поинтересовался Король, выгибая свои светлые густые брови, отчего сыновья прыснули за его спиной от смеха, не угомонившись, даже когда тот пророкотал, заставляя меня испуганно дернуться, — ну-ка, цыц'…

Тяжкий вздох Ледяного, когда видимо разбились все его радужные мечты на полноценное питание включая первое, второе и компот, а так же булочки и десерт, был ударом по моему самолюбию, когда Бер пророкотал своим низким раскатистым, словно гром голосом:

— Сын, вези ее обратно к Козявке. Привезешь, когда она научится готовить!

— Тебя забыл спросить, куда мне ее везти, — язвительно и колко хмыкнул Лютый, вальяжно и нагло подходя к нам, глядя на меня с высоты своего роста, но не торопясь выковыривать из-под тяжелой и обжигающе горячей руки его странного отца.

— Ладно….по крайней мере, пахнешь ты неплохо, Фантик! — подытожил Ледяной, на что я споткнулась, едва не полетев носом вперед, если бы не эта тяжелая огненная ручища, которая придавливала меня к твердому боку Ледяного.

— Фантик?!

— Ну, разве не так тебя называет мой сын?

— ЗОЛОТИНКА! — возмущенно взвизгнула я, на что Король лишь отмахнулся:

— Один хрен! ЦЫЦ, Я СКАЗАЛ!!! — рявкнул Ледяной на Лютого, который давился со смеха, проглотив его, лишь когда его отец вдруг резко остановился, чуть повернув голову в бок, явно принюхиваясь, и заставляя стадо мурашек носиться по моему телу оттого, какие волны власти, силы и чего-то такого необъяснимого, от которого буквально сводило челюсти, сквозили от каждого движения отца Лютого. Вот, что значит Великий Бер!