Мадам Филимонова
Шрифт:
От продажи одного платья, Дина получала двадцать процентов. Риск быть пойманной возрастал с каждой продажей, так как в ОБХСуже знали о проекте «Стюарт». Но Филимонова в то время уже купила начальника районного ОБХС. Она имела подпольную фабрику, которая шила платья, а также фальшивые джинсы. Швее платили восемьдесят рублей в месяц. Она должна была шить определённое количество товара в неделю. Ей было это на руку. Мадам давала ей свободное расписание, что неумолимо привлекало. Она могла работать дома. Скоро их стало двое. Когда-то обе сидели вместе с Филимоновой в тюрьме. У одной из них было двое детей от мужа, которого она случайно убила рубанком, защищаясь, а у другой была старая мать и дочка, которых нужно было
Филимонова также покупала бархат, который продавался налево по дешёвке. Из него стали шить модные в то время бархатные брюки. Бархат шёл налево из Детского Музыкального театра имени Натальи Сац. Заведующая костюмерной, хабалка и пройдоха Нина Рубашкина, списывала бархат, как брак. Бархат, якобы, был испорчен во время транспортировки. Филимонова покупала его за копейки. Поскольку материала было много, заведующая костюмерной неплохо зарабатывала. Сначала был бархат, потом шифон, потом ситец, потом кружево, потом шёлк. Также Филимонова и её две подручных уголовницы умудрились шить американские джинсы по моделям старых, распоротых, служивших вместо выкройки. На них было много карманов, даже металлические клёпки. Готовый самострок крахмалили и продавали за баснословные деньги. Но всё это было только началом, пока не появился героин.
Однажды Филимонова посетила Дину в её квартире на Чистых прудах. В то время Дину и её соседа выселяли из бывшей женской гимназии, дома номер 13 по Чистым прудам. После революции большевики выкинули всех из гимназии и разделили помещение стенами из фанеры на коммунальные комнаты. Комнаты были несуразно длинные, где без помех можно было слышать вздохи и кашель соседа, сорокалетнего советского инженера, который явно не заслуживал отдельной квартиры, так как был холостой. Он не терял надежды и продолжал приводить молоденьких девушек, в надежде жениться на одной из них, поиметь детей и получить, наконец, отдельную квартиру. Он продолжал верить в советскую демагогию о якобы «законном распределения жилплощади в СССР». Он хлопотал безуспешно, пока не появилась Филимонова. Она предложила ему квартиру в Крылатском за пять тысяч советских рублей:
– Всё будет, как доктор прописал, – рассмеявшись, сказала в конце разговора с инженером Филимонова. – Я знаю людей в райсобесе.
Однажды Дина пригласила Филимонову на чай, надеясь заработать доверие Филимоновой, чтобы продать побольше платьев перед отъездом в Израиль. Филимонова не хотела давать много платьев одному продавцу:
– Если накроют, будет меньше убытков, и продавцу меньшее наказание.
Когда Филимонова посетила Дину, она внезапно попросила её ненадолго спрятать коробку из-под обуви, как она сказала, с товаром. Она пообещала забрать коробку через два дня. Дала Дине за это двадцать рублей. Коробку Дина спрятала в бельевом шкафу.
Два дня прошло, а коробку все не забирали. Мы открыли коробку и оторопели. Она была битком набита пакетиками с белым порошком. Мы переглянулись. Дина начала плакать. Мы знали, что это был не сахар. Было безвыходное положение, мы понятия не имели, где искать Филимонову. Она обычно звонила Лизе с информацией о встрече, чтобы дать ей платья на продажу. Выкинуть коробку Дина побоялась. Что она скажет Филимоновой, если та появится? Кто за ней стоит тоже нам было не известно. Разговор с Филимоновой по стационарному телефону всегда был короткий, меньше минуты, чтоб не подслушивали. Мобильники ещё не существовали. Одним из магазинов, куда Дина ходила продавать платья, назывался «Фирма Весна» на Садовом кольце, недалеко от Курского вокзала. Дина хотела поехать в магазин и попробовать найти Филимонову. Я ей посоветовала подождать, но, с другой стороны, чего было ждать – неизвестно. Дина выглядела очень напуганной. Её страх передался мне.
