Магадемия номер три
Шрифт:
Не сказать чтобы войн стало намного меньше, но из-за того, что у соседа уши не той формы или кожа не того оттенка очень скоро воевать перестали. Отличное лекарство от ксенофобии оказалось. Ну, в самом деле, как можно бояться и ненавидеть одноклассника, с которым вместе и гранит науки грызли, и на переменках бедокурили? Конечно, разумные есть разумные и школьное соперничество иной раз продолжалось у подросших оболтусов при помощи пушек, но тут уж ничего не попишешь. Бывает.
Задумавшегося о стародавних временах Алика чувствительно пнули в коленку и он тут же опомнился. И немедленно решил брать инициативу в свои руки. В такой сомнительной ситуации кто первый наедет, тот и прав. Не хватало ему ещё на заре карьеры схлопотать звание ксенофоба.
— А чего ж ваша принцесса болтается по этажам коллежа и охотится на всех подряд?
— Я не охотилась! — тут же протестующее завопила маленькая вампирша. — Я тебя вежливо попросила. А ты плохой! Пообещал и не дал. А я ку-у-у-ушать хочу, — заревела девчонка.
У Алика аж зубы заныли от мысли, как всё это выглядит со стороны.
То ли от пронзительных завываний соплячки, пробуравивших дырку в мозгу настолько большую, что оттуда наконец-то полезли знания, то ли от сурового взгляда цвета зимнего моря, которым мистрис Фрида, по слухам, могла заставить покаяться в чём угодно, но у Аликанта перед глазами моментально всплыла страница из потрёпанного учебника «Расы и народности, населяющие миры Треугольника». Коридор куда-то исчез, а сам Алик остался сидеть за первой партой, лихорадочно конспектируя монотонный монолог учителя. «Вампиры, хоть и числятся в иных отсталых краях нечистью, на самом деле таковой не являются. Раса немногочисленная, закрытая, со специфическим пищеварением и обычаями…».
Вот же ж… геометрия! — мысленно ругнулся Алик.
А он просто лопух. Сам же собственным болтливым языком пригласил девушку поужинать его кровью, а потом пошёл на попятную. Но быть покусанным хотелось ещё меньше, чем выглядеть в глазах девчонки жадным гадом.
— Я отменяю разрешение, — твёрдо сказал он. — И разрешение тех мальчишек, за которыми ты бегала — тоже. Всё поняла?! — он разок тряхнул девчонку, отплевался от косички, хлестнувшей его (явно в отместку) по лицу и самым строгим тоном добавил:
— Кушать надо просить у своего куратора или воспитателя.
Затем он обратился к старшей воспитательнице, скептически наблюдающей за всем этим безобразием:
— Мистрис Фрида.
— Да, магистр.
Эльфийка чуть заметно улыбнулась. Надо же какой суровый наставник вырос. А был шалопай шалопаем. Всех воспитателей и учителей с ума сводил.
— Вас не затруднит отвести девочку в общежитие и передать воспитателю? Я шёл в другую сторону, знаете ли.
— Разумеется, магистр Иловайский.
Алик был просто уверен, что мысленно эльфийка потешается над его неуклюжестью, но церемониал общения взрослых при ребёнке был соблюдён безупречно.
Мистрис Фрида благородно увела маленькую вампирку, а утомлённый переживаниями Алик попытался вспомнить, куда вообще шёл, понял, что ему это не под силу и побрёл в свою комнату. Обдумывать причины неудачи и готовиться к завтрашним урокам.
Бедолага прошёл несколько десятков шагов, прежде чем понял, что по привычке тоже топает в общагу.
Он ругнулся и поплёлся к лестнице, ведущей на верхние этажи перекладины, на которых располагались квартиры преподавателей. Воспоминание о выделенной ему чудной квартирке с собственным душем, маленькой кухонькой и целых двух комнатах согрели душу и Алик зашагал бодрее. Завтра всё будет иначе. В конце концов, первая лепёшка всегда норовит прилипнуть к сковороде. А он же лучший. Значит, справится!
Перепрыгивая через две ступеньки, парень поймал себя на том, что насвистывает неофициальный марш Магадемии. Хорошо, что насвистывает, а не напевает. Приличных слов в том марше было немного.
Призрачный страж обходил затихшую Магадемию. За века, что он хранил её покой, та много раз перестраивалась и ремонтировалась, но главное оставалось неизменным. Ученики и учителя. Сколько поколений магов сменилось в этих стенах, страж уже не помнил, но любил и оберегал всех.
Внезапно призрак заметил в конце коридора лучик света и полетел выяснять, что за непорядок.
— Тише ты! — шикнул некто, крадущийся во мраке. — Разбудишь ещё кого-нибудь.
— И что тогда будет? — спросил второй искатель приключений.
Ну а что ещё можно искать в середине ночи в девичьем крыле?
— Куры гриль, — мрачно ответил первый.
— Из нас?! — ахнул второй.
— Больной? Если поймают, отправят на кухню, мыть посуду. А завтра на обед куры гриль. Знаешь, как трудно отмывать решётки?
— А меня нельзя на кухню. Я — князь! — приосанился второй.
Первый хихикнул.
— Кня-я-язь. Тоже мне, птица. Да у нас в прошлом году целый король посуду драил.
— Как король?! А кто тогда правил?
— Да какая разница? Регент какой-нибудь. Мы идём вампиршу искать или ты струсил?
— Слушай, а она нас не укусит?
— Не дрейфь, отобьёмся! Я чеснок на кухне одолжил.
— А вдруг не подействует? — заныл второй. — Что мы, днём на неё посмотреть не можем? На переменке?
— А гроб?! Я читал, что вампиры спят в гробу. Вот и проверим.
Страж ухмыльнулся, разглядывая двух мальчишек с потайным фонарём и тихо, проникновенно щёлкнув зубами, сказал:
— Ам.
Бой часов смешался с хохотом стража и топотом улепётывающих ребятишек. Первый день учебного года завершился, как подобает.
2. День жалоб и предложений
11 листопада года 1534 от объединения Миров Треугольника
Одышливый господин в старинном зелёном камзоле, коротких панталонах, почти неприлично обтягивающих широкий зад, жёлтых чулках и туфлях с металлическими пряжками с трудом поднимался по парадной лестнице центрального крыла. Струйки пота текли по помидорно-красному лицу, массивная золотая цепь ходила ходуном на внушительном животе. Толстяк с опаской озирался, то и дело нервно оттягивая жёсткий гофрированный воротник.