Лживая птица счастья - 2
Шрифт:
— Мне-то за что? — поинтересовался он прохладным тоном.
— За компанию, — ответил Реотан, но стакан принял. — Как будто я не знаю, что мальчишка дорог тебе, и ты обязательно отомстишь за него.
— Всё же Томас тебе дороже нас с Ником, — резюмировал Палевский, отчасти довольный появлением древнего интригана. — Если уж вы нарушили своё слово и снова появились, то скажите, это правда, что Ник говорил об этой вашей чертовщине с Пророчеством Лоти?
— Абсолютная правда и я живое тому подтверждение… Или не совсем уже живое, и тем не менее.
Прежде
— Крейд, какая дрянь! Твой коньяк и то будет получше, — поморщился Реотан, который был не менее зорок, чем его собеседник. Он понял, какое направление приняли его мысли, и сделал вид, что ничего не заметил.
— Вот и я о том же, но Томас не хочет признавать мою правоту. Столько лет пытаюсь приучить его к благородному напитку, и всё без толку, — поддержал Палевский его игру.
— Каждому своё, — отозвался рай Реотан и протянул стакан, когда король вампиров достал своё сокровище Henri IV Dudognon и в безмолвном вопросе поднял бровь. — Наливай, выпьем на брудершафт, — ухмыльнулся он.
— Только не из этого, — Палевский выдал ему чистый пузатый бокал. — Не стоит портить вкус коньяка, который обошёлся мне в сто миллионов долларов, — пояснил он.
— Ого! Вижу, ты не жалеешь денег на свои прихоти.
— Чего их жалеть? Деньги на то и нужны, чтобы их тратить. А вот на что именно, зависит от их количества.
— Это в тебе от меня, — убеждённо проговорил Реотан и, подражая Палевскому, принюхался к напитку. — Ничего. Вот только запах спирта перебивает букет напитка, так что с эрейскими винами твоему коньяку никогда не сравниться.
Он мечтательно поднял глаза.
— Эх, какие у меня были вина! Уверяю, попробовав их, ты отдал бы за них душу.
— Не думаю, что моя душа стоит столь дёшево, — возразил Палевский.
— Это в тебе говорит незнание, — парировал Реотан и пристально посмотрел на него.
— Знаешь, ты очень похож на своего предка Витатана. Когда мы впервые встретились, он был совсем мальчишкой, но уже тогда чувствовалось, что в нём заключена сила духа истинного короля. В дальнейшем он попортил немало крови моему наследнику, но я рад, что не убил его. Правда, моей заслуги в том нет. Витатана спасла Руана. И когда ты будешь выбирать между её новым воплощением и Никотаном, вспомни, что лишь благодаря ей мы сидим здесь и беседуем. Ну а теперь давай выпьем. Америа байс, рай Таятан!
— Америа байс, рай Реотан! — отозвался Палевский.
Соприкоснувшиеся бокалы приглушённо звякнули и после того, как они опустели, он протянул гостю коробку с сигарами.
— У нас, эреев, не было этой привычки, — отказался Реотан, и на лице Палевского промелькнуло одобрительное выражение.
— Оно к лучшему. Конечно, наш
Понаблюдав за тем, как он пускает замысловатые колечки дыма, Реотан не удержался и со словами: «В жизни нужно всё попробовать», тоже взял себе сигару. К разочарованию Палевского, он не поперхнулся дымом, как это часто случается с новичками. Колечки дыма у него выходили даже лучше, чем у него. «Ведь Томас курит, так что ничего удивительного, что у него с ходу получилось», — сказал он себе в утешение.
— Вы обещали рассказать о пророчестве, — напомнил он собеседнику.
— Потерпи, — Реотан протянул ему опустевший бокал: — Давай лей, не жалей свой коньяк. В конце концов, когда тебе ещё удастся побеседовать с привидением, которому двести пятьдесят миллионов лет.
— Двести пятьдесят миллионов лет… — Палевский вдруг осознал, какая пропасть лет стоит за этим числом. — Уму непостижимо! — пробормотал он, впечатлённый гением своего предшественника, его предусмотрительностью и твёрдостью духа. «Ради призрачной надежды на возобновление биосферы Земли рай Таятан поставил на кон самое дорогое — свою репутацию учёного и своих детей, хотя вполне могло случиться, что он отправил их на смерть, причём мучительную. Тем не менее он рискнул и выиграл», — подумал Палевский без привычного раздражения, которое возникало всякий раз, когда он вспоминал о своём происхождении. Поначалу известие о том, что он всего лишь клон, больно ударило его по самолюбию, но со временем потрясение сгладилось и он уже менее остро реагировал на упоминание рая Таятана.
— Двести пятьдесят миллионов лет. Ник проделал длинный путь, — сказал он и, взяв бутылку, наполнил бокал собеседника, который терпеливо ждал, когда он вспомнит о нём.
— Это да. И всё же он будет помоложе, чем я. Если ничего не путаю, то нас с ним разделяют примерно две тысячи лет… — Реотан призадумался. — Или две с половиной? Если интересно, уточни у него самого.
— Хорошо, — кивнул Палевский. — Так что там с Пророчеством Лоти? Ник сказал, что накануне крупных катастроф не кто-нибудь, а сами боги посылали вам спасительницу. И поскольку божество Весны в вашем пантеоне олицетворяло собой возрождение, то это было воплощение богини Лотиэль, как правило, девица выдающейся красоты и способностей.
Реотан печально улыбнулся.
— Лотиэль считается самой красивой из богинь; не удивительно, что её воплощения были редкими красавицами. К тому же, помимо спасения мира, у Лоти есть ещё одна особенность, она всегда оставляет наследника как по мужской, так и по женской линии, причём от разных мужей. Один из них обязательно будет король; ему она родит сына, а другому мужчине — девочку. Спустя Круг времён года после рождения второго ребёнка Лоти умирает.
— Тогда почему Ник уверен, что умрёт он?