– Что если меня скоро убьют, или арестуют, и я не уеду в Израиль? – все время повторяла Дина.
– Тебя тоже могут убить заодно, – говорила она мне, пытаясь превратить в её соучастницу.
Но, не успели мы произнести последнее слово, как раздался звонок. В дверях стояла Филимонова. Она была в чёрных очках, коричневом дешёвом пальто, пуговицы которого еле держались в петлях. На толстых ногах были красные домашние тапочки. Она сняла очки. Оглянувшись, она тихо сказала:
– Ну, где коробка?
Лиза принесла коробку в коридор. Филимонова взвалила её на свой толстый живот и повернулась к нам спиной:
– Знаете, что в коробке? – неожиданно спросила она. Мы с Лизой посмотрели друг на друга. Филимонова быстро обернулась и поймала наш нервный взгляд, адресованный друг другу.
– Не моё, – резко сказала Филимонова и начала спускаться с лестницы. Мы услышали, как хлопнула подъездная дверь.
Но на этом эпопея не закончилась. На следующее утро в девять часов утра к Дине на квартиру приехала милиция. Её попросили проехать в участок. Разрешения на обыск у них не было, и к тому же, практически, дела как такового не существовало. В милицейском участке Дину показали одному из милиционеров. Он посмотрел на неё и сразу же сказал:
– Нет, это не она. Та была размером с бочку.
Оказалось, что Динины паспортные данные были украдены Филимоновой, в то самое время, когда она принесла на сохранение коробку с героином. У Филимоновой была фотографическая память. Динин паспорт лежал на письменном столе. Она моментально запомнила дату рождения, имя, отчество и адрес. За Филимоновой наверняка следила местная милиция, которую скорей всего уведомил районный ОБХС, несмотря на взятку. Её подозревали в нелегальной продаже самострока. О белом порошке милиция ещё понятия не имела. Филимонову арестовали на следующий день. К этому времени она избавилась от коробки с героином, и платьев. Она сказала милиции, что потеряла свой паспорт. Её допросили и выпустили, поскольку она оставила им паспортные данные, но не свои, а Динины, и пообещала, что вернётся в участок на следующий день. Ей поверили и даже назначили время визита. Ясно, что у Филимоновой не было другого выхода. Работник ОБХС, получивший от Филимоновой взятку, был жестоко избит по дороге с работы домой. Ему сломали позвоночник, и он угодил в инвалидную коляску.
Однажды Дина решила пошантажировать Филимонову.
– У неё куча денег, мне она дала только двадцатку, да ещё поспособствовала моему аресту.
Я попыталась её успокоить:
– Скажи спасибо, что ты жива!
Дина посмотрела на меня и сказала:
– Я знаю адрес, где её мать с дочерью живёт.
– Откуда ты знаешь?
– Я случайно слышала её разговор с матерью по телефону, в тот день, когда она оставила коробку. Она заказала такси. Я запомнила адрес: улица Исаковского, дом двадцать четыре, квартира семьдесят два. Это в Строгино!
Я опешила.
– Да ну, не связывайся, – посоветовала я. Лиза была неумолима.
– Я работаю на неё, и её не подвожу. А она меня подставила! Я ей покажу Кузькину мать.
Дина позвонила Филимоновой. План шантажа был прост. Дина уведомила Филимонову, что знает, кто подставил её под арест, и что находится сейчас возле отделения милиции. Если Филимонова не привезёт ей через полчаса двести рублей, она пойдёт в милицию и даст им адрес её матери, её фамилию и имя. Конечно, Филимонова немедленно привезла деньги в назначенное место. Филимонова не тронула Дину, поняла, что была изначально к Дине несправедлива. Тогда было как раз время начала её крутого взлёта внутри мафии. Соловей поручился за неё своей головой, получил добро от Барона, чтобы начать использовать Филимонову на серьёзных операциях по продаже героина. Мадам закрыла свою подпольную фабрику. И полностью связала своё будущее с Соловьем и Бароном.