Магические безобразия
Шрифт:
Роман Викторович впорхнул в кабинет взъерошенной птицей: одежда имела следы беспорядка, пучок оставшихся волос торчал во все стороны, совиные светло-карие глаза беспокойно бегали из стороны в сторону. Дав обещанную контрольную работу, Стриж что-то писал за учительским столом, то и дело отрываясь от такого занимательно занятия и окидывая аудиторию зорким взглядом прожженного орла.
Второй урок – информатику – отменили из-за неожиданно сломанной ноги учителя, и в итоге 10 «В» посадили в пустой кабинет, наказав молчать в тряпочку. Первые десять минут ребята так и делали, пока не узрели стремительно ворвавшегося Потапова Леонида, в узких кругах мага Рина. Он был зол, что совсем не отражалось ни на лице, ни в движениях, но Измайловой хватило секунды, чтобы заметить эти перемены. Отыскав Варю,
Маг и девочка шли до каморки молча и быстро, лишь оказавшись в знакомой обстановке Рин соизволил высказаться:
– В школе, а в частности у нас, большие проблемы!
– Ты про противные кляксы? – спросила Варя, заметно скривившись.
– Точно. – Рин тарабанил пальцами по столу. – Только важны не сами кляксы, а чем они вызваны.
– Ближайшим Хэллоуином? – беспечно пожала плечами Измайлова. – Обычно все монстры в эти дни пугают общественность.
– Ты слишком много читаешь сказок, – внезапно взорвался Рин. – Я говорю о глупых маленьких девочках, которые пользуются головой, чтобы есть, а не думать!
Дернув Варю за рукав, он отправился в комнату, находившуюся рядом с той, где, как предполагала девочка, была кухня (или что-то в этом роде). Это помещение не имело ни окон, ни мебели, лишь белые стены да рисунок двенадцатиконечной звезды с незнакомыми символами. В ее центре сидела Пряжкина Оля, покрытая чем-то черным, то ли краской, то ли порошком, на шее восьмиклассницы чуть мерцала алая объемная веревка.
– Что с ней? – ужаснулась Варя, невольно отшатываясь назад.
– Это наказание, – равнодушно-холодно бросил Рин. Его лицо было непроницаемо и серьезно. Таким девочка видела его впервые – другим, чужим, более взрослым. – Она возомнила себя судьей и решила, что может карать собственными руками. Желанное зло вернулось адресату, усиленное многократно.
– Я хотела помочь Насте! – невидяще уставившись на мага, сказала Оля. Ее голос звучал странно, точно измененный электронной программой. Звезда не пропускала ее, словно она натыкалась на невидимую стену.
– Что с ней будет? – Варя отвернулась.
– Пока ничего, – отрезал Рин. – Будет сидеть здесь. А мне нужно очистить школу. Ты будешь наблюдать за ней, пока я не вернусь. Может, раскается. В любом случае она пожинает плоды своей гордыни.
Резко развернувшись, он вышел, хлопнув дверью. Этот громкий звук напугал их обоих – и Олю, и Варю. Пряжкина, казалось, почернела еще больше, Измайлова просто сползла по стенке на пол и обхватила колени руками. В итоге, что же случилось такого страшного? Отчего внутри все дрожит, как у пятилетнего ребенка, думающего, что в шкафу вместо полотенец уродцы, а под кроватью обитает монстр? Даже на поверхностный взгляд, вид провинившейся восьмиклассницы менее страшный, чем любой американский фильм ужасов. Но Варя ощущала – ее состояние близко к панике.
– Что ты сделала? – строго спросила девочка, стараясь не показывать своих эмоций. Пряжкина повернула голову к собеседнице, явив белые провалы вместо глаз и уродливый, точно пираний, зубастый рот. Алая веревка мерцала все ярче.
– Ты действительно хочешь знать? – Оля неожиданно усмехнулась. Отвратительно и коварно. Ее действия оказались простые и с виду не стоящие и выеденного яйца. Услышав историю, любой нормальный человек удивился бы, посчитав подобное суеверием. В тот день, просмотрев множество сайтов в Интернете, прочитав различные статьи о гаданиях, преданиях и мифах, Оля, не найдя ничего полезного, расстроенно откинулась на стул и, решив сдаться, вернулась к привычным, будничным занятиям: сделала уроки, провела несколько часов, читая книгу о фотографиях.
