Магические очки
Шрифт:
– Вот, друг-Розальм, какую я тебе доставил драгоценность. Пользуйся ею, ступай в город, не снимай очков – и всякая дверь незаметно перед тобой отворится, а если я тебе буду нужн, то произнеси только мое имя, и я мгновенно явлюсь пред тобою.
Розальм вошел в город и при виде первого же встреченного им дома сказал:
– Что это? Дом освещён! Везде люстры, свечи! Кажется, играют на инструментах… Фонарь при самом входе… А – а! это трактир! Прочитаем название: «Европа»… Европа! – повторил Розальм. – Небольшое ж она занимает пространство! Войду – и, судя по вывеске, увяжу людей различных наций…
Невидимка – испытатель очков, очутился в трактире
«Тут нет ничего любопытного, кроме неопрятной маркитантской и рыжего мужика; пойдем к буфету». Здесь показался ему низенький человек с приглаженными черными волосами; он проворно клал на блюдечки маленькие куски сахару, передавал служителям с чайным прибором. в большом стеклянном шкафу стояло множество штофов, графинов, бутылок с водками и винами.
– Подай настойки и селянку, перехватим, а там спросим пунша, – Розальм обратил внимание на голос и увидел, что стройный молодой мужчина в прекрасном фраке готовился угощать приятелей. Этот человек, судя по наружности, не должен бы находиться в такой беседе. «Нy, очки! Откройте-ка мне мысли и чувства людей, которых я здесь вижу!» И в несколько секунд очутились пред его взглядом исписанные строки; он сел в угол и стал читать…
«Наружность весьма обманчива, – решил он, прочитав, – этот молодец не тот, чем кажется; он дворовый человек; три дня тому назад обокрал своего помещика, бежал, а теперь проматывает здесь деньги, пока не истощит кошелек свой. Два оборванных негодяя, с которыми он познакомился, стараются опорожнить карманы вора. – На правой стороне у окна сидят важно четыре человека; они промышляют сочинением бумаг; за рубль готовы писать всем и на всех, не спрашивая о существе дела. – На левой стороне, за чайным столом, покрытым грязною скатертью, несколько человек шепчутся между собою – это мелочные торговцы ветошью: они собираются в харчевни и трактиры, узнавать, нет ли какой покупки, и платят за нее десятую часть цены. Должно отдать справедливость этим артистам: у них всякая вещь в два или три часа переменяет свой вид.» Розальм, продолжая читать, увидел в отворенную дверь новую сцену: два пьяные канцеляриста потузили выгнанного из службы секретаря; за него вступились несколько бродящих мещан и лакеев – он писывал им просьбы. Сторону канцеляристов держали трое бродяг, а вторую нисколько извозчиков. – «Тут нет ничего любопытного, подумал испытатель, и вполне прилично месту, где происходит действие. – Он прошёл в третью комнату и увидел совсем другое: музыкант лубочного театра играл на скрипке, другой на балалайке, человек десять им припевали, хлопая в ладоши, крича «Славно! Славно! Красавица! Продолжай! – Они аплодировали смугловатой девчонке, плясавшей по-цыгански.
Розальм оглядывал этих людей, и вдруг человек, опрятно одетый, с важностью вошел в комнаты; служители трактира кланялись ему, почтительно спрашивая, не угодно ли ему чего-нибудь выкушать.
«Это чиновник! – подумал невидимка. – Как ему не стыдно находиться в таком месте? Посмотрим!» Он обратил к нему взор и, скоро прочитав его мысли, уверился, что звание не препятствует ему посещать трактиры и многие другие подобного рода заведения и дружить с содержателями их. – Невидимка прошел все комнаты второго этажа, и услышал шум многих голосов в нижем, спустился с лестницы, отпер первую дверь и увидел, так называемое «чёрное отделение». Тут несколько человек подёнщиков и толпа пьяных женщин пили, шумели и дрались. Это зрелище ему не понравилось. Он оставил трактир, и едва очутился на улице, как увидел множество карет и колясок, направлявшихся за город.
