Made in
Шрифт:
– Весьма возможно, что ее вообще нет, - замечает кто-то.
– А мы должны исходить из худшего - полагать, что "еж" заминирован, - убежденно заявляет Астахов.
– Абсолютно согласен с вами, - одобрительно кивает головой инженер-полковник.
– Исходить будем только из этого. Нужно и искать, следовательно, если не взрывчатку, то механизм, подающий сигнал к взрыву. Это даже важнее, чем сама взрывчатка.
– А таким механизмом может быть только фотореле, - замечает молчавший все это время капитан Уралов.
– И вот один из его фотоэлементов.
– Один?
– усмехается Шахов.
– А я думаю, что должен быть не один. "Ежу" для полной безопасности необходим круговой обзор, так сказать. И мне думается, что кот это пятнышко тоже фотоэлемент.
– Да, пожалуй, - соглашается полковник Астахов.
– Где-то, значит, должен быть выключатель этих фотоэлементов. В противном случае "еж" может ведь подорвать и своих хозяев... Но я не вижу тут никаких признаков такого выключателя. Может быть, он под кожухом?
– А я не думаю, что выключатель фотоэлементов находится под кожухом, - упрямо качает головой Шахов.
– Он должен быть где-то на поверхности "ежа". Я даже догадываюсь, где именно. "Еж", видимо, сконструирован таким образом, что центр его тяжести смещен к одной из стенок. Тогда всякий раз, как только "еж" прекращает движение, эта стенка оказывается внизу и становится донной частью. Вот там-то, в каком-нибудь углублении, и нужно искать выключатель. Логично?
– Логично, - соглашается Астахов.
Посовещавшись еще некоторое время, все, кроме дежурных радистов,, отправляются отдыхать. Операция по обезвреживанию "ежа" назначается на следующий день, когда возобновится инсценировка запуска "новой" ракеты.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В тот же день решается вопрос: кто будет разминировать "ежа". Кандидатура Уралова является бесспорной. В помощь ему предполагается дать одного из техниковлейтенантов, но тут к полковнику Астахову является старший лейтенант Джансаев и почти слезно просит назначить помощником Уралова его.
– Вы были уже помощником у инженер-полковника Шахова, строго замечает ему полковник.
– Зачем же вам рисковать вторично?
– Потому и прошусь, что уже был, - с обезоруживающей улыбкой отвечает Джансаев.
– Я вроде обстрелянный уже...
– Ну, а как вы на это смотрите, товарищ капитан?
– обращается полковник к Уралову.
Капитану очень хочется, чтобы помощником у него был именно Джансаев, но ему жаль Ахмета - неизвестно ведь, чем еще может все это кончиться...
– Я тоже думаю, товарищ полковник, что ему вторично рисковать не следует.
– Ну вот видите, товарищ Джансаев...
И все-таки Ахмет ухитряется уговорить их обоих.
– Ай-ай-ай...- укоризненно качает он головой.
– Совсем, значит, нет в меня веры у товарища капитана? А ведь если бы не я в тот раз и не мой Шайтан, знали бы вы разве ахиллесову пяту "ежа"? Нельзя так, товарищ капитан... Несправедливо это. Прикажите ему, товарищ полковник, взять меня с собой...
От волнения Джансаев, безукоризненно владеющий русским языком, начинает вдруг говорить с акцентом.
– Ну что с ним поделаешь!
– сдаваясь, восклицает Уралов.
– Придется, видно, взять. Идемте, дружище Ахмет!
И он крепко обнимает старшего лейтенанта за плечи.
– Ну, а теперь идите отдыхать, - советует им Астахов. Завтра у вас будет нелегкий день.
Они ложатся спать в одиннадцать часов вечера и долго не могут заснуть. Около двенадцати Уралов осторожно поднимается с дивана и, стараясь не разбудить Астахова, выходит в небольшой дворик, за которым начинается степь. Долго стоит, запрокинув голову в звездное небо. Темно и тихо вокруг, только лучи прожекторов изредка прощупывают территорию полигона, помогая солдатам капитана Хасанова нести их службу. Знает Уралов, что, кроме них, не спит сейчас и еще кто-то, дежуря у аппаратуры, засекающей импульсы, принимаемые и излучаемые "ежом".
Пора, однако, возвращаться, - может быть, удастся все-таки заснуть.
...На рассвете Астахова и Уралова бесцеремонно будит Шахов.
– Вставайте! "Еж" исчез!
Полковник и капитан вскакивают почти одновременно.
– Как?.. Когда?..
– охрипшим голосом спрашивает Астахов.
– Неизвестно.
– Но как же так?
– недоумевает полковник.
– Без сигнала он ведь не мог ничего предпринять. Неужели прозевали сигнал?
– В том-то и дело, что не прозевали. Не было никакого сигнала. Я сам дежурил всю ночь вместе с инженер-капитаном Серегиным и двумя техниками. За всю ночь вообще не было зарегистрировано ни одного импульса ни на коротких, ни на ультракоротких.
– Так в чем же тогда дело? Чем объяснить его исчезновение?
– Я бы сам хотел это знать, - разводит руками Шахов.
– А что, если ему это было заранее задано?
– неожиданно произносит Уралов.
– То есть как это - задано?
– Когда наблюдал за ним вчера вечером Джансаев, он заметил, как "еж" с помощью перископчика изучал местность, высказывает свое предположение Уралов.
– Может быть, он присмотрел тогда более удобную позицию для наблюдения за стартовой площадкой полигона. Сообщил о том во время передачи и получил задание перебраться туда ночью.
– Но почему ночью? Перекатывался же он и днем.
– А на какое расстояние? Всего пять-шесть метров. Да и то фактически не перекатывался, а переползал. А тут пришлось, видимо, преодолеть значительно большее расстояние, и, чтобы не привлечь случайно чьего-нибудь внимания, ему было предписано сделать это ночью.
– Не очень это убедительно, - качает головой Шахов.
– Я скорее поверил бы, что мы чем-то насторожили хозяев "ежа" и они временно вывели его из игры.
– Но нужно ведь срочно что-то предпринять, - не очень уверенно произнес Астахов.
– А что?
– снова пожимает плечами инженер-полковник. Ходить искать его по полю, чтобы этим еще более насторожить корректировщиков?
– А может быть, пришла пора ликвидировать этих корректировщиков?
– спрашивает Уралов.
– Их ведь, наверное, обнаружили уже?
– В том-то и дело, что еще не обнаружили, - вздыхает Астахов.
– Тогда нужно набраться терпения, - предлагает Уралов, и продолжать инсценировку запуска новой ракеты. Возможно, "еж" передаст об этом какую-нибудь информацию в течение дня.