Отправившись спать около часа ночи, девочка быстро уснула. Ей снился красочный, хороший сон. Какие-то луга, лес, много солнца, потом разные знакомые места города, часто посещаемые с детства. Уже под утро пейзаж резко сменился: нечто, лишенное форм, похожее на черную чернильную кляксу напомнило, как жестоко Лужайкина поступила с Настей, распуская лживые слухи, как по углам шептались девочки, а некоторые мальчики откровенно смеялись. Даже во сне Олю охватила злость. Черная клякса, казалось, торжествовала и поддерживала, в отличие от друзей, ее чувства. Что-то нашептывая, нечто улюлюкало. Утром Оля знала, что делать.
На следующий день после уроков девочка поехала в другой конец города по адресу, который четко отпечатался в голове. Обычный пятиэтажный дом по улице Крупской, пусть и прилично удаленной от центра города, не являл собой ничего опасного, странного или мистического. Поднявшись на третий этаж и позвонив в простую деревянную дверь, Пряжкина ждала недолго. Открыла женщина средних лет, темноволосая, в светлом домашнем платье в цветочек, лицо ее казалось приятным и добродушным, точно у соседки по лестничной клетке. Только глаз этой женщины Оля никак не могла запомнить – ни цвета, ни формы, ни взгляда. Эта деталь внешности ускользала. От нее девочка получила за безделицу две глиняные фигурки. Оставалось только высказать все свои претензии глине. С того самого момента Пряжкина каждый вечер сбрасывала всю накопленную злость, ненависть и негодование на фигурки, представляя Лужайкину и Флаева. Не прошло и двух дней, Глеб заболел гриппом, а от Кристины неожиданно отвернулись подружки, в классе ее начали избегать: девчонки шушукались за спиной, мальчишки злобно задирались, в одно мгновение Лужайкина осталась одна.
– Так это из-за тебя? – удивленно воскликнула Варя. – Чушь! От каких-то нашептываний невозможно предоставить столько проблем человеку!
– Только ты так думаешь, – вперев взгляд на Измайлову, расхохоталась Оля. – Все просто. Достаточно сильного желания, превращенного в непоколебимую веру, и человек достигает больших высот. Что же до конкретного случая, то здесь необычная глина была. Не ты ли волшебница? Уж могла бы и догадаться. В любом случае они получили по заслугам.
– Похоже, все без толку, – послышался внезапно тихий голос Рина, который незаметно вошел в комнату. – Не хочешь раскаиваться?
– В чем? – Пряжкина пожала полными плечами. – Не понимаю, зачем ты запер меня здесь.
– Не я запер, – маг покачал головой. – Ты сама себя заточила. И пока не осознаешь свою ошибку, не выйдешь. Но смотри, не обольщайся, чем дольше сидишь здесь, тем быстрее себя разрушаешь. Желаю приятного времяпрепровождения. Идем, ассистентка.
У графа Дэллгрина, которому посчастливилось иметь прекрасных родителей, пусть и отошедших слишком рано в мир иной, было правильное воспитание, хорошее образование и четкие жизненные принципы. Именно это помогло Тарии принять предложение, явившегося спустя два дня Дэллгрина. Услышав это тихое «согласна», граф просветлел, просиял, на лице, точно луч солнца, вспыхнула улыбка, в порыве чувств он схватил девушку и крутил на месте так, что от стремительной радости кружилась голова, и, казалось, мир разбрызгивал капли счастья.
– Простите, что прерываю вас, – послышался справа довольный голос батюшки, – обед стынет. Да и обсудить многое предстоит. Тария смущалась от взглядов: отрадного батюшкиного, мокрого от слез нянькиного, счастливого графского, чуть обеспокоенного матушкиного. После продолжительного обеда, когда отец на редкость оживленно и много шутил и смеялся, он и будущий зять отправились в кабинет, дабы обсудить вопросы свадебной церемонии, королевского приема, сборов и отъезда Тарии.
Свадьба состоялась в середине августа, в один из прекрасных, летних дней, когда солнце, вошедшее в пик, припекало, прожаривая землю, брусчатку, дома, деревья и людей. Нагретый воздух сочился запахами травы, яблок, дерева и навоза. Храм, где венчали всех не зависимо, был ли магический дар или нет, располагался на другой стороне реки, что пересекала весь город. Если венчался кто-то из королевской семьи, то брачующихся везли в паланкине с дворцовой площади; за паланкином следовала стража, специально выделенные для церемонии мальчишки-слуги, разбрасывающие цветы и пшено, за ними, чуть в отдалении, шли родственники, а затем многочисленный, любящий праздники и зрелища, народ. Тария и Дэллгрин приехали в Храм в белой карете, украшенной дикими розами и плющом. Ее голову и лицо скрывало кремовое газовое полотно до пят, такого же оттенка платье в пол полностью скрывало руки и шею. На графе был так же светлый, лишенный каких бы то ни было украшений, костюм.