Лжец. Мы больше не твои
Шрифт:
Жена для отвода глаз, кукла, на которую будут глазеть, завидовать, а тут мне интересно, может, он таким образом и Вадима изводил, хотя я никогда с ним на приемах не пересекалась, хотя… как знать…
Отметаю мысли. Убираю все лишнее. Мысленно я оказываюсь в том самом дне. Я останавливаюсь рядом с Петром и вижу, как его пальцы стукают по кнопкам.
Мои собственные пальчики повторяют это движение сначала в воздухе, а потом я поднимаю руку, опускаю ее на панель и чувствую холод под подушками.
Прокручиваю один и тот же кадр в голове снова и снова, и мои пальцы повторяют то, что вижу перед собственным ментальным взором.
Пару попыток, настройка и я, наконец, вдавливаю кнопки. Немного все равно мандражирую. Страх никуда не ушел, и пальцы музыканта непозволительно дрожат.
Распахиваю глаза и смотрю на панель, где красными буквами написано:
«Пароль неверный. Повторите еще раз»
Страх мешает. Мандраж. И приходит панка.
Почему мне вообще показалось, что я смогу провернуть подобное?!
Смятение накрывает, слезы подкатывают к горлу.
– Соберись, Нина!
Командую и даю себе мысленную оплеуху. Вновь прикладываю пальцы к панели. Отхожу от действительности и концентрируюсь.
Я в том дне. Вот Петр грубо тащит меня за запястье, вот он встает у сейфа, и вот его пальцы начинают выбивать такт.
– Там-та-та-та-там-та…
Повторяю вслух, и мои собственные пальцы выбивают идентичный стук, а затем… затем я слышу характерный щелчок… а потом наушник в моем ухе оживает и раздается тревожный голос сотрудника безопасности Вадима...
– Движение у дома. Автомобиль паркуется. Уходите. Сейчас же!
Затем в ухе раздается дикий скрежет, как бывает, когда сигнал на телевизоре исчезает, и возникает жутчайшее громкое пиликанье.
Оно настолько сильное, что я вынимаю устройство из уха и понимаю, что я осталась одна. Без поддержки. Если бы смотрела побольше шпионских фильмов, могла бы предположить, что включились глушилки…
Понимаю, что дело плохо, но заветный сейф открыт, поэтому я тяну дверь и перед моими глазами оказывается полупустое пространство, где на верхней полке лежит большое количество налички, а вот нижний ярус поинтереснее будет.
Здесь есть несколько электронных носителей и папка. Сгребаю все с этого этажа, благо я прихватила свой рюкзак из коридора. Чисто на автомате сделала, даже не призадумалась, пока пребывала в некоем мандраже, но здесь как в старой присказке – глаза боятся, а руки делают.
Вот и сейчас голубой рюкзачок моих малышей служит хранилищем для информации, которую я нашла.
Щелчок двери раздается слишком громко, и я бросаю взгляд на единственный выход из кабинета мужа. Дверь…
Прикидываю, что могу сделать. Есть вариант выбежать и бежать ко второму входу, один раз мне уже удалось так убежать от собственного мужа, но сейчас…
Сейчас я понимаю, что не успею, если наберу скорость и вылечу, то кто бы ни вошел в дверь, среагирует и кинется за мной, и если это один из охранников мужа – мне не убежать.
Бросаю затравленный взгляд в сторону окна, есть надежда выпрыгнуть и… возможно, неудачно упасть и переломать себе ноги, а может, и позвоночник.
Я понимаю, что нахожусь в замкнутом пространстве и бежать мне некуда.
Шаги все приближаются, и с каждым тяжелым звуком мое сердце грохочет где-то в горле, уши закладывает, но я понимаю, что узнаю эту поступь…
Узнаю…
Взгляд мечется к объемному деревянному столу, хочется, как в детстве, залезть под него и спрятаться, чтобы никто не трогал, но понимание накрывает.
Ты, Нина, выросла и, в принципе, уже большая девочка. Спрятаться под столом или кроватью не удастся.
Делаю глубокий вдох, затем выдох. Закрываю сейф, возвращаю деревянную панель на место и надеваю рюкзак на спину.
Пытаюсь успокоить тремор в руках…
Корабль идет ко дну, но у меня еще, возможно, есть шанс обыграть все…
Секунда за секундой идут, и неожиданно в проеме появляется мой муж. Петр не выглядит взбешенным.
– Нина… – выдает совершенно спокойно и окидывает меня взглядом, – что ты здесь делаешь? Почему в моем кабинете?
Задает вопрос, сам же бросает взгляд в сторону закрытой панели. Затем смотрит на свой рабочий стол, к которому я не прикасалась.
– Я просто вернулась за вещами малышей, – нахожусь с ответом.
– То есть вещи малышей ты искала в моем кабинете?
Станиславский выглядит расслабленным, заходит в свой кабинет, расслабляет галстук и направляется в сторону бара, выбирает бутылку, наполняет стакан золотистой жидкостью.
Радует, что он не начал кричать, значит, возможно, ничего не подозревает, ведь я не знаю код от его сейфа. Он ни разу мне не говорил, а эпизод, когда я была в его кабинете во время того, когда он набирал цифры… – это было давно, он спешил и, возможно, не придал этому факту особого внимания.
– Нет… я просто… я хотела с тобой поговорить, – сочиняю на ходу.
Муж делает глоток, выглядит совершенно расслабленным.
– О чем же? – интересуется скупо, сам снимает часы с руки, затем избавляется от запонки на одной руке, потом на второй.
Всегда так делал, когда домой приходил, скидывал атрибутику успешного бизнесмена, пиджак также летит в сторону, а Петр закатывает рукава белоснежной сорочки, оголяя волосатые предплечья.
Раньше не придавала этому особого значения, а сейчас…
Сейчас мне откровенно неприятно видеть этот мини-стриптиз. Все в Петре вызывает у меня внутреннее содрогание и омерзение, но в моем рюкзаке мой шанс, и я должна сделать все, чтобы выйти из этого дома и унести свои сокровища с собой…
– Я… я пришла, чтобы… послушай, Петь, мне кажется, нам с тобой нужно время…