Лжегерои русского флота
Шрифт:
Судебный процесс над Шмидтом вызвал много шума среди тогдашних демократов. Пресса вовсю поносила за жестокость официальную власть, а Шмидта, естественно, объявили совестью нации и буревестником грядущих потрясений. Одновременно эсеры в отместку за смерть своего героя вынесли и свой смертный приговор командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Чухнину.
Ну а как отнеслась ко всему случившемуся родня Шмидта? Можно сказать однозначно, что понимания ни у кого из родственников он не нашёл. Сёстры его жалели так, как могут сёстры жалеть своего непутёвого брата, но не понимали. Позор произошедшего был настолько велик для родственников,
Что касается дяди адмирала, то старого сенатора известие о похождениях непутёвого племянника полностью парализовало. Долгие годы адмирал Владимир Петрович Шмидт только и делал, что вытаскивал своего непутёвого племянника из психушек, гасил бесконечные скандалы, спасал от судебных разбирательств и всё это только ради того, чтобы под конец жизни быть опозоренным своим племянником на всю Россию. Говорят, что, узнав о событиях на «Очакове», он произнёс следующую фразу:
— Какое счастье, что ни Петя, ни Катя не дожили до этого вселенского позора!
Под Петей и Катей старик сенатор имел в виду родителей «красного лейтенанта».
Ненадолго пережил Шмидта его главный противник по противостоянию в Севастополе вице-адмирал Чухнин. Террористы-эсеры сразу после казни Шмидта вынесли ему смертельный приговор.
Из отчёта вице-адмирала Г. Чухнина императору Николаю Второму: «Мятеж подавлен благодаря своевременно принятым мерам, но это далеко не значит, что всё уничтожено на корню. Вне сомнений начнётся новая работа тайных партий… Мы победили здесь революцию, за что на наши головы посыпятся проклятья со всех сторон, во всех газетах и устно на всех перекрёстках. Но не возвысятся русские голоса в одобрение или поддержку борцов за целостность государства. Всё русское общество парализовано, в этом вся опасность. Деятельны и, не покладая рук, работают для разрушения государства одни инородцы при помощи русских же людей… Русских людей невидимо евреи ведут к междоусобной войне, к самоуничтожению, на чём они хотят устроить свою силу. Все это понимают, но нет величия духа для противодействия. Необходимо открыть карты, чтобы государство знало, куда идёт. Надо объявить государство в опасности…» Что и говорить, очень неглупым и очень дальновидным человеком был вице-адмирал Григорий Иванович Чухнин! А такое не прощается. Именно потому дни Чухнина были уже сочтены.
Перед нами подлинник отчёта комиссии, занимавшейся расследованием ноябрьских событий в Севастополе, хранящийся в Центральном Государственном историческом архиве Москвы (ЦГИАМ, ф. 543, ед. хр. 113, лл. 21–25). Вот что говорит этот документ:
«Следствие по делу протокола выяснило, что причинами мятежных движений в Черноморских командах были следующие обстоятельства:
1. Революционная пропаганда в Севастополе среди войск и флота Севастополь был долгое время местом ссылки поднадзорных. Обилие евреев.
2. Неудовлетворительность современного морского воспитания.
3. Недостаток офицеров и назначение тех же из них на несколько должностей одновременно, вследствие чего невозможность добросовестного отношения их к службе.
4. Недоверие нижних чинов к офицерам, коренящееся в социалистическом направлении современной крестьянской молодёжи и фабричного населения на почве экономической ситуации на юге России. Недоброжелательные чувства
5. Недоверие офицеров к нижним чинам вследствие чрезвычайной скрытности и исполнительности по службе агитаторов революционной пропаганды среди нижних чинов.
6. Сравнительно большая развитость умственная и большая восприимчивость южан, из которых комплектуются черноморские команды.
7. Взаимное недоверие гл. командира адмирала Чухнина и начальников его сотрудников, увеличивающееся неприветливым характером адмирала, встречающего глухое сопротивление в подчинённых в деле укрепления дисциплины.
8. Отсутствие сознания военных целей Черноморского флота и международного соревнования вследствие закрытия проливов и характера местного флота.
9. Морской ценз, выдвинувший при общей нивелировке способностей офицеров особую группу черноморских офицеров из Николаевских юнкерских классов — хуторян, занимающихся более своими имущественными делами, чем флотом.
10. Двоевластие между морскими и военными властями в исключительных обстоятельствах. Передача власти генералу Меллер-Закомельскому, а затем коменданту крепости при осадном её положении умалили значение главного командира и его обаяние.
11. Чрезмерное развитие береговой службы и казарменной жизни в ущерб судовой службе.
12. Некоторые бытовые условия черноморских команд, а именно женатые нижние чины, которых очень много, и семьи которых живут в Корабельной слободке».
Как видим, выводы очень трезвые и правильные. А вскоре произошло и первое покушение на Чухнина Террористка Е. Измайлович пришла к нему на приём, выдав себя за дочь отставного адмирала, и в упор выстрелила в Чухнина четыре раза из пистолета, но тот успел в последний момент прикрыться рукой. И хотя все пули в него попали, Чухнин чудом остался жив.
— Это за Шмидта! — прокричала Измайлович, убегая.
Второй раз в ещё не оправившегося от ранее полученных ран вице-адмирала стрелял несколько месяцев спустя на даче из-за кустов матрос-эсер. На этот раз обе нанесённые раны оказалась смертельными. Смертельно раненный в грудь, вице-адмирал жил ещё сутки и, будучи всё время в сознании, держался очень мужественно. Уже умирая, Чухнин всё никак не мог поверить, что в него стрелял матрос… На смерть главного командира Черноморского флота Николай Второй прислал телеграмму: «Глубоко опечален горестною вестью о смерти уважаемого Григория Павловича, потеря его очень тяжела для меня и для флота…»
Как командующего флотом, погибшего при исполнении воинского долга, вице-адмирала погребли в знаменитом Владимирском соборе, усыпальнице многих знаменитых адмиралов. Само погребение происходило при огромном стечении людей. Там же, во Владимирском соборе, в 1909 году, как герой обороны Севастополя, будет похоронен и престарелый адмирал Владимир Петрович Шмидт, так и не оправившийся после позора, нанесённого его старшим племянником.
В родственных делах Шмидта присутствует один весьма мутный момент. Есть сведения, что помимо двух родных братьев (отца и дяди Петра Шмидта) у них имелся и некий кузен (то ли двоюродный, то ли троюродный брат) Шмидт, занимавшийся предпринимательством. Сын этого Шмидта (тоже, естественно, Шмидт) был уже достаточно известным и богатым фабрикантом. Насколько тесно общались Шмидты-моряки со Шмидтами-предпринимателями, нам неизвестно. Но какие-то связи скорее всего всё же были.