Магистериум морум
Шрифт:
Тогда демоница материализовала тряпку и сама прошлась по углам, где пыль сумела укрыться от заклятий.
— Ну? — нетерпеливо спросил Пакрополюс.
Был он седоват, осанист, и у людей, одетый соответственно, мог бы сойти за адвоката. Но лицом не вышел, оттого и накопил ума. Смазливый демон, как и любой симпатичный земной парень, тоже глуповат, и вообще не сумел бы отыскать в лабиринтах под тронным залом эту заброшенную комнату для контактов с людьми.
Тиллит с удовлетворением оглядела себя в зеркале всю, от коротких кудряшек
— Низкие твари! Вы нарушили за… — начал опять Пакрополюс, но тут же осёкся, не дожидаясь эха.
Да, зеркало прекрасно отражало теперь его лицо, но больше-то оно ничего не отражало!
— Ну, пожалуйста, заработай? — прошептала Тиллит.
Зеркало не отреагировало и на это.
Тогда Тиллит обошла невоспитанное стекло с тыла и возмущённо взвизгнула: спереди-то было гладко, а сзади торчали металлические шары, прутья и шестерёнки!
— Так этот «Глас» не магический?! — взревел Пакрополюс, тоже сунувшись зеркалу в тыл.
— Куда там, — фыркнула демоница, трогая железяки. — Обычная механическая игрушка.
— А у магов тогда что?
— Ну явно не ретрансляторы воли. Мини-зеркала, наверное, вроде медальонов или перстней. На квантовой тяге, я думаю.
— Но как же так вышло?
Тиллит вздохнула, протёрла усилием воли каменный табурет, валявшийся в углу, поставила его взглядом и уселась, устало поджав ноги.
— А какой из старого козла был маг? — грустно спросила она, листая картинки прошлого внутри себя. — Не лучшее, чем из старого осла…
— Но ведь кто-то изобрёл и чинил всю эту дрянь! — Пакрополюс пнул железную машину.
— Проклятый Борн, я думаю. За что-то же его прокляли? Ведь не за людоедство же, как шушукаются чертовки. Что же плохого в людоедстве? Души людей от этого не портятся и всё равно стекают к нам. А вот если Змеедержец проклял Борна за страсть к немагическим вещам, а после помиловал, когда тот изобрёл ему зеркало… Ну, или наоборот… Или это Ослябикус его проклял?
Пакрополюс стоял, открыв рот. Тиллит проявила сейчас просто невероятную для женщины сообразительность. Первым проклял Борна, конечно же, сам Сатана, но ведь и прочие власть имущие проклинали потом инкуба за что-то дополнительно!
Слова Тиллит следовало проигнорировать, как того требовал этикет… Но как это сделать, если для починки зеркала требовалось немедленно найти мастера? А если это и в самом деле был проклятый Борн?!
Пакрополюс пошарил мысленно в Верхнем Аду, отыскивая инкуба, но токи сознания Борна молчали. Старый демон слыхал, что инкуб был весьма умел в сокрытии помыслов… Где же он прячется?
Пакрополюс уставился на демоницу. Та скромно потупила глазки. Тиллит уже усвоила, что лучшее оружие слабой женщины — вовремя прикинуться дурочкой. Спасибо родственникам, научили.
И она старательно изображала недоумение, размышляя, не выторговать ли себе местечко в этой идиотской комиссии по морали? Мужика-то у неё теперь тю-тю, надо учиться выживать самой!
***
Когда Правители меняются, про узников иногда забывают. Забыли и про Борна.
Инкуб не знал, что случилось в Верхнем Аду такого, что Правитель вдруг потерял интерес к пыткам и допросам. Борн блефовал, демонстрируя козлу, как хорошо видит сквозь магические стены.
Потому, обессиленный тяжкими думами, он несколько дней дремал, прислонившись к холодной стене темницы, пока сон его вдруг не потёк видениями.
Сначала внутреннее зрение инкуба растворилось в средоточии огня, которое заменяет демонам жидкости тела и душу, потом поднялось над адскими землями и понесло его в мир людей.
Инкуб увидел, как горы и долины бегут внизу, словно он птицей летит над землёю. Как река выпрастывает свои рукава. Как вырастает посреди реки остров, а на нём — высится колдовская башня…
И как земля содрогается! Это молния ударяет в соломенную фигурку человека, названного Киником. А в пентаграмме башни… Там окончательно гибнет то, что осталось от Аро…
На глазах Борна выступили кровавые слёзы, потекли по щекам, закапали на обнажённую грудь. Демоны не имеют слёзных желёз, но в минуты отчаяния и боли в глазных яблоках лопаются многочисленные капилляры, по которым течёт их огненная кровь.
Борн очнулся и прозрел, что видение не обманывает его. Аро — мёртв. Он, отец, не успел его спасти, не смог сделать ничего.
НИ-ЧЕ-ГО!
Стены темницы отозвались стонущим эхом. «Хвост» сочувственно ткнулся в ладонь Борну, обвился вокруг запястья…
Инкуб сидел недвижно — горе сделало его тело тяжёлым и непослушным.
Локки высунул алый язычок и начал слизывать стекающие по телу сущего горячие капли. Инкуб сначала не замечал осторожных касаний маленькой твари, но «хвост» напился «слёз» и больно ткнулся в ладонь.
Борн опустил глаза и заметил металлический блеск во рту у помеси червяка и змеи. Он вытер кое-как лицо и погладил существо, обвившее его руку.
— Э… Да, тебе же больно, Локки, — прошептал он. — Ты же подавился, бедняга. Ну-ка открой рот… Открой? Что там у тебя?
Борн поймал тварюшку за голову, надавил на подчелюстные мышцы, разжал зубастую пасть и осторожно извлёк… амулет-ключ!
Остатки слёз с шипением высохли на его теле. Он, продолжая поглаживать пальцем голову Локки, встал. Осмотрелся. Примерил ключ к цепи. Задержал дыхание, глядя, как поддаётся тяжёлый замок… Прыжком отскочил в сторону, опасаясь сопутствующего размыканию возвратного заклятья…
Однако ничего особенного не случилось. Лишь цепь упала и осталась лежать в своём углу.
Борн ощупал ошейник — снять его он не мог, но в чём вред ошейника, если нет цепей?