Мадам Икс
Шрифт:
Я включаю горячую воду, наполняю ванну. Захожу внутрь, опаляемая восхитительным теплом, разбрызгивая воду на пол. Опускаюсь, постепенно погружаясь, до уровня носа.
Тут же в моём разуме начинается полный хаос, яростный натиск всего, о чём я отказывалась думать.
Между бёдрами я ощущаю боль, и теперь, когда источник этой боли исчез, я чувствую стыд, смущение, отвращение. Ненависть. Я снова попалась на колдовство. Калеб каким-то образом заклинает меня, заставляя забыть все возражения и все мысли, всё, что логично или рационально.
Калеб — Бог, а Боги — настойчивые...
И я попадаюсь в эту ловушку каждый раз.
Я позволяю Калебу сплести паутину слов и прикосновений. И я позволила, позволила ему трахнуть себя, спустя всего лишь несколько минут после Рэйчел.
Я чувствую отвращение...
И предательство.
Испытываю ненависть к самой себе.
И к Калебу. За то, что приручил меня, заставил почувствовать, что я что-то для него значу. Как можно так легко отмести все свои мысли, протесты и возражения?
Принял ли Калеб душ после Рэйчел? Сомневаюсь. Я не чувствовала запаха чистоты. Поднимаюсь и оборачиваюсь, смотрю на душевую кабинку; она сухая, ею никто не пользовался.
То есть во мне сущности Рэйчел, Калеба и моя, перемешанные вместе?
Отвратительно. И ещё страшнее — стыдно.
Я купилась на ложь. Поверила изящным объяснениям и банальным утверждениям, что я особенная.
И всё же, я здесь, в этом пентхаусе, в ванной Калеба, моюсь, жду.
Горячая вода тянет меня вниз, мне становится жарко, веки тяжелеют.
Ненависть к себе очень утомительна.
***
Шум выдёргивает меня из дремоты и я принимаю вертикальное положение. Сажусь, расплёскивая остывшую воду повсюду, концы моих волос прилипли к спине. Я жду, в напряжении, уверенная, что что-то слышала.
Шаги.
— Калеб? — спрашиваю я испуганно.
Обнажённая, уязвимая, дезориентированная из-за случайной отключки в горячей воде, испытывая головокружения от перегрева, я не в состоянии противостоять магии Калеба.
Тем не менее, шаги не принадлежат ему. Они какие-то суматошные, что странно. Я ищу глазами полотенце, но ничего не вижу. Скрестив руки на груди, я залезаю в прохладную воду, ожидая того, кто бы там ни показался.
Сначала появляются блестящие чёрные туфли. Брюки, пояс, пиджак. Это Лен, продвигается вперёд, наклонившись при этом назад, идёт очень странным образом.
Ах. Вокруг его горла я вижу руку, и блестящее дуло пистолета у виска. Я узнаю руку, сжимающую пистолет, и предплечье, удерживающее за горло Лена.
— Икс?
Вначале я слышу его гладкий знакомый голос, а затем он и Лен заходят в ванную, и Логана не очень видно из-за Лена.
— Логан? Что... что ты
— Я пришёл за тобой, — он подталкивает пистолетом в висок Лена. — Он не разрешал мне и проиграл.
Я абсолютно безмолвна, сижу, сгорбившись в ванне, съежившись, мокрая, холодная, дрожу.
— На колени, мудак.
Логан бьёт Лена по затылку стволом пистолета.
Лен не решается.
Логан нажимает сильнее, возводя курок.
— Не устраивай здесь беспорядок, мужик.
Моё сердце останавливается. Лен моргает, зажмуривается, поднимает плечи... а потом медленно встаёт на колени. Тяжёлое, громоздкое движение. Теперь мне видно Логана: потрёпанные синие джинсы, потёртые чёрные военные ботинки, серая футболка с V-образым вырезом, часть её заправлена за пряжку ремня, остальная оставлена навыпуск, рукава плотно облегают его руки. Чёрная шляпа, надвинутая низко, чтобы скрыть лицо.
— Сними ремень, обувь и носки, — говорит Логан.
Лен подчиняется, расстёгивая тонкий блестящий чёрный кожаный ремень, отбрасывает его, затем снимает практичные чёрные туфли и носки с рисунком в ромбик.
— Ляг на бок и положи руки на лодыжки.
И снова Лен повинуется, медленно перекатывается на бок и вытягивает запястья, соединяя их. Логан, всё ещё держа пистолет в одной руке и направляя его на Лена, просовывает конец ремня между лодыжками Лена и полом, затем между лодыжками Лена и запястьями, ловко продевает его через пряжку, и все это одной рукой. Туго затягивает, а потом сильнее, пока Лен не хрюкает от боли. Только тогда Логан засовывает пистолет за пояс джинсов. Несколько быстрых движений, и ремень завязан в узел. Один носок он засовывает в рот Лену, а другой растягивает, чтобы сформировать то, что выглядит как болезненно жёсткий кляп.
Весь процесс связывания и затыкания рта Лена занимает у Логана меньше тридцати секунд.
— Ты в порядке? — Логан делает два быстрых шага в мою сторону и встаёт передо мной на колени.
Он сосредоточил свой взгляд на мне, его глаза цвета индиго, синие, как глубочайший океан, невозмутимые и в тоже время обеспокоенные.
— Да, — киваю я. Но затем смотрю на Лена и мотаю головой, — нет.
— Тебе больно?
— Нет, не больно.
Он осматривается вокруг, как это делала я, в поисках полотенца. Он видит то, чего я не видела: скрытый шкаф в стене. Логан движется, словно жидкость, извлекает толстое белое полотенце, протягивает его мне.
— Держи. Спокойнее.
Я встаю, выхожу из ванны. Глаза Логана прикованы к моим, и хотя я голая перед ним, я не чувствую себя так уязвимо, как следовало бы. Он обёртывает полотенце вокруг моих плеч, словно в кокон.
— Ты можешь идти? — спрашивает мужчина, его голос успокаивающий и тёплый у моего уха.
— Да, — я делаю два шага, но колени подводят меня. У меня до сих пор кружится голова, я дезориентирована. Логан легко ловит меня. — Мне жаль. Я заснула в ванной.
— Ничего страшного. Ты просто перегрелась, — он двигается со мной, выходит боком из двери, переносит меня через комнату, легко шагая. — Мне нужно тебя посадить. Я не позволю тебе упасть.