Лживая птица счастья - 2
Шрифт:
Уходя от смертоносных лучей, Штейн исполнял такие немыслимые кульбиты, на которые он никогда не подумал бы, что способен. «Фад![3]» — выкрикнул он, окончательно вымотавшись, и рухнул на землю.
Когда он немного отдышался, Ник протянул ему руку, помогая встать.
— Вот видишь, всего лишь нужно тебя встряхнуть, чтобы ты вспомнил науку сентано Васкело, — произнёс он наставительным тоном и приложился к начатой банке с пивом, которая ничуть не пострадала во время их молниеносной акробатики.
Штейн хохотнул и бросил на Ника завистливый взгляд. С него самого градом лил пот и от слабости
— Так что это было?
— Рай-ритен. Система подготовки наследников в правящих домах, — Ник отбросил опустевшую банку. — Мика беспокоится, куда ты пропал. Полетишь со мной или доберёшься своим ходом?
— Своим, — ответил Штейн, о чём впоследствии пожалел.
Выжатый как лимон после спарринга с Ником он потерял не только солидную часть регенерационного запаса, но и бдительность. Вдобавок его подвело радушие местных жителей, проявленное в придорожном ресторанчике. Чтобы быстрей добраться к оставленной авиетке, он сел в попутку, в которой сидели парни и девчонки, знакомые ему по недавней тусовке. Очнулся он в придорожной канаве — ограбленный и с ножом в боку.
Полученные ощущения крайне не понравились ему и он, досадуя на свою беспечность, разыскал тех, кто с ним это сделал. Благо, что юные бандиты ещё не разбежались по домам и пытались разблокировать его банковскую карту. Обездвижить их с помощью ментала было для Штейна плёвым делом, и перепуганные насмерть подростки вытаращили на него глаза, не в силах выдавить из себя ни звука. Боясь, что утеряет самообладание и окончательно рассвирепеет, Штейн не стал рыться в их куцых мозгах и вынул нож. Краткий допрос выявил зачинщика этого дела. Как он и подозревал, им оказалась та самая юная мулатка, что так страдала, провожая его. Она же была и его несостоявшейся убийцей.
Мальчишки отделались испугом, а вот девчонке не повезло. Когда нашли её обезглавленный труп, стошнило даже бывалых полицейских. Да и свидетели её убийства были в таком состоянии, что их пришлось все скопом отправить в психиатрическую больницу. Двое подростков так и не оправились — один из них сошёл с ума, второй онемел и лишь трясся и плакал, когда его пытались допросить. Когда очнулся третий подросток, выяснилось, что он единственный сохранил рассудок. Он-то и заявил дознавателю, что имел возможность ещё при жизни ознакомиться с тем, что представляет собой ад. У мальчишки была интеллигентная семья и он, владея литературным языком, умел выразить свои эмоции.
К досаде полицейских, уцелевший свидетель абсолютно не помнил убийцу, но врачи отказали им в гипнозе, сказав, что возможно именно это обстоятельство спасло ему рассудок. Тогда они попытались связать с убийством светловолосого чужака, но жители городка все как один встали на его защиту и заявили, что этого не может быть, мол, он отличный парень и ушёл задолго до того, как произошло убийство.
***
Палевский встретил вошедшего Штейна внимательным взглядом — тот был хмур, но спокоен.
— Свадьба состоялась? — спросил он, хотя ему уже доложили, что Кравчинский и Сабурова сочетались законным браком.
— Да, — ответил Штейн и, отодвинув стул, сел за стол. — Этой секретной новостью забито всё
— Нет, из-за твоих страданий по жалкой менталистке, — ответил Палевский и, видя, что его помощник сердито сверкнул глазами, примирительно добавил: — Не злись, ты знаешь моё отношение к таким связям.
— Да нет там никакой связи, — буркнул Штейн и взял протянутый ему планшет. — Славно! Псина всё же вычислила китайского ходочка, — оживился он.
— Ладожский с группой отправился прощупать, чем конкретно занимаются монахи. По моим ощущениям, он справляется с порученным делом, но будет не лишним его проконтролировать.
— Само собой, все заслуги мне. Ладожский — способный парень, но рановато начал примеряться к моему креслу. Сначала пусть побегает на посылках, как я у тебя, — заявил Штейн, не отрываясь от просмотра полученных сведений по краже с секретного полигона на Камчатке. — И не смотри на меня. Рая Реотана больше нет, мне удалось спровадить его, о чём я уже начинаю жалеть. В конце концов, он не раз и не два спасал мне жизнь.
— Понятно. Видимо, ему тоже крайне не нравилась твоя привязанность к этой женщине, и он попытался её ликвидировать, — высказал Палевский предположение.
— Давай не будем. Сейчас рая Реотана больше нет и это данность, не подлежащая сомнению.
— Томас… Ладно, не суть. Так что ты думаешь по поводу тибетских отшельников?
— Если к нам пожаловал кто-то из монахов, дело усложняется. Судя по банковским счетам монастыря, его братия богата как пресловутый Крез. Так что им нет резона брать себе стороннюю подработку. С такими деньжищами монастырь сам может нанять кого хочешь. Значит, тут замешано что-то другое. Обмозгуем, когда получу больше информации, — сказал Штейн и поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Оставшись один, Палевский проанализировал поведение главы СБ и покачал головой. «Может, рай Реотан и ушёл, но это мало что меняет. Томас унаследовал его интеллект и черты характера, что со временем станет проблемой. В стае не бывает двух вожаков. И всё же я надеюсь, что у нас не дойдёт до прямой конфронтации, иначе это будет катастрофа. Будь у меня возможность повернуть время вспять, я бы выдал за него Мари. Тогда Томас вошёл бы в семью, а это уже другая иерархия, у него не было бы нужды оспаривать моё главенство. Кстати, о дочери. Нужно будет всё же навестить их с Ником, пора выяснить, что там у них происходит», — подумал король вампиров и вздохнул, понимая, что выкроить время на поездку по семейным делам, в общем-то, нереальная задача.
________________________
[1] Рад-бэд! (эрейский яз.) — начали!
[2] Кер! (эрейский яз.) — шевелись!
[3] Фад! (эрейский яз.) — стой!
Глава 32-26
***
Поездка в Париж дала Мари возможность вернуться к тем чудесным временам, когда по большому счёту ничто не омрачало её жизнь. Надёжно укрытая родительским крылом, она беспечно порхала из института домой, а по вечерам шла веселиться с друзьями. Прежние заботы и огорчения сегодня ей казались такими нестоящими пустяками, что ей оставалось лишь удивляться, что когда-то они заставляли её плакать.