М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

Сборник

лые группы спускались на бульвар и белыми пятнами

пестрили отблеск едва заметной утренней зари.

399

Молодежь также разошлась. Фонари стали гаснуть,

шум умолк: «и тихо край земли светлеет, и вестник

утра, ветер веет, и всходит постепенно день» 14, а я все

еще сидел, погруженный в мои

мечты, устремив взоры

мои в величественный Машук, у подошвы которого тогда

находился. Медленными шагами добрел я до своего жи­

лища, и хотя вся долина спала еще в синем тумане, но

Эльборус горел уже розовым атласом. При полном рас­

свете я лег спать. Кто думал тогда, кто мог предвидеть,

что через неделю после такого веселого вечера настанет

для многих, или, лучше сказать, для всех нас, участни­

ков, горесть и сожаление?

В одно утро я собирался идти к минеральному ис­

точнику, как к окну моему подъехал какой-то всадник

и постучал в стекло нагайкой. Обернувшись, я узнал

Лермонтова и просил его слезть и войти, что он и сде­

лал. Мы поговорили с ним несколько минут и потом рас­

стались, а я и не предчувствовал, что вижу его в по­

следний раз... Дуэль его с Мартыновым уже была ре­

шена, и <15> июля он был убит.

Мартынов служил в кавалергардах, перешел на

Кавказ в линейный казачий полк и только что оставил

службу. Он был очень хорош собой и с блестящим свет­

ским образованием. Нося по удобству и привычке чер­

кесский костюм, он утрировал вкусы горцев и, само со­

бой разумеется, тем самым навлекал на себя насмешки

товарищей, между которыми Лермонтов по складу ума

своего был неумолимее всех. Пока шутки эти были

в границах приличия, все шло хорошо, но вода и камень

точит, и, когда Лермонтов позволил себе неуместные

шутки в обществе дам, называя Мартынова «homme `a

poignard» *, потому что он в самом деле носил одежду

черкесскую и ходил постоянно с огромным кинжалом

у пояса, шутки эти показались обидны самолюбию Мар­

тынова, и он скромно заметил Лермонтову всю неумест­

ность их. Но желчный и наскучивший жизнью человек

не оставлял своей жертвы, и, когда они однажды снова

сошлись в доме Верзилиных, Лермонтов продолжал ост­

рить и насмехаться над Мартыновым, который, наконец

выведенный из терпения, сказал, что найдет средство

заставить молчать обидчика. Избалованный общим вни­

манием, Лермонтов не мог уступить и отвечал, что угроз

ничьих не боится, а поведения своего не переменит.

* человек с кинжалом ( фр.) .

400

Наутро враги взяли себе по секунданту, Мартынов —

Глебова, а Лермонтов — А. Васильчикова 15. Товарищи

обоих, находя, что Лермонтов виноват, хотели помирить

противников и надеялись, что Мартынов смягчится

и первым пожелает сближения. Но судьба устроила

иначе, и все переговоры ни к чему не повели, хотя Лер­

монтов, лечившийся в это время в Железноводске,

и уехал туда по совету друзей. Мартынов остался

непреклонен, и дуэль была назначена. Антагонисты

встретились недалеко от Пятигорска, у подошвы Ма-

шука, и Лермонтов был убит наповал — в грудь под

сердце, навылет.

На другой день я еще не знал о смерти его, когда

встретился с одним товарищем сибирской ссылки, Виге-

линым, который, обратившись ко мне, вдруг сказал:

— Знаешь ли ты, что Лермонтов убит?

Ежели бы гром упал к моим ногам, я бы и тогда,

думаю, был менее поражен, чем на этот раз. «Когда?

Кем?» — мог я только воскликнуть.

Мы оба с Вигелиным пошли к квартире покойника,

и тут я увидел Михаила Юрьевича на столе, уже в чис­

той рубашке и обращенного головою к окну. Человек его

обмахивал мух с лица покойника, а живописец Шведе

снимал портрет с него масляными красками. Дамы —

знакомые и незнакомые — и весь любопытный люд ста­

ли тесниться в небольшой комнате, а первые являлись

и украшали безжизненное чело поэта цветами... Полный

грустных дум, я вышел на бульвар. Во всех углах, на

всех аллеях только и было разговоров что о происше­

ствии. Я заметил, что прежде в Пятигорске не было ни

одного жандармского офицера, но тут, бог знает откуда,

их появилось множество, и на каждой лавочке отды­

хало, кажется, по одному голубому мундиру. Они, как

черные враны, почувствовали мертвое тело и нахлынули

в мирный приют исцеления, чтоб узнать, отчего, почему,

зачем, и потом доносить по команде, правдиво или

ложно 16.

Глебова, как военного, посадили на гауптвахту, Ва-

сильчикова и Мартынова — в острог, и следствие и суд

начались. Вскоре приехал начальник штаба Траскин

и велел всей здоровой молодежи из военных отправиться

по полкам. Пятигорск опустел.

Со смертью Лермонтова отечество наше лишилось

славного поэта, который мог бы заменить нам отчасти

покойного А. С. Пушкина, который так же, как и Гри-