Лживая птица счастья - 2
Шрифт:
— Да, ты, — Палевский кинул ему флешку. — Здесь необходимые документы и контакты. Бери Пятую группу и в путь.
— Так точно! — вытянулся Иван, смирившийся с неожиданным назначением. Правда, это было его первое задание без присмотра главы СБ, и он несколько волновался.
***
Сам не зная зачем Штейн летел в Висконсин. Конечно, Тамара прислала ему приглашение, но он не собирался присутствовать на её свадьбе. Приземлившись на крыше пристройки, где на авиетку не натолкнулся бы обслуживающий персонал её дома, он спрыгнул вниз и, заметив открытые окна на втором этаже, повеселел. Тамара его ждала, хотя он ни на что не надеялся. Штейн нашёл её в бальной зале, служившей гостиной. Облачённая в свадебный
— Да я это! Не паникуй.
— Спасибо, что пришёл, — обрадовалась она и порывисто его обняла. — Я уж и не надеялась.
— Могу сказать то же самое. Думал, ты у Кравчинского, чистишь пёрышки перед свадьбой.
— Он настаивал, но я не захотела.
«Надо же, не ожидал такой покладистости от этого змея искусителя. Обычно желания женщин ничего для него не значат», — удивился Штейн.
— Что, Полин Разумовская совсем тебя заклевала? — прохладно поинтересовался он.
— Нет, просто дома мне спокойней. И вообще, перед свадьбой захотелось побыть одной. Вдруг я совершаю ошибку, тогда ещё не поздно отступить, — призналась Тамара.
«К тому же вдруг ты заглянешь», — мысленно добавила она и, отстранившись, поправила причёску.
— У тебя ко мне дело или зашёл пожелать мне семейного счастья?
Штейн пожал плечами.
— Да нет, просто осточертело на работе. Захотелось развеяться, вот я и подумал, отчего бы не заглянуть к тебе. Если ты выходишь замуж, то можно у тебя хотя бы спокойно выспаться. Но, видишь, как оно вышло, ты здесь и, значит, мне придётся пожелать тебе счастья.
Сунув руки в карманы комбинезона-хамелеона, он побродил по комнате.
— Ну ладно, я пошёл. Извини за вторжение.
— Томас! — воскликнула Тамара, но он снова спрятался за маскировкой.
Слегка шевельнувшаяся штора на окне сказала ей, что он ушёл и она дала волю чувствам. «Проклятый вампир! Вот чего тебе неймётся? — всхлипнула она. — Если уж ты отступился от меня, то какого чёрта ты бродишь вокруг, бередя мне душу?»
Плач Тамары заставил Штейна остановиться, но он усилием воли не дал себе повернуть назад, зная, что ничем хорошим это не кончится, разве что сорвёт удачно начатую операцию по сотрудничеству с Кравчинским.
Первоначально он планировал вернуться домой, но затем передумал и полетел, куда глаза глядят.
Голод и желание выпить привели его в небольшой городок где-то на юге Бразилии и он, приземлившись, отправился в местный бар-ресторан. Заведение было средней руки, но ему там понравилось — столы и посуда были чистыми, музыка ненавязчивой, еда вкусной, а люди приветливыми. Единственно, что не отвечало его вкусу, это низкосортная выпивка, и он взял себе пиво, которое в плане алкоголя было для него как слону дробина.
Как обычно, привлечённые его внешностью и остаточным излучением ментального поля, вокруг него закружили местные девушки, совсем юные, судя по виду ещё школьницы, и он распорядился, чтобы их угостили за его счёт. Обрадовавшись дармовым пирожным, соку и мороженому, девчонки живо расселись за столики вокруг него, и он неожиданно для себя ощутил, что с удовольствием слушает их беззаботную болтовню. Видя, что парни,
Соблазнившись аппетитом подростков, способным перемалывать тонны еды, Штейн тоже заказал себе мороженое и засмеялся, когда парни и девчонки молитвенно сложили руки и издали всеобщий восхищённый вздох. Осмелев, подростки стали расспрашивать его кто он и откуда, и он взял у одного из парней гитару. Петь он не очень любил, а вот играл хорошо, благодаря урокам музыки, полученным в вампирской школе. И хотя дело было давнее, навыков он не растерял. «Значит, хотите знать кто я?» — спросил Штейн и после гитарного проигрыша спел песню из Desperado. И поскольку харизмы у него было ничуть не меньше, чем у Бандераса, то восхищённые подростки попросили его спеть на «бис», что он и сделал, но спел уже другую песню, немецкую сентиментальную, а затем сказал, что концерт окончен и тогда посетители бара-ресторана, которых основательно прибавилось, устроили танцы. Штейн не стал ломаться и присоединился к ним. В общем, выпав из нескончаемого рабочего колеса, он отдыхал и телом, и душой.
Жителям городка, которые были этническими немцами, он пришёлся особенно по душе, и они наперебой уговаривали его погостить в их семьях, но Штейн ответил отказом, сказав, что рад бы в рай, да грехи не пускают и, вообще, пора и честь знать, мол, дела не ждут. Особенно из-за его ухода расстраивались девушки. Последней надежду на взаимность потеряла кудрявая мулатка с задорным выражением на хорошеньком личике. Она проводила его до окраины городка и с жалобной миной изобразила пальцами сердце на груди. Отойдя немного, Штейн обернулся — девчонка всё стояла, глядя на него, и он помахал ей, а затем неспешно направился к берегу моря. Там его и нашёл Ник.
— Ри дей, райделин Реотан Рамсей Кабаледа, — поприветствовал он его и, взяв предложенную банку пива, сел рядом.
— Переведи, — попросил Штейн.
— Мог бы сам сообразить, что это пожелание доброго вечера и твой эрейский титул, — фыркнул Ник.
«Заносчивый поросёнок», — беззлобно подумал Штейн.
— Думаешь, я тоже из этой твоей Ареи? — усмехнулся он.
— Уверен в этом, — Ник отпил из банки с пивом и аккуратно поставил её рядом. — Твои навыки, вбитые в мышечную память, никуда не делись. И они таковы, что я могу сказать, что твоим наставником был сентано Васкело, самый выдающийся из судей-поединщиков королевства Зимы. Походка, движения, мелкая моторика — всё это говорит за то, что ты его ученик.
— Ну, не знаю, — отозвался Штейн и, покосившись на него, внутренне напружинился. — Сам я по-прежнему ничего не помню, остаётся лишь верить тебе на слово.
— Зачем? Это просто выяснить. В рамках ритена у нас должна быть одна подготовка.
Хотя Штейн был готов к нападению, он едва успел уйти из-под атаки. «Рад-бэд![1]» — стеганул его по ушам резкий голос Ника, и он без раздумий рванулся в сторону. Тем не менее его слегка задело выстрелом, и кисть левой руки полоснуло болью. «Твою ж мать!» — Штейн бросился к Нику и тот с возгласом: «Кер![2]» исчез из его поля зрения. Он крутанулся на месте и нашедшийся Ник с хладнокровным выражением на лице снова направил на него бластер. «Вот говнюк!» — возмутился Штейн. Но это была его последняя осмысленная реакция на спонтанный бой. Ник ускорился и в дальнейшем он действовал исключительно на рефлексах.