Мадам Икс
Шрифт:
Определённо ясно, что мужчина любит свою собаку. Что-то во всём этом заставляет моё сердце сжаться, оттаять. Не знаю как вести себя, когда вижу, как Логан гладит собаку, целует её, словно она любимый ребёнок. И как я не стараюсь держаться и не разводить нюни, всё равно это происходит.
Наконец Логан встаёт, вытирая лицо.
— Коко, как насчёт немного погулять во дворе?
Коко лает и, стуча когтями, пробегает по дому к задней двери, где кладёт лапы на блестящий деревянный пол; густой хвост дико виляет, а её голова поворачивается то к Логану, то к двери. Логан отодвигает раздвижную стеклянную дверь в сторону, и Коко протискивается через отверстие, как только оно становится достаточно широким, чтобы она могла туда пролезть. Открытое пространство, о существовании которого на Манхэттене я и не подозревала, небольшое но хорошо продуманное и красивое. Небольшая терраса из камня, круглый кованый стол с четырьмя стульями, сверкающий серебряный гриль и участок с зелёной травой, возможно, в дюжину шагов. Цветущие кусты, выстланные рядом с задним забором. Логан следует за Коко, и я следую за ним; мы стоим рядом, наблюдаем за собакой, счастливо прыгающей и крутящейся вокруг себя раза три, а затем она приседает, чтобы сделать свои дела.
Тут тихо. Даже в середине дня нет никакого дорожного шума, никто не сигналит и не слышен шум двигателей или сирен.
— Я думала, ты живёшь вовсе не в таком месте, — ни с того ни с сего выпаливаю я.
— Ты, наверное, ожидала многоэтажный центр? Роскошный вид и чёрный мрамор? — он сует руку в карман брюк, скабля сапогом по камню.
Я киваю.
— Практически.
— Некоторое время так и было, и я ненавидел это, — пожимает он плечами. — Я случайно наткнулся на это место, и купил, а потом взял Коко. Здорово иметь тихое местечко, в которое можно прийти после окончания дня, верно? И это бесценно. Иметь зелёный участок и немного уединения? Даже больше. Коко, которая всегда составит мне компанию. Лучше и быть не может, — он смотрит на меня. — Ну, наверно, все же бывает и лучше, но думаю, всему своё время. По крайней мере, я надеюсь на это.
Он говорит обо мне? Логан смотрит на меня так, словно это касается меня. Но я понятия не имею что делать со всем этим, что сказать, или как относиться. Для меня всё это немыслимо. Двор, собака, тишина и покой. Никакого вида на город, никакой бесконечной череды историй, которые приходится придумывать, чтобы они пересекались с тринадцатью моими. Никакого вмешательства в мою личную жизнь. Самостоятельный выбор одежды. Поиск того, что мне нравится...
Всё это слишком. Меня начинают удушать все эти возможности. Отвернувшись я дёргаю стеклянную дверь, влетаю внутрь и добежав до коридора открываю дверь в ванную комнату. Я даже не заморачиваюсь над тем, чтобы закрыть её за собой, я просто опускаюсь на крышку унитаза, уронив лицо в руки. Мои плечи вздымаются, и я чувствую поток слёз, которые катятся из глаз.
Я не знаю, почему плачу, но не могу остановиться.
Я подпрыгиваю на милю вверх, почувствовав холодный нос, касающийся моей щеки. Она не лижет меня, не лает и не прыгает на меня, просто положила свою мордочку на мою коленку. Я смеюсь над ней сквозь слёзы, большие тёмные глаза пристально смотрят на меня, как будто сочувствуя, пытаясь поговорить со мной. Утешая меня своим присутствием.
И это работает.
Я погружаю пальцы в её мягкую, шелковистую, короткую шоколадного цвета шёрстку, чешу её висящие уши, глажу большую шею.
— Понимаешь, что я имею в виду, — доносится голос Логана, — собак называют «лучшим другом человека». Именно поэтому.
Я всхлипываю и чувствую, как новая волна слёз бежит из глаз, прячу лицо в шерстку Коко и плачу в неё. Её единственная реакция — она кладет свою мордочку мне на плечо и очень мягко лижет мочку моего уха.
В итоге, всё проходит. Я поднимаю взгляд, а Логан сидит на полу рядом со мной, вытянув ноги и упёршись спиной об стену.
— Извини, — бормочу я, вытирая лицо, — я не знаю почему...
— Хватит, — он перебивает меня, — тебе не нужно извиняться. Я знаю через сколько всего тебе пришлось пройти. Ты не обязана ничего мне рассказывать. Я здесь, чтобы помочь, хорошо?
Я пытаюсь успокоиться, мои эмоции всё ещё бушуют, бурно и смешано.
— Почему, Логан? Ты ведь ничего не знаешь обо мне. Почему ты хочешь мне помочь? — я снова протираю глаза. — Ты просто сделал себя врагом Калеба. И для чего?
Он пододвигается, чтобы встать на колени передо мной, убирает свою шляпу с моего лица.
— Не беспокойся о нём. Хорошо? Калеб больше не твоя проблема. Он мой, — его пальцы скользят по моим скулам. — Почему я это делаю? Хотел бы я сказать, что это был чистый альтруизм — спасти девицу, попавшую в беду, потому что я просто такой рыцарь в сияющих доспехах. Но я не могу этого сказать.
Я должна сосредоточиться на том, чтобы моргать, дышать, не позволяя себе уйти с головой и вдохнуть его запах, ощутить его мышцы под моими руками и почувствовать его язык, губы и шею. Вместо этого я просто смотрю на него и не двигаюсь.
— Почему нет?
— Потому что, по правде говоря, у меня гораздо более эгоистичная мотивация. Я имею в виду, ты не должна быть там, и я просто... я должен был вытащить тебя оттуда. Но... спасти тебя от камер Калеба и охраны, оставить тебя одинокой...
— Ты хотел, чтобы я была одна?
Почему это единственная вещь, которая меня заинтересовала?
— Да, хотел.
— Мы одни сейчас, — я прошептала это почти беззвучно, едва слышный звук, словно дыхание. Его лицо кажется стало ближе, и я чувствую, как он пахнет, чувствую его руки на моих бёдрах.
— Ага, — говорит Логан, его голос не громче моего, — так и есть.
Но потом Коко лает, это счастливый лай, как будто она тоже хочет быть частью этого момента.
Логан встаёт. Он тяжело дышит, брови нахмурены, глаза полны решимости. Он указывает на стеклянный душ.
— Ты хотела душ. К сожалению, у меня нет никаких девчачьих принадлежностей, но ты хотя бы будешь чистой.
Он похлопывает себя по бедру, и Коко, высунув язык, уходит от меня к нему.
— Я пойду прогуляюсь с Коко, дам тебе немного времени для себя, хорошо? Закрою тебя и включу сигнализацию, когда буду уходить. Полотенца и мочалки под раковиной. Мы можем пообедать где-нибудь, когда будешь готова.
Улыбнувшись мне, он хлопает дверью. И вот он ушёл. Я слышу, как что-то звенит, слышу стучащие по полу когти, как открывается дверь и он вводит код, затем звук сигнализации. Дверь закрывается, и я остаюсь одна.
Впервые, за долгое время, которое я могу припомнить, я целиком и полностью одна.
Нет камер, которые следили бы за каждым моим шагом, нет никаких встроенных микрофонов, которые слышат каждое произнесённое мною слово. Никакой охраны, которая следила бы за тем, чтобы я не попыталась сбежать на своих двоих. Ни Лена, ни Томаса...