Магистериум морум
Шрифт:
Борн сжал кулаки: ну войди же? Разберись, что происходит? Подними решётку!
Однако стражник только хлопал глазами. Коротенькие белые ресницы торчали иголочками, делая его физиономию ещё больше похожей на свиную.
Борн напряг бицепс и снова расслабил руку. Плоть плохо противостоит копьям и топорам, даже если оружие не заговорённое, а на это не стоит и надеяться.
Наконец стражник догадался, что дверь исчезла. Он потрогал решётку, чтобы убедиться, что уж она-то на месте, хрюкнул от удивления.
— Эй ты, мразь? — окликнул он Борна.
Тот не поднял
Свиномордый стражник снял со стены факел, внимательно осмотрел решётку и, почесав в затылке, потопал обратно. Сейчас он сообщит о происшествии начальнику стражи, тот вызовет мастеровых чертей… Полчаса-час и весь план побега рухнет!
Борн кинулся к решётке. Вот же дурацкое дерево! В огне не горит! Магии не боится! Он научился писать на нём, выжигая тоненькие дорожки, но прогорало от этого дерево едва ли на волос, да и смесь «чернил» была сложной…
Локки, всё ещё изображающий браслет, разогнулся и впился зубами в решётку.
— Ты чего, дурной? — пробормотал Борн. — Отравишься!
Но рептилия грызла дерево с явным удовольствием.
«Стоп, — подумал Борн. — Не боится огня и магии. А как же его обрабатывают? Да, костями же! Оттого и решётка была отгорожена от пленника дверью!»
Он попробовал сделать что-то с твёрдым древом ногтями, не сумел, плюнул на сантименты и вцепился зубами, как Локки.
«Ничего, — думал он. — Сломаются зубы — так отрастут! Главное — перегрызть хотя бы одну перекладину, чтобы просунуть голову. Плечевой сустав можно и вывернуть, не сдохну. Быстрей бы… Проклятое племя! А вдруг тупые охранники догадаются призвать магическую стражу? От духов не убежишь!»
Борн торопился. Он не знал, что по случаю смерти Правителя свободолюбивые духи стражи давно разлетелись по своим делам, и темницу охраняли одни свиномордые, слишком недалёкие для того, чтобы сообразить, что время безвластия новый правитель всё равно вычтет из их зарплаты.
Челюсти ныли, горло свербело, пот заливал глаза. Адское древо — не строевая сосна, но и не кустарник, — стволы на решётку пошли потолще руки инкуба.
Борну казалось, что он целую вечность давился жёстким деревом, прежде чем перекладина истончилась на треть. Посчитав, что этого достаточно, он изо всех немагических сил навалился плечом.
Древо треснуло, острый обломок глубоко воткнулся в руку, но Борн, не обращая внимания на боль, уже просунул башку в отверстие.
И тут же из дальнего конца коридора послышались шлёпающие звуки. Так ходила босая тюремная стража.
Инкуб быстро протиснулся в проломленное отверстие, зажал ладонью кровоточащее плечо, чтобы сияющие капли не выдали его, и побежал в противоположную шлепкам сторону.
***
— Ну, сама подумай, зачем тебе эта должность, женщина?!
— Ах, вся проблема в том, что я — женщина? — Тиллит изогнула губы в усмешке. — Ну тогда твоя проблема в яйцах! Отрежь их и брось свиньям! Зачем они тебе? Не сумеешь починить это стекло, и Сатана превратить тебя в золотой фонтанчик! Ах, я и позабыла, ты же ещё не Правитель. Пожалуй, это будет фонтанчик из козьего дерьма?
Удивительно, какими обидными показались Пакрополюсу такие простые оскорбления. Может, он интуитивно ощущал свою похожесть именно на козла, и Тиллит плюнула в самое больное пятно на его самолюбии? Вот назови козлом иного — он только засмеётся. А назови петухом — так и убежать не успеешь. Кто на что похож, тот на то и обижается.
А может быть, в роду у Пакрополюса действительно были в каком-то колене обычные козлы? Потому что слова Тиллит просто вывели его из себя.
— Да как ты смеешь, проклятая ведьма! — взревел он.
Тиллит захохотала: вот и соскочил с уважаемого демона весь лоск его многотысячелетней мудрости! Кто козлом родился, тот козлом и умрёт!
Пакрополюс тоже понял, что выставил себя в глупом виде. «Да в конце концов с чего я взял, что этой женщине что-то известно о Борне? — осенило его запоздало. — Я сам — глава высочайшей комиссии, это у меня есть право потребовать, чтобы Борн явился сейчас же пред мои очи! Если проклятый Борн жив и рискнёт не выполнить повеление, тогда… Тогда… Вот тогда и можно будет подумать над словами Тиллит!»
Пакрополюс приосанился, откашлялся и возгласил:
— Приказываю Борну, называемому Проклятым, явиться сюда живым или мёртвым!
***
Стены лабиринта грозно гудели, оповещая о том, что из тюрьмы совершён побег.
Борн нёсся по длинному коридору, ему наступали на пятки. И силы были не равны.
Двое суток инкуб страдал и не знал мысленного покоя. Даже рана его никак не затягивались, и он вынужден был зажимать её, чтобы не оставлять за собой след из пылающих капель.
Ум его был в смятении, тело ослабло. Он понимал, что не знает, как убежать из темницы, что рано или поздно за очередным поворотом откроется тупик, и что тогда?
Шаги за спиной шлёпали всё громче. Стражники бежали молча и упорно, словно охотящиеся свиньи.
Инкуб дрожал от ужаса и усталости, ему казалось, что сами стены сейчас обрушатся на него. И тут…
Он вдруг заметил крохотный тупичок, с виду никуда не ведущий… И… юркнул в него!
А стражники…
Они на полном ходу пронеслись мимо, даже не посмотрев в сторону странного укрытия. Ведь это было то самое ответвление лабиринта, которое их двести лет приучали не замечать!
Борн отдышался. Прислонился к стене, которая почему-то не поддержала игру своих товарок в общем коридоре и не тряслась, как чумная, и ощутил… магический зов!
Это было невозможно, но, тем не менее, он явственно слышал, как кто-то, не самого сильного магического дара, но довольно высокой должности, повелевал ему, Ангелусу Борну, немедленно встать пред ним.
Инкуб ощупал разумом стены тупичка и с изумлением понял, что может отсюда телепортировать! Прямо из тюрьмы!
Он не имел времени и сил разбираться, кто подарил ему чудо спасения, а просто напрягся, сжался в комок и исчез.