«Любопытно знать, куда спешат эти экипажи? Теперь уже десять часов.» И в эту минуту новая надпись очутилась перед его глазами. Он читал:
«Эта компания торопится на бал к одному фабриканту, живущему на даче. Он построил заведение в долг, заложил в частные руки, и вдруг фабрика сгорела. С великим трудом открыли, что пожар случился нечаянно и честный фабрикант разорился совершенно. Совестливый немец отдал залогодателю пустую землю и обгорелые бревна, и имея на руках значительную сумму денег, теперь угощает своих покровителей и тех добрых людей, которые помогали ему в этом невинном приобретении».
«Признаюсь, – сказал испытатель, – это удивительно, и новое средство к обогащению. Однако ж мне странно, что пирушка начинается так поздно. Если гости соберутся к десяти часам, то наверное поедут домой лишь в восьмом часу утра. Впрочем, тут нечему удивляться: есть люди, подобные летучим мышам; последние, чтоб скрыть свою гнусность, избегают света, и показываются только в темноте. Пойдем далее в город… А! я слышу с левой стороны улицы множество голосов; точно басы, тенора и дисканты поют застольную песню.» – Он подошел ближе, увидел винный погреб; дверь перед ним отворилась, и Розальм остановился в удивлении.
Человек до тридцати различных сословий находились в погребе; дюжина из них вокруг стола, наполненного бутылками и стаканами, пели и пили, шестеро в разных местах сидя и лёжа спали, двое плясали, трое дрались, а четверо играли в кости.
– Чёрт меня возьми, – кричал первый, – если осталась хоть одна полушка – все проиграл. Ну. Пахом Понкратьевич! Вот табакерка – мечи кости!
– Выдумка не дурна, – отвечал второй, – на эту дрянь ставить чистые деньги.
– Лжешь! – табакерка не дрянь. Точно, она роговая; однако ж все стоит для меня много: я получил ее в наследство от покойного дяди. Помнишь, он упился в этом погребе.
– А хотя бы от бабушки-ворожеи, не стану рук марать. Мне нужны чистые деньги. Моя Параша не любит, когда я прихожу к ней с пустыми руками.
– Провались ты с нею в адское дно! Я хочу отыграть мои деньги, или услужить тебе табакеркою. Она с табаком. Понюхай. Чистый березинский!
– Что за шум, господа, за табакерку и за деньги! – произнёс басистый голос. – Завтра докончим!
– Правда! правда! – повторило несколько голосов. – Мы – люди трудящиеся. Завсегда сможем иметь копейку. Эй, приказчик! Вина! Завтра вечером заплатим.
– Я не могу быть там, где обещал. Меня звали на богатые похороны. Как же пропустить такой случай?
– А кто этот покойник, которого ты станешь оплакивать за жирным обедом и хорошими винами?
– Известный богач – купец Добрынин.
– А, знаю! Он надсматривал за домами, управлял имением сирот и, кажется, счета выводил исправно. Покойник оставил коко с соком.
– Не в том дело! Вы забыли зачем пришли сюда. Антон Ивановнч дал честное слово прочитать нам историю своей жизни – она весьма любопытна; он мельком рассказывал.
– Да! да! Куда ж он девался? А вон он, в углу дремлет. Верно, хватил порядком.
– Товарищ, вставай! Пора приняться за рукопись!
Человек лет шестидесяти, плотный собой, краснощёкий, с багровым носом и волосами с проседью, встал с места и, подойдя к приятелям, начал говорить:
– Я сдержу слово, прочитаю происшествие моей жизни. Я теперь весел, и в таком расположении духа, что готов исповедаться публично. Впрочем, скажу предварительно: повесть моя не выдумка, я записывал каждый случай из моей жизни, соединил и написал поучительную книгу, чтоб оказать потомкам моим значительную услугу.